Папа, мама, восемь детей и грузовик. Папа делает открытие
Прошло рождество, прошёл первый день праздников, за ним — второй. Папе очень нравились праздники. Но на второй день праздников папа забеспокоился. Собственно говоря, до обеда ещё всё было в порядке, потому что папа ходил на прогулку с бабушкой и детьми, но вот к вечеру он стал беспокойно бродить из угла в угол.
Время от времени он глядел в окно. Как вы думаете, на что он глядел?
Конечно, на грузовик! Папа так без него соскучился, что на третий день рождества встал раньше всех. Он ходил по квартире, распевая песни, и вид у него был очень довольный.
— Сегодня обычный рабочий день, — радовался папа. — Сегодня я наконец снова поезжу и поработаю хоть немного.
Он сам сварил себе кофе, потому что ему хотелось продлить мамин рождественский отдых, и побежал вниз по лестнице.
Вот что значит быть прирождённым шофёром! Но когда он вышел на улицу, он увидел ещё одного человека, которому тоже хотелось прокатиться на грузовике. Это был Хенрик.
— Это ты, Хенрик! Тоже собираешься сегодня работать?
— Ну да! Я думал, что ты захочешь ещё отдохнуть сегодня и что я поработаю один.
— Ничего, ничего! Иди и отдыхай, если хочешь. До самого Нового года можешь спокойно отдыхать.
Хенрик огорчённо вздохнул и пробормотал:
— Как видно, ничего не поделаешь...
— Я вижу, нам обоим надоело сидеть дома, — сказал папа. — Ну, Хенрик, тогда садись — и поехали!
— Вот спасибо! — Хенрик пожал папе руку.
— И тебе спасибо!
Папа сел за руль, мотор заработал, и они двинулись.
— Поехали прямо на вокзал, — предложил папа. — Там наверняка есть какие-нибудь грузы для перевозки.
На улицах было тихо и пустынно. У многих ещё не кончились рождественские каникулы. На вокзале в товарном отделе они нашли только одного заспанного человека.
— Быстро же вы кончили отдыхать, — сказал он. — А у нас сегодня нет никакой работы.
— Как жалко! — огорчился папа. — Нам так хотелось поработать.
— И поездить на грузовике, — добавил Хенрик.
— Для грузовика-то всегда что-нибудь найдётся, — сказал железнодорожник. — Вот нужно отвезти пакет за город, адресат живёт в лесу. Наш грузовик сегодня занят. И нельзя гонять его так далеко из-за одного пакета, так что, если вы не возьмётесь отвезти посылку, она пролежит до Нового года.
— Мы отвезём, — сказал папа, узнал точно дорогу, и они отправились в путь.
Грузовик быстро выехал из города, дорога шла по холмам, то вверх, то вниз. Домов почти не было видно. Они повернули направо. Дорога стала совсем узкой — это была настоящая лесная дорога.
Один раз грузовик даже увяз в снегу, так что Хенрику пришлось расчищать дорогу, чтобы они смогли ехать дальше.
— Хорошо, что ты поехал со мной, — сказал папа.
Наконец из густого леса вынырнул маленький домик.
— Сюда, — сказал папа. — Дом маленький, серый и стоит один.
— Я отнесу пакет, — предложил Хенрик.
— Неси.
Папа зажёг трубку, Хенрик исчез в доме. И пробыл там очень долго. Папа курил, курил, а Хенрик всё не появлялся.
«Долго он там сидит, — подумал папа, — надо пока пройтись, размять ноги».
Он прошёлся по полянке перед домом. С одной стороны стоял сарай для дров, с другой — домик с вырезанным на двери сердечком — уборная.
— Добрый день! Добрый день! — приветствовал их папа. — Я рад, что приехал. Мне у вас очень нравится. Совсем как в деревне, хотя город близко.
— Да, здесь очень тихо, — сказала старушка. — Только случайно и встретишь человека. Мы видим людей лишь по воскресеньям. Приходят в лес погулять.
— Здесь очень хорошо, — снова повторил папа.
— Хвастать нечем, — ответила старушка.
«Странно, чем же она недовольна, — подумал папа. — Живёт в таком замечательном домике». Старик кашлянул и сказал:
— Моей жене теперь не нравится здесь жить. С тех пор как дети выросли и разъехались, у нас стало слишком тихо. Да и тяжеловато для стариков — надо воду из колодца носить.
— Да, да, — согласился папа.
— Мне бы хотелось жить в городе, — сказала старушка. — Подумать только, в любую минуту можно пойти в гости или погулять по городу. Жить в доме с водопроводом... — Старушка даже заулыбалась от удовольствия.
— В городе не так-то легко получить целый дом. У меня восемь детей, а вот квартира состоит всего из одной комнаты и кухни.
— Не может быть, — удивился старик. — Собственно говоря, считается, что наш дом тоже находится в городе, ведь город так вырос, но мы здесь этого не ощущаем.
А Хенрик сидел и наслаждался кофе. Пусть другие говорят сколько им угодно, а ему и так хорошо.
Вдруг папа встрепенулся.
— Сколько у вас здесь комнат? — спросил он.
— Вот это кухня, видишь, какая она большая. Ещё две комнаты здесь внизу, и наверху три спальни. Правда, они небольшие, но для нас это больше чем достаточно.
У папы даже глаза округлились.
— Иди к грузовику, Хенрик, я сейчас приду, — сказал он.
Как только Хенрик вышел, папа сказал:
— Так, так, значит, вы хотите переехать в город. — И тут папа зашептал им что-то с хитрым видом, и старики тоже зашептали ему в ответ, и вид у них был такой же хитрый, как у папы.
Наконец они перестали шептаться, и папа, уже стоя на пороге, сказал:
— Значит, в субботу после обеда я приеду за вами. Мы очень любим, когда к нам приходят гости.
Хенрик ждал, ждал, а папы всё не было. Хенрик прошёлся по полянке, заглянул в сарай и в домик с вырезанным сердцем. Подошёл к берёзам, потрогал их белые стволы. Наконец папа явился. Но он был таким странным, что Хенрик за всю дорогу до дома не мог добиться от него ни слова. Я знаю, что теперь вы вместе с Хенриком будете гадать, о чём думал папа, пока они ехали в город.
Не успел папа прийти домой после поездки в лес, как он приложил ладонь козырьком к глазам и сказал:
— Фу, какой беспорядок! И какая теснота! Мы просто топчем друг друга... Здесь необходимо убрать как следует к субботе. В субботу у нас всё должно блестеть, понятно?
— Неужели мы должны убирать целых четыре дня? — спросила Марен.
— Вот именно, — ответил папа. — А ты, мать, должна постараться и испечь что-нибудь вкусное, и ещё надо купить самого лучшего кофе, потому что в субботу у нас будут гости и их надо угостить самым хорошим кофе.
Ни мама, ни дети ничего не поняли, а бабушка от удивления стала вязать в два раза быстрее прежнего. Порядок! И это говорит папа, который сам обычно переворачивал всё вверх дном! Что с ним произошло?
— Ну! — сказал папа сердито. — Разве вы не слышали, что я вам сказал? Я сказал: принимайтесь за уборку!
Дети бросились врассыпную. Мона схватила шарф, который валялся на полу, но в смятении она положила его на стол. Марта доставала дрова из ящика и снова аккуратно складывала их обратно. А Малышка Мортен высыпал на пол все свои игрушки и кричал:
— Я убиррррррррраю! Я убиррррррррррраю!
Он только что научился произносить букву «р» и очень этим гордился.
Бабушка уронила на пол клубок, а Мина в спешке нечаянно закатила его под кровать. Самоварная Труба сейчас же набросилась на клубок, и папе пришлось лезть под кровать, чтобы отобрать у неё клубок.
— Ничего не понимаю! — воскликнула мама. — Только ты не волнуйся. К субботе мы всё прекрасно успеем. А кто, собственно говоря, должен прийти к нам, отец?
— Два человека, с которыми я недавно познакомился, старик и старушка, — ответил папа.
Беспокойные это были для всех дни. Всю пятницу мама простояла у плиты и пекла печенье, хотя от рождества у них ещё остались пирожки.
В субботу после обеда папа уехал куда-то на грузовике. Он только сказал:
— Я вернусь с гостями в пять часов. Предупреждаю вас, дети, чтобы вы вели себя как следует. И чтобы при них никто из вас пикнуть не смел, понятно?
Дети испуганно кивали головами, не смея даже вымолвить «да».
А может, наш папа просто заболел? Ведь он всегда был таким добрым и весёлым. И никогда не делал им никаких замечаний, хотя они порой и поднимали страшный шум.
— Не понимаю, что с ним случилось, — сказала мама, когда папа ушёл. — Но мы должны слушаться его и делать, как он велит, тогда всё будет хорошо.
— А я тоже должна сидеть тихо и молчать весь вечер? — спросила бабушка.
— Не знаю, — ответила мама. — Про тебя он ничего не сказал.
— Тогда мне лучше всё-таки помолчать, — решила бабушка.
Они сидели тихонько каждый на своём стуле и ждали. Ровно в пять минут пятого мама поставила кофе. Стол уже был накрыт, и никто бы не мог сказать, что он накрыт некрасиво.
Наконец они услышали, что кто-то поднимается по лестнице. В дверь постучали, и на пороге показался папа со своими гостями.
— Здравствуйте, здравствуйте, добро пожаловать! — приветствовала их мама.
— Ах, как вкусно у вас пахнет кофе! — сказала старушка.
Она огляделась.
— У вас очень уютно, — сказала она. — Ведь это кухня, правда?
Старушка обошла кухню, разглядывая полки, она заглянула даже в стенной шкаф.
Маме показалось странным, что гостья ведёт себя так в незнакомом доме, но она промолчала. Гости прошли в комнату.
— Какая красота, здесь красный пол, — снова сказала старушка.
— Да, да, здесь очень уютно, — сказал старик. — Здравствуйте, дети!
Мальчики вежливо кивнули, девочки сделали реверанс, но никто из них не сказал ни слова.
Они никогда в жизни не видели такой забавной старушки. Мама пригласила всех к столу, и старушка побежала в кухню. Она потащила за собой мужа и, отвернув кран так, что вода брызнула во все стороны, сказала:
— Смотри! Смотри! Какая прелесть! Она течёт сама, стоило мне только повернуть кран.
— Хе-хе, — усмехнулся старик. — Тебе это, конечно, нравится!
Мама ещё раз пригласила их пить кофе. Они сели за стол, но вдруг старушка вскочила и что-то зашептала папе прямо на ухо. Папа задумался на секунду, потом что-то прошептал ей в ответ. Ему и не нужно было просить детей вести себя тихо. Им совсем не хотелось разговаривать, они молча разглядывали своих странных гостей.
Когда все выпили кофе, старушка вдруг спросила у мамы:
— А что ты делаешь со стиркой?
Мама очень удивилась и ответила:
— Стираю, вот и всё.
— А где сушишь? — не унималась старушка.
— На верёвке на улице или на чердаке, если идёт дождь.
— Ах, здесь и чердак есть! А я там ещё не была, — сказала старушка и вскочила.
Проходя по кухне, она снова открыла кран, посмотрела на воду, потом оторвалась от крана и побежала дальше: в переднюю, на лестницу, на чердак. Папа пошёл за ней.
— А я лучше посижу здесь, — сказал старик.
— Пик! — вдруг сказала бабушка.
— Что? — спросил старик.
— Я сказала только «пик», — объяснила бабушка. — Раз папа вышел, мы можем говорить всё, что нам вздумается. Пик! Пик!
Дети засмеялись, и старик вместе с ними, потому что бабушка показалась ему очень смешной. Но мама смеялась громче всех. От смеха она даже села на пол, и, когда папа вернулся с чердака, она всё ещё сидела на полу и смеялась так, что у неё по щекам текли слезы.
— Чему ты смеёшься? — спросил папа.
— Я смеюсь над бабушкой, — сказала мама. — Но я сейчас уже перестану. Подожди немножко.
— Ну, большое спасибо вам за приём, — сказала вдруг старушка, — значит, завтра мы ждём вас всех к себе.
— Мы обязательно приедем к вам, — сказал папа. Он даже не спросил ни у кого ни слова, просто поблагодарил от имени всех.
Папа отвёз гостей, а когда наконец вернулся домой, он сиял, как солнце. Он схватил маму и закружился с ней по комнате.
Затем он поднимал и кружил по воздуху по очереди всех детей и наконец закружился по кухне вместе с бабушкой.
Один только папа знал, где живут старики. И сколько мама ни выспрашивала, чтобы узнать, куда они поедут, папа так ничего и не сказал. Он только покачивал головой и подмигивал с таинственным видом.
— Ну ладно, завтра мы всё сами увидим, — сказала мама. — Только я не понимаю, что с тобой происходит в последнее время.
— Ничего, поймёшь! — сказал папа и поднял маму к самому потолку.
Мама кричала, папа смеялся, а детям даже очень нравилось, что их папа стал таким странным.
В воскресенье утром папа велел им одеться потеплее, потому что ехать зимой в кузове очень холодно. Вообще-то он устроил над кузовом крышу из брезента, но от холода крыша почти не спасала.
— А Самоварная Труба тоже поедет с нами? — спросила мама.
— Конечно, поедет, — сказал папа. — Ей там очень понравится.
У бабушки не было с собой тёплых вещей, поэтому папа завернул её в толстое шерстяное одеяло и посадил в кузов. На этот раз с папой пришлось сесть Малышке Мортену и Самоварной Трубе. Остальные залезли к бабушке в кузов. Они хлопали друг друга по спине и громко пели, чтобы согреться. Им не было видно дороги, они только замечали, что иногда их слишком сильно подбрасывает.
— Не очень-то эта дорога похожа на городскую, — сказала мама после нескольких основательных подскоков.
— Ну-ка, я посмотрю. — Мадс нашёл небольшую дырочку в брезенте и начал рассматривать дорогу. — Я вижу ёлку! — закричал он. — А вот ещё и ещё! Да здесь целый лес! Какая прелесть!
Наконец грузовик остановился. Папа поднял брезент с кузова, дети попрыгали на землю и начали осматриваться. Перед ними стоял маленький домик, в котором жили вчерашние старичок и старушка.
— Они здесь живут? Как здесь красиво! — воскликнула мама.
Здесь и правда было очень красиво. На крыше дома и на сарае лежал толстый слой чистого снега. Берёзы сверкали инеем. Казалось, что они особенно принарядились к приезду папы, мамы и восьми детей.
— Вот мы и приехали, — сказал папа и похлопал берёзку по стволу.
Папа постучал в дверь, и все терпеливо ждали, пока им откроют, все, кроме Самоварной Трубы, которая носилась взад и вперёд, рылась в снегу и прыгала во все стороны.
Это, конечно, не то, что гулять по улицам на поводке с серьёзным видом.
Дверь открыла старушка. Сегодня на ней был белый нарядный передник и белый платочек на голове. У неё был такой же праздничный вид, как у берёз. Перед дверью лежали свежие еловые ветки.
— Как у вас здесь хорошо! — сразу сказала ей мама.
— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — приветствовала их старушка. — У меня готово для взрослых кофе, а для детей молоко. И печенье для всех.
Когда все поели, старушка захотела, чтобы они осмотрели их дом. И теперь папа оказался таким же любопытным, какой была накануне старушка. Он заглядывал во все уголки.
После осмотра дома дети захотели пойти погулять. Столько снегу сразу в городе не увидишь — надо было воспользоваться случаем.
Они выбежали на улицу и принялись катать большой снежный ком. Время прошло незаметно. Когда папа, мама и бабушка вышли из дома, они увидели большого красивого снеговика. Он стоял, высоко подняв руки, и когда дети уезжали домой, им казалось, что снеговик машет им вслед.
По дороге домой все притихли. Каждый думал о своём. Мама задумчиво сказала:
— Какой смысл мечтать о том, что всё равно невозможно.
А когда они вошли в свою квартиру, они сказали те же слова, что и папа, вернувшись в первый раз из домика в лесу:
— Ну и теснота же у нас и какой беспорядок!
У всех было плохое настроение. У всех, кроме папы. Он был таким же странным, как и все эти дни. Он насвистывал и смеялся, что-то бормотал вполголоса, ходил, приложив палец к носу, и о чём-то думал.
На другой день его почти не было дома. Когда мама спросила, где он пропадает, он ответил:
— Бегаю по всяким конторам. Радуйся, что тебе не приходится заниматься тем же самым.
Но вот почему он бегает по всяким конторам, он так и не сказал.
Как-то вечером папа спросил, все ли дети дома.
Для верности он устроил перекличку по именам, а дети, мама и бабушка ему отвечали.
— Садитесь, — сказал папа. — Нам надо поговорить об одном очень важном деле. Помните ли вы маленький домик в лесу?
Все с удивлением посмотрели на папу. Ну как он может задавать такие странные вопросы? Да ведь они ни о чём другом и не думали всё это время.
— Хороший дом, — сказал папа.
— Может быть, мы скоро опять поедем к ним в гости? — спросил Мадс.
— Может быть, и поедем, — сказал папа с лукавым видом. — Я думаю, что мы там будем жить. Но это зависит от одной вещи. Чтобы купить этот дом, нам надо достать пять тысяч крон. Сам дом уже старый и стоит немного, но вот участок очень хороший, да вы сами видели. Мы можем купить его, потому что старики страшно хотят переехать в город. Они могут жить здесь, в нашей квартире.
— А мы будем жить в том домике, в самом лесу? — спросил Мадс.
— Ты хочешь сказать, что именно мы будем жить в том доме? — спросила Марта. — А разве у нас есть пять тысяч крон? А что будет, если мы не достанем столько денег?
— Во-первых, успокойтесь, — сказал папа. — У нас с мамой есть у каждого по две тысячи в банке. И понемногу денег у каждого из вас. Мы положили их в банк на ваши имена, когда вы были маленькими. Если вы хотите купить дом, давайте устроим складчину, мы возьмём ваши деньги, а потом постепенно снова накопим.
— Конечно! Конечно! — сказали дети. — А где наши сберегательные книжки?
— Вот они, — сказала мама, порывшись в верхнем ящике комода.
— Смотрите, у меня есть триста крон! — сказала Марен гордо.
— А у меня двести! — обрадовался Мартин. — Даже двести пять.
— А у меня сто пятнадцать! — сказала Марта.
— Вы старшие, так что у вас денег больше, — объявил им папа. — Ну-ка посмотрим... Всего у вас шестьсот двадцать крон.
— И у меня восемьдесят, — сказал Мадс.
— Значит, семьсот, — сказал папа.
— У Моны, Милли, Мины и Мортена — по пятьдесят крон, — сказала мама.
— Уже девятьсот, — обрадовался папа. — У нас есть почти все деньги, мать.
— У меня есть две кроны, кроме денег на обратную дорогу, — сказала бабушка.
— Я думаю, тебе теперь не понадобятся деньги на обратную дорогу, — заметила мама. — Теперь тебе лучше жить с нами. Места у нас хватит, и ты сможешь вязать всем тёплые носки.
— Ты правда так думаешь? — спросила бабушка. — А ты что скажешь, отец?
— Я согласен с мамой. А так как я рву носки больше всех, тебе придётся и работать больше всего на меня.
— Я сейчас же пойду и дам телеграмму, — серьёзно сказала бабушка.
И она пошла отправлять телеграмму, а в телеграмме было сказано: «Пришлите мои вещи, потому что я не вернусь обратно. Спасибо за всё. Всем привет. Бабушка».
И она вернулась домой. Если бы вы знали, как она радовалась, что будет жить вместе с папой, мамой и детьми! Проходя мимо грузовика, она похлопала его по заднему колесу и сказала:
— Ну, скоро ты повезёшь нас всех на новое место. Ты доволен?
Грузовик ничего не ответил, но ему хоть стало ясно, почему папа в последние дни так часто навещал домик в лесу. Конечно, теперь всё переменится, но ведь люди-то останутся прежними, и, значит, всё будет в порядке.
Так думал грузовик.
Когда бабушка вернулась домой, там шла оживлённая беседа.
— Скоро мы переедем? Завтра? — спросила Мона.
— Нет, — ответил папа. — Через две недели, старикам надо дать время собраться, я обещал помочь им с переездом. Я повезу туда наши вещи, а вернусь с их вещами.
— Только не бери сразу много, — предупредил его Мадс. — Помни о грузовике. Он тоже может надорваться. Тогда тебе же будет плохо.
— Я уже всё обдумал, Мадс. Лучше я сделаю лишний рейс, так что не бойся за грузовик.
— Просто не знаю, как я проживу эти четырнадцать дней, — заметила Мона.
— Они быстро пройдут. У нас так много дел, — утешил её папа.
На другой день за обедом Мадс сказал:
— Если бы вы видели, как удивились учительница и все мальчики в классе, когда я рассказал им, что мы купили дом.
— И у меня тоже, — сказал Мартин. — Они решили, что это шутка.
— А это правда, — сказала Марта.
— Меня одно тревожит, — заметил папа. — Вам теперь придётся далеко ходить в школу. Правда, зимой вы сможете ходить на лыжах, да и летом прогуляться через лес не так уж плохо.
— Ведь мы будем ходить все вместе, нам будет весело, — сказала Марта.
Все были очень рады и не могли говорить ни о чём, кроме переезда.
Но Нижняя Хюльда и Хенрик вовсе не радовались. Хюльда так жалела, что они переедут, так жалела!
— Без вас снова будет тихо, — вздыхала она, — так тихо, что мне опять придётся спать после обеда.
— Зато ты сможешь приходить к нам в гости, — утешала её мама. — Летом вы будете приезжать к нам как на дачу и жить у нас, сколько вам захочется, а зимой будете гулять на лыжах в лесу и потом у нас обедать.
— Теперь я уже не смогу работать вместе с тобой на грузовике, — грустно сказал Хенрик папе.
— Почему же? — удивился папа. — Я буду приезжать за тобой утром. Всё будет в порядке.
— Всё равно мне грустно, что вы больше не будете жить над нами, — твердил Хенрик.
— Тебе придётся помочь мне в день переезда, Хенрик, — сказал папа.
— А потом, так уж и знай, мы с тобой немного постолярничаем: сам знаешь, дом не новый.
— Есть, постолярничаем! — ответил Хенрик и заметно повеселел.
Папа оказался прав. Четырнадцать дней пролетели незаметно, потому что у всех было очень много дел.
И вот в понедельник утром на маленький грузовичок поставили все восемь кроватей и комод.
«Надеюсь, больше меня ничем не нагрузят, — подумал грузовик. — А то у меня кузов перекосится ещё больше».
Папа сразу догадался, о чём думает грузовик, и сказал:
— Ну хватит с тебя, дружище, поехали!
Дети очень расстроились, что их не взяли в первый рейс.
Маме некогда было даже голову поднять, потому что она мыла пол в комнате, там, где стояли кровати.
— Хорошо, что мы покрасили осенью пол в красный цвет, — сказала она. — Он такой красивый, так блестит, неудивительно, что наша комната всем нравится.
— Даже жалко уезжать от такого красивого пола, — сказала Марен. — Но ведь мы и в новом доме тоже сможем покрасить пол в красный цвет.
— К весне обязательно покрасим, — сказала мама.
Прошло несколько часов, и они услышали, что приехал грузовик. В кузове стояли стол и стулья. Но грузовик не устал, потому что домик в лесу стоял на горке, и грузовику было легко съезжать вниз. Но вот от жажды у него всё внутри пересохло, и он очень обрадовался, когда папа отвинтил крышечку у него на носу и дал ему напиться.
Младшие дети и Самоварная Труба в этот день сидели у Хюльды. Хюльда старалась на прощание напичкать их всем самым вкусным, что только у неё было. Время от времени она начинала плакать, и слезы лились у неё ручьём, а Мона, как могла, утешала её:
— Мы будем часто приезжать к тебе в гости, теперь ты наша городская тётя. Ведь у нас здесь нет других тёть, кроме тебя, и нам будет очень приятно приезжать к тебе.
После этих слов Хюльда на некоторое время переставала плакать. Наконец грузовик приехал из леса в последний раз. Он привёз последние вещи, старика и старушку.
— Будь добра, Хюльда, помоги этим старикам чем сможешь. Они ведь не привыкли жить в городе, так что последи немного за ними, — попросила мама.
— Не беспокойся, я всё сделаю, — ответила Хюльда, ей было приятно, что кому-то нужна её помощь.
Осталось только погрузить в кузов Самоварную Трубу, бабушку, маму и детей. Дети махали руками, а наверху в их бывшем окне стояли старик, старушка и Нижняя Хюльда и тоже махали детям.
И грузовик тронулся в путь.
— Вон стоит наш дом, — сказал Мадс, увидев впереди маленький домик.
— Он ждёт нас, — сказала Мона.
Они спрыгнули с грузовика, папа взял за руку маму, мама — бабушку, бабушка — Мортена, Мортен — Мину, Мина — Милли, Милли — Мону, Мона— Мадса, Мадс — Марту, Марта — Мартина, Мартин — Марен, Марен взяла на поводок Самоварную Трубу, и так они все вместе направились к домику в лесу, к своему новому дому.
Анне-Катерине Вестли «Папа, мама, восемь детей и грузовик». Повесть. Перевод с норвежского Л. Горлиной. Иллюстрации Б. Маркевича. — М.: Детская литература, 1965, 144 стр. Формат 60×84/16. Тираж 65.000 экз. Для младшего школьного возраста.
Anne-Cath. Vestly, «Mormor og de ette ungene i skogen», 1958-1996
Статьи / Православие / Папа, мама, восемь детей и грузовик. Папа делает открытие
