Диву порой даёшься, какая глубокая нравственная идея и мудрость заключены в сказках. Среди которых особо хочется выделить фильм-сказку “Морозко” (снятый по мотивам двух русских народных сказок: “Морозко” и “Иван-медвежья голова”). Поскольку он являет собой яркую и очень точную иллюстрацию важнейшей евангельской истины, имеющей для каждого из нас колоссальное значение (а для тех политиков, бизнесменов, представителей шоу-бизнеса и т.д., кои любят заниматься благотворительностью перед объективами телекамер, она вообще может явиться шоком).
Итак, каким вначале предстаёт перед зрителями один из главных героев фильма – Иван, “вдовий сын”? Он смотрит на себя в зеркальце и любуется собой. Вспомним слова его песни:
- не косой и не рябой;
- а такой, как надо…
И делая Насте предложение, Иван их повторяет. После чего говорит о своих достоинствах: он и пахарь, и воин, и охотник. Причём, в доказательство верности своих слов тут же целится из лука в медведицу, возле которой играют медвежата.
Настя просит его не убивать зверя.
- Да ладно… - отвечает ей Иван…
А вспомним его встречу со “старичком-боровичком”, лесным волшебником. Который дарит Ивану лук со стрелами. И напоминает молодцу, что вообще-то за подарки благодарят, а уж старикам (как это было принято раньше) отдают “земной поклон”. На что в ответ слышит от Ивана:
- Каждому кланяться – голова отвалится… Пускай тебе медведь в ноги кланяется…
И дело здесь не только в неблагодарности Ивана, но более всего - в его отъявленном эгоизме, себялюбии, гордости – одном из самых отвратительных качеств человека с точки зрения христианства…
Вот почему в эпизоде с Настей, когда Иван в доказательство своей ловкости целится в зверя (проявление бессердечия и той же гордости), его голова превращается в медвежью. Причём Иван даже в мыслях не ведёт упрекнуть в происшедшем себя. Подобно Адаму, он обвиняет в своей беде женщину (то есть осуждает ближнего). Называя Настю “ведьмой проклятой” и “змеёй подколодной”…
Что происходит с героем дальше?
Со стонами он бредёт по лесу… И вдруг на большом камне видит надпись: “Не был бы ты невежей – не ходил бы с рожей медвежьей”. Тогда герой начинает понимать истинную причину случившегося с ним и бежит искать “старичка-боровичка”. Который вскоре перед ним является.
На этот раз Иван падает перед дедушкой на колени.
- Научил ты меня уму-разуму, - почти с плачем говорит он волшебнику, - прости меня. И подскажи, как мне вернуть человеческий облик.
Что делает в ответ “старичок-боровичок”? Тут же расколдовывает Ивана своей волшебной силой? Отнюдь. Ибо человеческий облик не привносится со стороны, по чьему-то желанию или прихоти (в частности, тех, кто работает над имиджем политиков, бизнесменов или разного рода “звёзд”); он также не даётся ради любования собой (“Просите, и не получаете; потому что просите НЕ НА ДОБРО, а чтобы употребить для ваших вожделений” (Иак. 4, 3)).
- Вспомни, - говорит старичок Ивану, - как ты жил? Лишь себе служил (в некоторых местах текст сказки имеет стихотворную форму). Себя ублажал, а людей обижал… Вот и Настю напрасно обидел…
Иными словами, дедушка-волшебник предлагает Ивану пересмотреть своё отношение к миру и людям. Но является ли это достаточным для того, чтобы стать человеком?
- Теперь не знаю, - качает головой старичок, - поймёшь ли ты меня?
- А тут и понимать нечего, - с оттенком той же гордости отвечает Иван. – Вот пойду и сделаю доброе дело. И через свою “доброту” прежний вид обрету…
И он со всех ног кидается прочь.
Как “старичок-боровичок” ни окликивает Ивана, тот его уже не слушает (очень жаль, что многие из нас поступают аналогично: ищут путь к совершенству, опираясь не на Божие слово, а на свой ограниченный разум)…
И вот ходит Иван по лесу и ищет, кого бы облагодетельствовать. Но люди, естественно, от него шарахаются; с криками “оборотень” разбегаются врассыпную… Лишь однажды успевает Иван бросить денежку в кружку нищего с покалеченной ногой. Тот благодарит его, оборачивается и… вмиг забывает о своей хромоте, в несколько секунд преодолевая довольно крутой холм.
А что же Иван? Интересуется, где этот калека живёт, на какие средства существует, кто за ним ухаживает? Нисколько. Герой сразу после своего “благодеяния” смотрит НА СЕБЯ в зеркальце, которое постоянно носит с собой. Мол, не слетела ли с его физиономии медвежья шерсть? Оказалось, нет. Однако Иван и здесь совершает ошибку: он пытается постигнуть духовную истину не сердцем, а умом. И делает соответствующий “деловому человеку” вывод:
- Знать, одного пятака МАЛО… (характерный для наших дней элемент покупки “имиджа”).
И снова идёт совершать подвиги…
И вот однажды в лесу он слышит призыв о помощи. Бежит на голос. И вскоре видит сгорбленную старушку, которую придавила к земле вязанка хвороста (бабушка оказалась слепая, поэтому не могла видеть уродства Ивана).
- Что случилось? – подбегает он к ней.
- Ох, сынок, - причитает та, - отнеси меня с поклажей домой. Сделай доброе дело.
- Доброе дело? – загорается Иван. – Как раз это мне позарез нужно…
Он сажает старушку с вязанкой хвороста себе на спину и – вперёд.
- Далеко ли ты живёшь? – спрашивает он при этом бабушку.
- Ох, и далеко, молодец, - отвечает та.
- Это хорошо, - говорит Иван. Очевидно, в уме уже подсчитывая СТОИМОСТЬ своего труда...
И вот, спустя некоторое время он приносит старушку к её дому, быстро ссаживает её со своей спины и тут же смотрит на себя в зеркальце. Увы, несмотря на сделанное им очередное и более весомое(!) “добро”, от звериной морды он так и НЕ ОСВОБОДИЛСЯ (этот важнейший факт неплохо было бы помнить многим из нынешних “благодетелей” и творцов их “имиджа”!).
И опять герой ищет причину неудачи не в себе, не в своём понимании истины, а в окружающих:
- ОБМАНУЛ меня “старик”…
Иван делает вывод, что “колдун” просто отомстил ему за обиду и что ему, Ивану, уже никогда не стать человеком. Он в злобе разбивает зеркальце и с медвежьим рёвом идёт назад.
Заметим, что это был очередной, после “покаяния”, шаг на пути к спасению – герой перестаёт заниматься самолюбованием (неважно, своей внешностью, богатством или властью)…
Итак, полный отчаяния и тоски, Иван бредёт по лесу… И когда он проходит мимо того места, где сажал старушку на спину, видит лежащую на траве корявую палку. Присматривается к ней.
“А клюка-то бабкина, - узнаёт он её. И вдруг ему в голову приходит мысль, совершенно для него новая, до этого ему не свойственная: – Как же она без неё ходить станет?.. Надо ОТНЕСТЬ…”
То, что произошло в этот момент в сердце Ивана, человеческий разум понять не в состоянии. Это есть величайшая БОЖИЯ ТАЙНА, сокрытая от людей (во всяком случае, пока мы живём на Земле, в физическом мире). Мы никогда не узнаем, как, с помощью каких механизмов и по каким причинам человек начинает чувствовать страдания ДРУГОГО. Мы можем только ощутить результат этого превращения – и то лишь на самом себе (ибо “чужая душа - потёмки”). Мы знаем, что первой и единственной религией, провозгласившей чувство сострадания ближнему как наивысшую добродетель, является христианство. Не только “делание добрых дел”, как о том возвещают практически все религии мира, но прежде всего ЧУВСТВО сострадания. А это огромнейшая разница (вспомним величайшие слова апостола Павла: “…если я раздам всё имение моё… а любви не имею, нет мне в том НИКАКОЙ пользы” (1 Кор. 13, 3)).
Сколько бы тот, прежний Иван ни побросал в кружки нищих пятаков и сколько бы он старушек на своём горбу ни переносил, - он никогда не перестал бы иметь обличие зверя. Никогда! По той простой причине, что все эти “добрые дела” он совершал, преследуя ЛИЧНУЮ цель, желание иметь от них, как сейчас говорят, “дивиденды”. Сочувствуя при этом не тем людям, кому он таким образом помогал, а САМОМУ СЕБЕ!
А вот когда, увидев старушкину клюку, он подумал: “как же она станет без неё ходить?”, - он впервые в своей жизни начал переживать НЕ ЗА СЕБЯ, волноваться не за своё обличье; он уже не ставил цель с помощью очередного “благодеяния” что-то заиметь. Поскольку уже смирился со своим положением и не верил в благополучный исход. Теперь единственным мотивом его намерения “сделать доброе дело” явилось сочувствие БЛИЖНЕМУ.
И именно в этот момент к нему возвращается ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ОБЛИК.
В этом и есть величайшая истина христианства, возвещённая нам в Евангелии и предельно чётко отражённая в этой сказке. Не внешние дела, какими бы они “добрыми” ни казались, способны вернуть падшему человеку “образ и подобие Божие” (в сравнении с которым мы все сейчас имеем вместо лиц “медвежьи морды”). Не одно лишь “исполнение предписаний” и не “механическое”, бездушное соблюдение закона. А исключительно доброе СЕРДЦЕ. Чистая и сострадательная ДУША. Которую уже не понадобится пугать “кнутом” за намерение совершить зло и соблазнять “пряником” на делание добра. Ибо ненависть ко всему недостойному и радость от дел милосердия уже не будут обусловлены личной выгодой человека, а станут свойственны его ПРИРОДЕ…
