Когда-то, в самом начале 90-х, я впервые столкнулся с сербами. Это были несколько ребят из семей сараевских беженцев, пришедших учиться в нашу школу. Нельзя сказать, чтобы они чем-то отличались от нас, однако тогдашнее восприятие любого иностранца было в высшей степени подобострастным. Увы, людьми высшей касты многим тогда казались американцы, чьи самые низкобюджетные фильмы мы, подростки того времени, смотрели с каким-то щенячьим восторгом в безумно дорогих для среднестатистических постсоветских семей видеосалонах. Но именно тогда, глядя на кровавые похождения киногероев будущего калифорнийского губернатора, некоторые из нас начали задумываться о том, что «U.S. Army» и «NATO», чьи фальшнашивки были прилеплены к большинству «варенок», снятых с плеч старших братьев, - отнюдь не «рыцари без страха и упрека», а реальные враги, помогающие убийцам наших «братушек» сербов, младшие братья и сестры которых теперь сидят с нами за одной партой.
В те годы в России далеко не все понимали вещаний маргинализированных патриотов о «славянском братстве», необходимости помощи православным братьям в Республике Сербской и Сербской Краине, но всегда находились горстки «безумцев», демонстрировавших славу русского оружия на Балканах. Этими людьми были русские добровольцы, уехавшие помогать сербам не за деньги и не за славу, а именно за честь России, чьи власти неожиданно позабыли о национальных интересах и помнили лишь заветы МВФ.
Однако ни сотни, ни даже тысячи русских парней не могли решить той задачи, которую могли бы решить одним росчерком пера российские власти, предоставив убитой Югославии возможность приобрести партию зенитно-ракетных комплексов С-300. Этой возможности сербы были лишены, и это, по сути, предопределило судьбу их родины. Так, в ходе войны НАТО против Югославии в 1999 году колыбель сербской государственности и церковности – край Косово и Метохия (серб. «кос» переводится как «черный дрозд», греч. «μετοχή» – «церковный надел») – была отторгнута от страны де-факто, экономика же Югославии была отброшена чуть ли не на уровень 1945 года.
И, вот, сегодня нам суждено быть сторонними наблюдателями юридического завершения той трагедии сербского народа, которая началась еще в 90-х. Увы, в 2000-е проблему сохранения сербского единства, в первую очередь, отказались решать сами сербы. Разумеется, здесь сказалась и усталость от череды непрекращающихся войн, и умелые манипуляции массовым сознанием «умеренными» либералами-западниками, и общий упадок этнической пассионарности.
Так уж сложилось, но уже с 2000 года сербы регулярно избирают те политические силы, которые рефреном утверждают, что для Сербии якобы не существует альтернативного пути, кроме пути в Европу. Результатом этой «евроинтеграции» стал окончательный выход из Югославии Черногории 3 июня 2006 года. Черногорский лидер Мило Джуканович в пику сербским «евроинтеграторам» заявил, что без Сербии перед «страной» откроются новые европейские перспективы, выдвинув чудовищный по своему цинизму лозунг: «С сербами тяжело в Европу!».
Черногорцы (еще вчера бывшие этнографической группой тех же сербов) поверили в «светлое европейское будущее» и лишили Белград выхода к морю, очевидно, решив, что море – это не сербское геополитическое достояние, а банальное средство к выколачиванию денег из богатых иностранных курортников. Последним шагом на пути расчленения сербской государственности стало объявление косовским парламентом 17 февраля 2008 года независимости края в одностороннем порядке. И, несмотря на то, что Россия и ряд евроазиатских стран высказались категорически против данного демарша албанских сепаратистов, весь мир отлично понимает, что Косова Сербии уже не вернуть. Хотя пока еще можно надеяться на то, что населенные сербами районы Северного Косова с центром в Косовской Митровице (где в результате последних событий вспыхнули массовые акции протеста сербского населения) могут отделиться от стремящейся в Албанию территории.
Как бы то ни было, но сегодня, увы, приходится с горечью констатировать, что сербы потеряли практически все, что имели, практически все, что им досталось в ходе серии русско-турецких войн XIX столетия. Единственное, что сербы пока еще не потеряли – это православная вера (говорю «пока еще», потому что процесс секуляризации и церковной модернизации в значительной затронул и Сербию), а это, несомненно, куда важнее, чем бездуховное геополитическое могущество, чем так и не сбывшиеся мечты о «Великой Сербии». Бог даст, и сербы с русскими еще вспомнят, что вместе нас 200 миллионов, но для этого всем нам нужно преодолеть массу соблазнов, привитых секулярной цивилизацией.
А в заключение хотелось бы привести слова из интервью владыки Артемия, епископа Рашко-Призренского и Косово-Метахийского, данного накануне газете Глас Јавности:
«Владыка, что будет с сербами, их достоянием и святынями СПЦ, если Косово и Метохия провозгласит независимость?
- Не зависимо от того, что будет, сербы Косово и Метохии должны остаться в своем государстве, в своих домах, в своих домашних хозяйствах, в своем отечестве, рядом со своими святынями, могилами..., поскольку Косово было и остается сербским. Худшее, из того, что с нами может произойти - сербы покинут Косово и Метохию, поскольку это означало бы потерю нашего края. Как во времена прошлых оккупаций нашего государства народ не оставлял Косово, так не должно этого случиться и сейчас. Провозглашение независимости Косово - временное, оккупационное решение, и таким его нужно рассматривать. Все имеет свой конец, в том числе и оккупация Косово и Метохии! Вероятно, террористическая власть в КиМ попытается изгнать оставшихся сербов. Очень важно, чтобы они не ушли сами. И те, кто был изгнан в 1941-1945 гг., и те, кого изгоняли с начала девяностых вплоть до сегодняшнего дня, имеют право возвратиться в свои родные места. Если говорить о наших святынях, то им грозят дальнейшие разрушения. Но когда народ вернется, мы свои святыни будем восстанавливать, как делали это с 1999 гг.»
