Христианская проза
Христианская поэзия
Путевые заметки, очерки
Публицистика, разное
Поиск
Христианская поэзия
Христианская проза
Веб - строительство
Графика и дизайн
Музыка
Иконопись
Живопись
Переводы
Фотография
Мой путь к Богу
Обзоры авторов
Поиск автора
Поэзия (классика)
Конкурсы
Литература
Живопись
Киноискусство
Статьи пользователей
Православие
Компьютеры и техника
Загадочное и тайны
Юмор
Интересное и полезное
Искусство и религия
Поиск
Галерея живописи
Иконопись
Живопись
Фотография
Православный телеканал 'Союз'
Максим Трошин. Песни.
Светлана Копылова. Песни.
Евгения Смольянинова. Песни.
Иеромонах РОМАН. Песни.
Жанна Бичевская. Песни.
Ирина Скорик. Песни.
Православные мужские хоры
Татьяна Петрова. Песни.
Олег Погудин. Песни.
Ансамбль "Сыновья России". Песни.
Игорь Тальков. Песни.
Андрей Байкалец. Песни.
О докторе Лизе
Интернет
Нужды
Предложения
Работа
О Причале
Вопросы психологу
Христианcкое творчество
Все о системе NetCat
Обсуждение статей и программ
Последние сообщения
Полезные программы
Забавные программки
Поиск файла
О проекте
Рассылки и баннеры
Вопросы и ответы
 
 Домой  Статьи / Матушка Наталия, Страницы жизни православной Москвы 20-90-Х годов ХХ в. Войти на сайт / Регистрация  Карта сайта     Language На северо-восточной окраине Москвы, в Лосинке, на обочине Ярославского шоссе стоит храм во имя святых мучеников Адриана и Наталии. В этом храме в течение 40 лет (1953–1994) служил добрый пастырь отец Владимир Соколов, которого с теплой признательностью пПо-русскиНа северо-восточной окраине Москвы, в Лосинке, на обочине Ярославского шоссе стоит храм во имя святых мучеников Адриана и Наталии. В этом храме в течение 40 лет (1953–1994) служил добрый пастырь отец Владимир Соколов, которого с теплой признательностью п На северо-восточной окраине Москвы, в Лосинке, на обочине Ярославского шоссе стоит храм во имя святых мучеников Адриана и Наталии. В этом храме в течение 40 лет (1953–1994) служил добрый пастырь отец Владимир Соколов, которого с теплой признательностью пПо-английскиНа северо-восточной окраине Москвы, в Лосинке, на обочине Ярославского шоссе стоит храм во имя святых мучеников Адриана и Наталии. В этом храме в течение 40 лет (1953–1994) служил добрый пастырь отец Владимир Соколов, которого с теплой признательностью п
На северо-восточной окраине Москвы, в Лосинке, на обочине Ярославского шоссе стоит храм во имя святых мучеников Адриана и Наталии. В этом храме в течение 40 лет (1953–1994) служил добрый пастырь отец Владимир Соколов, которого с теплой признательностью п
На северо-восточной окраине Москвы, в Лосинке, на обочине Ярославского шоссе стоит храм во имя святых мучеников Адриана и Наталии. В этом храме в течение 40 лет (1953–1994) служил добрый пастырь отец Владимир Соколов, которого с теплой признательностью п
Дорога к храму
Жизнь в Церкви
Семья
Детский вопрос
Святые и подвижники
Милосердие
Наука и вера
Работа и профессия
Далеко
Миссия
Рядом с чудом
Cовременники
Рецепты блюд
Читаем
По - немногу обо всем
Праздники
Паломничества

Дом сохранения истории Инрог


Интересно:
Рекомендуем посетить:

 
На северо-восточной окраине Москвы, в Лосинке, на обочине Ярославского шоссе стоит храм во имя святых мучеников Адриана и Наталии. В этом храме в течение 40 лет (1953–1994) служил добрый пастырь отец Владимир Соколов, которого с теплой признательностью п
Матушка Наталия, Страницы жизни православной Москвы 20-90-Х годов ХХ в.


Источник:  Журнал Альфа и Омега.  1999  № 3(21)

 

На северо-восточной окраине Москвы, в Лосинке, на обочине Ярославского шоссе стоит храм во имя святых мучеников Адриана и Наталии. В этом храме в течение 40 лет (1953–1994) служил добрый пастырь отец Владимир Соколов, которого с теплой признательностью по сей день вспоминают прихожане. Батюшка всецело принадлежал храму, весь лик священника светился радостью, своим великолепным тенором он возносил ликующую песнь хвалы Господу, будучи настоятелем, за ранней обедней читал “Апостола”, а когда не служил всенощную, то читал и пел с певчими. Вместе с отцом Владимиром клиросное послушание несла его матушка, Наталия Николаевна. Те, кто бывал тогда в храме, единогласно свидетельствуют: “Так, как читала часы Наталия Николаевна, никто не читал”. Слово читала тут неуместно: из глубины ее сердца лилась молитва, полная любви, благодарности и умиления, вся душа матушки как бы распахивалась перед Спасителем мира. Казалось, так молиться можно только в глухом скиту, порвав все связи с миром, а Наталия Николаевна жила в Москве, была матерью многочисленного семейства. Автобиографическая повесть матушки Наталии делает понятным феномен семьи Соколовых и приоткрывает завесу над будничной жизнью народа Божиего в советскую эпоху.
 
Наташа Пестова 1947
Наташа Пестова 1947
    Н. Н. Соколова родилась 8 сентября 1925 года в семье Пестовых. В жизни ее отца, Николая Евграфовича Пестова (1892–1982) сбылись провидческие слова отца Алексия Мечева, сказанные им на допросе в ГПУ: “Верующими не родятся, а становятся. Вот, может быть, пройдет время, и Вы уверуете в Бога, захотите стать священником, придете ко мне”[1].
     Далекий от христианства, член коммунистической партии, начальник Всеобуча приуральского Военного округа (1919–1921), окружной военный комиссар Н. Е. Пестов пережил в начале 1921 года глубокое внутреннее потрясение, после чего уволился из рядов РККА, в скором времени нашел свой путь к Богу, познакомился с отцом Алексеем Мечевым и стал ревностным членом Маросейской общины. Позднее Николай Евграфович рассказывал в своем дневнике о том событии, которое переломило его жизнь:
     “В ночь на 1 марта я увидел отчетливый сон:
     Какое-то полутемное обширное подземелье с земляными стенами и сводами. С левой стороны вижу в стене вход в коридор, ведущий куда-то вниз...
     Я стою в стороне от этого входа...
     И вот у входа появляется светящаяся фигура Христа... Лицо Его светилось от какого-то внутреннего света. Оно было так прекрасно, как никогда в жизни я не видел на земле...
     ...Проходя мимо меня, Он обернулся и посмотрел на меня. Во взоре была необычайная серьезность, глубина, проникновенность и строгость; не только всепокоряющая Сила и Величие, но Огонь могущества, святости и бесконечно снисходящая любовь... Я падаю на колени и поклоняюсь Ему до земли...
     Я проснулся мгновенно. Полное ощущение явственности виденного сна. Сердце бешено колотится, готовое вырваться из груди. Все мое существо было потрясено до основания. Ум не может вместить, что же произошло? Я — комиссар, и вдруг Христос? Почему? Зачем? Полное смятение всех чувств...
     В ту ночь Господь вошел в мое сердце, и с тех пор, что бы я ни делал, ни чувствовал, я знаю, что Христос всегда был рядом со мной, всегда пребывал рядом со мной и никогда не покидал меня”[2].
     Наташа Пестова родилась, когда ее родители уже окончили МВТУ. В последние годы Николай Евграфович вел педагогическую и научную работу в вузах Москвы, в январе 1941 года защитил диссертацию на степень доктора химических наук[3]. Детей в семье Пестовых воспитывали с любовью, учили молиться и прививали им радостное восприятие мира. Вот как вспоминает Наталия Николаевна свои младенческие годы, любовь отца к детям:
     “Я помню отца с первых лет моей жизни, то есть с 1927–28 годов. От папы всегда веяло лаской, тишиной и покоем. Его любили не только родные, но абсолютно все: и соседи, и сослуживцы, и знакомые — все, кто его знал... если ему случалось раздражаться (а детская резвость кого не выведет из терпения), то папа спешил уйти в свой кабинет. Он выходил только успокоившись, помолившись, и тогда только начинал внимательно разбирать наши детские ссоры и жалобы. Папа подолгу беседовал с нами, тремя детьми, но вообще предпочитал разговаривать с собеседником один на один... Отец никогда не уклонялся от нашего воспитания, никогда не отговаривался занятиями и работой и уделял детям много времени, борясь за наши души, как и за свою собственную...
     Я была готова просидеть на коленях у отца целый вечер. До чего же мне было с ним хорошо! Через ласку отца я познала Божественную Любовь — бесконечную, терпеливую, нежную, заботливую. Мои чувства к отцу с годами перешли в чувство к Богу: чувство полного доверия, чувство счастия быть с любимым, чувство надежды, что все уладится, все будет хорошо, чувство покоя и умиротворения души, находящейся в сильных и могучих руках Любимого... Папа нас никогда не наказывал, мама говорила: «Дети из тебя веревки вьют!». Но папа отвечал: «Где действует любовь, там строгость не нужна»”[4].
     Супруги Пестовы не омрачали жизнь своих детей рассказами об ужасах тех лет. Наташу с братьями отвозили летом на дачу, где они дружно и весело проводили время в обществе знакомых верующих семей. Вместе с тем в доме Николая Евграфовича находили приют возвращавшиеся из ссылок исповедники. “Я спала в одной комнате с мамой, — вспоминает Наталия Николаевна. — Но очень часто мама уступала свою кровать неожиданным гостям, женщинам, жившим у нас по неделе, по две, а то и дольше. Мама ухаживала за ними, как за святыми, пострадавшими за веру, даже часто шила что-то для них. Я спала с этими «тайными» монахинями в те дни в одной комнате, в углу на своем сундуке. Но никто никогда не рассказывал нам об ужасах тюрем и ссылок, видно, щадили наше детское воображение”[5]. Фундаментом быта семьи была молитва. Утром и вечером читалось молитвенное правило, под праздники вычитывали уставное богослужение, а днем Зоя Вениаминовна возносила молитву своими словами. “Мама научила нас молиться от души и своими словами, — пишет дочь Николая Евграфовича. — Когда папа болел или задерживался на работе, мама вставала вместе с нами и горячо выпрашивала у Бога благополучие нашему семейству. Для меня это был пример настоящей искренней молитвы. Мы повторяли за матерью простые понятные слова, обращенные к Богу: «Господи, дай папе нашему здоровье!». Поклон. «Господи, сохрани нашу семью от беды!». Поклон. Или: «Господи, прости нас, прими за все наше благодарение»”. А о том, какой плод приносило семя, посеянное родителями в душе ребенка, говорит эпизод предвоенного времени:
     “Уехав на работу после выходного дня, папа мой забыл в нашей избе на подоконнике свой маленький карманный молитвослов. Я знала, что отец с этой книжечкой не расстается. Я решила до папиного приезда спрятать молитвенничек в свой карман, чтобы не попал он к неверующим людям. Я спустилась по крутому берегу к реке, спряталась за высоким кустарником. Передо мною расстилалась зеркальная гладь, противоположный берег был далек и безлюден, кругом царила тишина. Тут я достала из кармана папин молитвенничек, начала искать в нем что-нибудь новое. Утренние и вечерние правила мы уже читали наизусть с одиннадцати-двенадцати лет, так что молитвенник никогда раньше я в руки не брала. Акафисты святым у нас были в отдельных книжечках, а о существовании акафиста Иисусу Христу я никогда не слышала. Тут он открылся мне. Я впилась в него, как голодная в хлеб: «Иисусе, желание мое — не отрини меня!.. Иисусе, Пастырю мой — взыщи меня...» — шептала я.
     Я как будто нашла ключ в комнату, где могла теперь быть с моим Спасителем. Я без храма в деревне тосковала по Нем, не находила слов для беседы с Господом, не знала, что сказать Ему. А тут знакомые евангельские события вставали перед моим мысленным взором и образы сопровождались обращением ко Христу. Я целовала крохотную потрепанную книжечку, прижимала ее к сердцу. Через нее я нашла общение с Богом, я стала счастлива”[6].
     Первым серьезным испытанием для девочки-подростка стали суровые годы Великой Отечественной войны. Наташа оказалась на трудфронте без хлебной карточки. Предстояло вернуться за ней в Москву, что было почти невозможно без особого пропуска. Вера и молитва вывели школьницу из тупика, трудфронт сделал ее взрослой с четким и осознанным ориентиром в жизни. Вот что читаем мы об этом в ее книге:
     “Все эти дни я про себя все время молилась, читала правила, призывала святых на помощь. А тут уж не молитва пошла, а слезный вопль ко Господу: «Господи! Помоги добраться до дому!». Иду с рюкзаком напрямик через лес, чтобы поскорее выйти на Волоколамское шоссе... А силы на исходе. Я опустилась на землю у обочины дороги и стала ждать — не проедет ли какая машина. А шли они с фронта редко-редко... Я сижу, жду... Новые непривычные чувства охватили меня. Я одна, никто не знает, где я. Умру тут, и никто не найдет. В ушах звучат слова псалма: «Отец мой и мать моя оставили меня, но Господь мой приимет меня». Вот тут я оценила свою близость к Богу. «Зачем мне теперь знание языков, физики, математики, истории и тому подобного? Все это суета, все ни к чему. Вот вера в помощь святых, знание их милосердия — это мне нужно. Значит, папа больше всех был прав, когда давал мне священные книги...». И я начала поочередно просить помощи у преподобного Серафима, преподобного Сергия, святителя Николая: «Ну, останови мне, батюшка, машину! Посади меня! Помоги мне добраться домой без пропуска! Ведь я изнемогаю, сил нет. Помощи только свыше жду. О Царица Небесная! Не оставь меня здесь одну погибнуть». Остановилась машина.
     — Что тебе, девочка?
     — До Москвы, до метро довезите, пожалуйста.
     — А пропуск есть? На заставе тебя проверят.
     — Нет. Но у меня нет сил идти. Посадите меня.
     — Ну, ложись на дно кузова, да не поднимайся...
     ...........................................
     — Сходи, девочка!
     — Спасибо.
     Тут уж мне все знакомо, и я через час дома. Еле дошла, упала на мамину постель и плачу, плачу...
     Это потрясение изменило мой характер, мою душу. Я проболела двадцать дней. А когда поправилась, снова вернулась на трудфронт, но уже другая...
     Вместо предполагаемых трех недель я проработала на трудфронте почти все лето. Лишь в августе я снова взялась за книги, но уже 10-го класса. «Что с тобой? Как ты изменилась?» — говорили мне учителя. Да я и сама чувствовала, что детство прошло, что я стала серьезнее, задумчивее. Больше я не интересовалась светской литературой. Что может она дать душе? Я теперь поняла, что жизнь наша в руках Господа, что Он волен взять ее, когда захочет, а потому надо беречь каждый час. Он не повторится, а вечность близка...”[7].
     Окончив среднюю школу, дочь Николая Евграфовича поступила в полиграфический институт, затем перешла в художественную школу, а после нее — в Строгановский художественный институт. Наташа прилежно занималась, но верующей девушке трудно было вписаться в студенческую среду: светская жизнь была ей чужда, ее душа любила Бога, а не мир. “Однажды, — вспоминает Наталия Николаевна, — под Новый год я была в институте: гремела музыка, появились гости — военные, девушки в зале танцевали, все вокруг было увешано бумажными фонариками и другими украшениями, где-то угощались... «Как хорошо, как весело!» — ликовали мои подружки, пробегая мимо меня. А я стояла у стенки, как чужая, мне тоже хотелось танцевать, но я не умела, да меня никто и не приглашал. Какая-то тоска наполнила мое сердце, а молиться тут было стыдно, ведь пост Рождественский, война, а я пришла на веселье. Голос совести превозмог — я надела пальто и ушла. О, как хороша показалась мне эта морозная звездная темная ночь! Пустые тихие улицы, и я — одна. Но со мной — Бог, и так отрадно Ему молиться. Вот счастье-то!”[8].
     Будучи студенткой второго курса, Наташа Пестова в январе 1948 года рассталась со Строгановкой и восьмого февраля обвенчалась с Владимиром Соколовым, псаломщиком подмосковной Гребневской церкви, сыном служившего в этой церкви и умершего в тюрьме диакона Петра. 14 февраля Владимир Соколов был рукоположен во диакона в свой родной приход. Господь поставил теперь Наталию Николаевну на то поприще служения Богу и людям, к которому в начале века отец Валентин Амфитеатров и отец Алексей Мечев готовили своих духовных чад, называя это служение “монастырем в миру”. Чистое, целомудренное чувство юной девушки переживалось ею как готовность на самопожертвование ради блага церкви. Вот как она сама рассказывает об этом: “С амвона быстрым легким шагом шел ко мне юноша. Я застыла с мокрыми вещами в руках, а юноша, проходя мимо, слегка кивнул головой и сказал: «Здравствуйте». Взгляд его, приветливый и веселый, как стрела из сказки пронзил мое сердце... От отца Бориса я узнала, что тот молодой человек — псаломщик, он только что демобилизовался из армии, что живет рядом с храмом, службу знает прекрасно от отца, который служил здесь тридцать лет в сане диакона, пока не был арестован и умер в тюрьме. Только тогда я узнала, что можно было бы рукоположить псаломщика во диаконы, если бы он был женат. «Но Володя на девушек и не смотрит, слишком скромный, стеснительный», — говорил отец Борис...
     А у меня появилась мысль: «Хотя я и мечтаю попасть куда-нибудь в монастырь, но мама об этом и слушать не хочет. А без благословения родителей — нельзя. А вот пожертвовать своим девством, чтобы открыть дорогу к престолу Божиему человеку, на это я бы согласилась». Понятно, что в храм меня теперь тянуло как магнитом, и я не пропускала уже церковных служб...
     По дороге через поле Володя рассказывал мне о своей матери, о ее переживаниях за прошедшие годы. Он помнил, как у них отобрали участок земли, как увели лошадь, корову. Детей не принимали в школу. Родители вынуждены были отправлять детей на зиму к родственникам в Москву или в другие поселки, скрывая при этом, чьи они дети. А перед войной арестовали отца Володи, потому что он не согласился закрыть храм...
     Началась война. Братья — Борис, Василий и Володя были на фронте, отец их — в тюрьме... Мать Володи Елизавета Семеновна осталась с одним старшим сыном Виктором, который работал на местном военном заводе... Неожиданно пришла милиция и арестовала Виктора... Мать осталась одна. Весной она так нуждалась, что ходила по избам и просила дать ей хоть одну картошину...
     — Вот сколько пережила моя мама, — сказал Володя, — в какие времена мы живем... Но мама моя не упала духом, молилась; верила и жила надеждой... А Вы смогли бы пережить такие испытания?
     — Очень тяжелые испытания веры, — отвечала я, — только с Божией помощью это возможно. Но я знаю, что Господь никогда не пошлет нам страданий выше наших сил, Он всегда укрепит и поможет.
     — Тогда нам с Вами можно будет идти по одному пути, — радостно сказал Володя.
     И мы пошли молча, пока не поймали машину, на которой я уехала, пожав жениху руку.
     От избытка чувств не говорят, но молча открывают свои сердца перед Господом. И Господь, всегда пребывающий с нами, наполняет души вверившихся Ему неизреченной радостью, блаженством... Так было и со мной. Видно, такой радостью сияло мое лицо, когда я, до смерти голодная, вернулась домой. Мама моя дивилась моему аппетиту... Ей все хотелось знать, что у нас было: «объяснение в любви» или «предложение», как это бывает в романах. А у нас с Володей ничего не было. Было одно желание — исполнить волю Божию”[9].
     После свадьбы в Москве молодые едут в более чем скромное жилище Соколовых в Гребневе. Душа Наташи поет хвалу Господу: “Вот я и ушла из суетного мира. Теперь здесь, в тишине лесов и полей, под сводами храма мы с Володей будем воспевать хвалу Господу. Но, кажется, всей жизни нашей будет недостаточно, чтобы воздать Тебе, Боже, должное благодарение” [10] . Вскоре наступает Великий пост, Страстная неделя, юная матушка всем существом своим впитывает красоту уставных служб: “...Не сравнимо ни с чем богослужение с Великой Пятницы на Великую Субботу! Тихо, молитвенно звучат слова канона, умильно, печально поет хор, все стоят со свечами, как на похоронах. Духовенство поднимает Плащаницу и несет ее над собой. В широко открытые двери храма все тихо выходят под звездное небо... Замолкло пение канона «Волною морскою», все проходят под Плащаницей. А там уже гремит пророчество о всеобщем воскресении. В сердце звучат слова Господа: «Печаль ваша в радость будет».
     Проходит несколько часов и начинается торжественная обедня Великой Субботы. Я любила сама читать пятнадцать паремий, которые, как обычно, подготавливают к чуду Воскресения. Читала я четко, не спеша, с выражением, стараясь, чтобы все было понятно...
     Как же радуется сердце, когда начинается «перекличка» хоров: «Господа пойте и превозносите во веки», «Славно бо прославися!». Потом трио перед Царскими вратами тоскует по Воскресению, как бы прося Христа: «Воскресни, Боже...», «Воскресни , яко Ты царствуеши вовеки!»...
     ...В храме до вечера стоит шум, говор, беспорядок. Наконец, на улице темнеет, освящение куличей окончено, двери храма закрываются... Мы с Володей остались вдвоем, перед нами святая Плащаница. А на полу беспорядок, бумаги, скользкая грязь... Володенька приносит ведра с водой, тряпки и начинает мыть полы. Я следую его примеру. Еле успели прибраться, заперли храм, спешим домой переодеться к службе”[11].
     Наталия Николаевна навсегда сохранила в своем сердце пасхальную радость и вдохновение юности. Господь благословил ее чадородием, даровав трех сынов и двух дочек, которых родители вместе с дедушкой и бабушкой вырастили для служения Церкви. Основой воспитания неизменно оставались вера, любовь и непрекращающаяся молитва к Богу. Промыслом Божиим все три мальчика Соколовы в раннем младенчестве побывали у самых врат смерти, но их удержала молитва отца и матери. Вот как рассказывает матушка Наталия об угрозе, нависавшей над младшим сыном Федей: “В апреле, когда болезнь утихала, около двенадцати часов дня я услышала Федин кашель. Я прибежала на второй этаж, взяла на руки двухмесячного младенца и вдруг...
     Я позвала мужа: «Володя! Федя умирает!». Отец схватил меня за локоть и высунул мою руку с ребенком за окно. Там был еще мороз. Головка Феди в чепчике лежала на моей ладони. «Постоим, может быть отдышится», — сказал отец. Он поддерживал мою руку с ребенком и меня саму. Мы молча стояли несколько минут, мы молились. Личико Феди было бело как снег, и спокойно, недвижимо; безжизненные глазки широко открыты... Я почувствовала, что душа Феденьки улетела, а это безжизненное тельце стало мне вдруг как чужое: «Господи, Господи!» — без слов стучали наши сердца. И Господь явил Свою силу: личико ребенка вдруг стало подергиваться, глазки закрылись, бледность стала пропадать. Отец тут же втянул через форточку мою руку с сыном... Мы поцеловались и душой возблагодарили Господа, мы почувствовали, что Бог слышит нашу молитву”[12].

Николай Евграфович и Зоя Вениаминовна Пестовы
Николай Евграфович и Зоя Вениаминовна Пестовы

     Родительская любовь не отпустила чистые младенческие души уйти безгрешными к Престолу Божию, они остались на земле как бы в долгу у Бога, Божиими людьми, и всю жизнь слышали зов Божий в сердце.
     “Мы видели следующее, — пишет Наталия Николаевна, — ребенок едва ходить начал, еще не умеет говорить, не понимает речи взрослых, а уже «служит» Богу. Он держит в ручонке вертикально карандаш или палочку, заменяющую ему свечку, встает перед иконами и серьезно, сосредоточенно, не обращая внимания на членов семьи, начинает петь, или, вернее, гудеть что-то похожее на «аллилуйя» или «помилуй»... Рядом с Колей неизменно становился Сима и повторял все движения братца. И никогда ни одной улыбки при этом, ни баловства. Мы с отцом только радовались: дети изливают, как умеют, свои чувства перед Господом... Убежит Федя, бывало, утром, вернется только к обеду.
     — Ты где, сынок, пропадал?
     — Батюшке помогал. У него целый мешок поминаний, где же ему все прочесть? Я ему читать помогал.
     — Да ведь ты читать не умеешь, букв даже не знаешь!
     — А разве надо буквы знать, чтобы Богу молиться? Я перебираю записочки, вожу по строчкам пальцем, губами шевелю, крещусь, кланяюсь. Все делаю, как батюшка. Они мною довольны, говорят мне: «Читай, Федя, читай, твои молитвы скорее всех наших до Бога дойдут»[13]. С четырех лет мальчики прислуживали в храме. Все трое стали священнослужителями.
     Раскрыв подчас в весьма мелких подробностях свою жизнь в родительском доме и в семье отца Владимира, матушка Наталия подводит читателя к главному итогу пройденного ею пути и накопленного опыта:
     “За свою семидесятилетнюю жизнь я убедилась в том, что Христос желает Сам быть Другом души человеческой. И Он ведет каждую душу такими жизненными путями, на которых постепенно отсекаются от сердца человека привязанности к миру. Благо тому, кто открывает Небесному Отцу свое сердце, в скорби зовет Его, просит утешения, и Господь приходит все чаще и чаще, наполняя душу, вверившуюся Ему, не земной, но духовной радостью. Однако общение с Богом не быстро, не в короткое время начинается.
     Запавшее в душу зерно благодарности, как семя, медленно прорастает. Об этом Спаситель говорит нам в Евангелии. Но можно духовный рост души изобразить и образно, как постройку дома, который строится медленно: сначала фундамент, потом стены, потом крыша... А под конец штукатурка, внутренняя отделка, чтобы приятно было жить в комнатах. Так и в душе человеческой происходит. Закладывается фундамент: это детство, понятия о жизни, первые чувства, первые впечатления, первые умственные выводы. Хорошо, если фундамент крепкий, построенный на вере в Бога, а то стены в дальнейшем дадут трещины... Но вот и крыша над головой — теперь непогода и ветер, и буря житейская не страшны. Ну, строитель, вешай дверь и зови почаще к себе Небесного Гостя. Но найдет ли Он у тебя уют и чистоту? Так украшай же, друг, свою душу добродетелями. А главное — с любовью принимай почаще Небесного Гостя. Спаситель сказал: «Принимающий того, кого Я пошлю — Меня принимает». Это тот период, когда мы принимаем близких уже любящим сердцем: кому-то на улице (при встрече) посочувствуем, о ком-то перед Богом вздохнем от души...
     Принимать в дом души своей скорбь ближнего — это уже наш последний период, когда дом души уже построен. Сами-то мы помочь человеку в его горе не можем, так нам остается одно: «Войти в комнату свою, помолиться Отцу своему». Открывай Ему свои мысли, открой боль сердца своего... Не следует считать, что Господь всегда исполнит просимое нами, исполнит быстро наши желания. Но утешить нас — Он всегда утешит, и быстро. Скорбь пройдет, ибо душа почувствует себя в сильных, любвеобильных руках Отца Небесного. Он украсит дом души, призывающей Его, Своим Посещением. И Свет, и Тепло, и Чистота, и даже Милосердие Святого Духа — все это дары Его, все он несет с Собою.
     Но не сразу и не всем одинаково... Одни люди в торжественном пении церковного хора возносятся душою к Небесам. А другой человек в тишине, среди величественной природы чует своего Бога. Он один, но дары Его различны, и пути к Нему тоже различны. Господь их Сам указывает, Сам ведет душу человека ко спасению...
     Своей работой я старалась убедить читателя в истине слов Спасителя: «Не оставлю вас сиротами, приду к вам» и «Я с вами во все дни до скончания века». Буду рада, если прочитавшие мой труд поймут, что Господь близко, что Он всегда нас слышит и не оставит без Своей помощи. А потому смело идите за Господом, сказавшим: «Не бойся, малое стадо, ибо Отец благоволил дать вам Царство»”[14].
     За эту книгу хочется в ноги поклониться матушке Наталии, а ее внукам пожелать, чтобы и они сумели приумножить духовное наследство, скопленное для них трудами приснопамятных отца Владимира и Николая Евграфовича. Вечная память этим рабам Божиим!


[1] Жизнеописание московского старца отца Алексея Мечева. Составила монахиня Иулиания. Б. м., б. г. — С. 142.

[2] От внешнего к внутреннему. Жизнеописание Н. Е. Пестова. Новосибирск, 1997. — С. 57–58.

[3] Н. Е. Пестов создал многотомный труд “Современная практика православного благочестия. Опыт построения христианского миросозерцания”, достаточно широко распространявшийся в машинописи. Этот труд был издан четырехтомником в петербургском издательстве “Сатисъ” в 1995–1996 гг.

[4] Соколова Н. Н. Под кровом Всевышнего. Новосибирск, 1998. — С. 14–16.

[5] Там же

[5] Там же.

[6] Там же. — С. 232–233.

[7] Там же. — С. 55–56, 58–59.

[8] Там же. — С. 63–64.

[9] Там же. — С. 71–72, 103–104.

[10] Там же. — С. 119.

[11] Там же. — С. 125–126.

[12] Там же. — С. 225.

[13] Там же. — С. 193, 272.

[14] Там же. — С. 429–431.

 <Н. Н. СОКОЛОВА. ПОД КРОВОМ ВСЕВЫШНЕГО. НОВОСИБИРСК, 1998>

 

Под кровом Всевышнего:

В родительском доме: Часть1,  Часть 2Часть 3-яЧасть 4-я

Испытание провинцией. Часть 1 , Часть 2,    Часть 3

Детство будущих пастырей. Часть I,    Часть 2

Снова в столице Часть 1,    Часть 2



2008-01-02 10:36:00


Источник: http://www.pravmir.ru/


На северо-восточной окраине Москвы, в Лосинке, на обочине Ярославского шоссе стоит храм во имя святых мучеников Адриана и Наталии. В этом храме в течение 40 лет (1953–1994) служил добрый пастырь отец Владимир Соколов, которого с теплой признательностью п Статьи. Новое в данном разделе.
За горы, за горизонтыЗа горы, за горизонты
православные cтатьи,христианство,литература,искусство,религия,православный журнал,литературный журнал,православие культура  Богоявление
православные cтатьи,христианство,литература,искусство,религия,православный журнал,литературный журнал,православие культура  Эуа!
ЧасыЧасы
Терпи хорошееТерпи хорошее
Обмен (рассказ)Обмен (рассказ)
Пункт Б (повесть)Пункт Б (повесть)
Шторм (рассказ)Шторм (рассказ)
Сила тяготения (рассказ)Сила тяготения (рассказ)
Самое лучшее (рассказ)Самое лучшее (рассказ)
Горение (рассказ)Горение (рассказ)
Буду любить его всегда (рассказ)Буду любить его всегда (рассказ)
Безгрешная машина (рассказы)Безгрешная машина (рассказы)
Чудесная причина (рассказ)Чудесная причина (рассказ)
Слезы на том берегу (рассказ)Слезы на том берегу (рассказ)
Трудная дорога к морю (повесть)Трудная дорога к морю (повесть)
Темная комната (повесть)Темная комната (повесть)
Живое железо (рассказ)Живое железо (рассказ)
православные cтатьи,христианство,литература,искусство,религия,православный журнал,литературный журнал,православие культура  Исход Андрюхи Моисеева (рассказ)
Пора домой (рассказ)Пора домой (рассказ)

Домой написать нам
Дизайн и программирование
N-Studio
Причал: Христианское творчество, психологи Любая перепечатка возможна только при выполнении условий. Несанкционированное использование материалов запрещено. Все права защищены
© 2024 Причал
Наши спонсоры: