Говорят, что каждые 7 лет человек переживает некий этап своей жизни и у него меняются в той или иной степени мировоззрение, вкусы, характер. Может быть, так говорят оттого, что число 7 вообще играет в нашей жизни не последнюю роль (7 дней недели). Я решительно не соглашаюсь с тем, что перемены в человеке происходят ровно каждые 7 лет. Но наблюдения показывают, что человек изменяется. Иногда скачкообразно. Недаром существуют понятия младенец, ребёнок, подросток, юноша, молодой человек, зрелый человек, старик. И, оглядываясь назад, размышляя, вижу, что и я делал в жизни вот такие скачочки, изменяясь с возрастом.
Читать я научился в 2 года. В мой, пустенький ещё мозг стала поступать и письменная информация. Но только лет с девяти я стал читать осознанно. Сам выбирал книгу, автора, с первых страниц определял – нравится – не нравится. Что тогда представлялось мне наиважнейшим в книге? Разумеется, сюжет! Книга должна была захватывать, должна была быть интригующей, интересной. Я заглатывал Майна Рида, Жюля Верна, Фенимора Купера, Роберта Стивенсона, испытал потрясение от «больших» повестей Виталия Бианки, интриговал, манил, но не открывался ещё Николай Гоголь, и, с какого-то момента стал я читать Вильяма Портера. О! Он умел выстроить хитрый сюжет и дать в конце неожиданную, непредсказуемую развязку.
Но годы шли. В старших классах предавался я подростковому максимализму. Я искал в книгах социальные проблемы, я жаждал вскрытия всех язв общества! Не меньше!
Хорошо шёл Куприн, вот тогда-то и читался вовсю Диккенс. Ближе был, правда, Станюкович – без романтики в эти годы нельзя никак. И, конечно, Вильям Портер. Грубый быт ковбоев, убогая жизнь простых трудящихся в страшном городе Нью-Йорке – как это было тогда близко и понятно мне, ищущему справедливости на земле!
Совсем другим я вернулся из армии. Чьи-то мелкие проблемы уже мало интересовали меня. От писателя я ждал либо трагедии, либо комедии. Тут как раз кстати пришёлся Шекспир. Здорово впечатлил Сэлинджер, хорошо читались Аверченко и Зощенко. Ну и, разумеется, всегда под рукой был томик Вильяма Портера. Его всё больше знают как писателя-юмориста, об этом и говорить нечего. Но временами в его творчестве, как бриллианты в платиновой оправке искромётного юмора, появлялись бьющие прямо в сердце драмы. Рассказ о старом художнике, который пожертвовал жизнью ради выздоровления больной, повесть о некрасивой официантке, которую поцеловал пьяный клиент, а потом извинился за этот поцелуй, разрушив все её надежды, короткий роман о престарелой писательнице, живущей в глухом провинциальном городе, которую истязает муж-алкоголик. Всего не перечислишь.
Оп! С какого-то момента и я подвергся этому тяжкому недугу, макнул перо в чернильницу и появились на свет первые опыты стишат, а потом и прозы. И снова изменились требования мои к писателям, которых я читал. Теперь меня более всего волновало не содержание, не проблемы, а исключительно мастерство и техника, с какой автор выполнял своё произведение.
С новой стороны открылся Гоголь. Всё ещё мусолился Сэлинджер, поскольку не был раскушен, зацепил и Веничка, что ни говори, но свою поэму он сделал мастерски. По высочайшей цене шёл Булгаков. Но всегда в пределах мгновенной досягаемости лежал, да не пылился Вильям Портер. Уж теперь, когда и я вкусил от ядовитой чаши мастерства, смог и оценить, что этот писатель – мастер. За исключением немногих редко публикуемых рассказов, творчество Вильяма Портера – школа мастерства для любого, кто берётся за труднейшую из задач – малую форму прозы. Слог, развитие, композиция, всё у него на месте. Учитесь!
Но творчество ради творчества, или, как его ещё называют «самовыражение» не приносит ни плодов, ни удовлетворения. Идёт поиск. Что же важнее всего в работе писателя? И в какой-то момент я определил, что важнее всего – авторская честность и добросовестность. Первое из этих понятий объяснить труднее, но я попробую. Это примерно как на театре – «верю – не верю». Герой должен поступать не так как удобнее для сюжета, а так, как поступал бы живой человек. А чтобы выписать такого героя, нужно влезть в его шкуру и прожить с ним все описываемые события и не только. Нужно иметь память героя о своём прошлом. Словом, нужно слиться с ним так, как этого не могут сделать гениальнейшие актёры со своими персонажами.
Добросовестность объяснить легче. Автор обязан в полном объёме знать те реалии, в которых живут его герои. Описываешь деревню – изволь знать жизнь деревни. Описываешь космос – знай на зубок все нюансы пребывания на орбите. Сам не летал? Узнай. Как угодно и где угодно. Иначе – не верю!
Вот тогда-то пошли хорошо Шукшин, Василь Быков, Лесков, и, конечно, Вильям Портер. Его творчество перепроверено мной по разным источникам (сам я в Америке не бывал). Ковбои у него – настоящие ковбои, мошенники – настоящие мошенники, продавщицы супермаркетов тоже настоящие. Знал он доподлинно жизнь своей страны и писал её честно.
Годы шли. И понял я, что и честность писательская – не самое-то главное. Есть вещи поважнее и пострашнее. И по-другому теперь я подбираю книги для себя и для сына. Что же важнее всего? Любовь. Та Любовь, которая непосредственно происходит из главной Заповеди: «Да любите друг друга!»
Вот тут стало хуже: многих писателей стало трудно воспринимать. Чьи-то книги я выбросил, чьи-то отправил на дальнюю полку. Был уличён в снобизме некогда любимый Сэлинджер… С этой позиции сколь всплыло злобы и язвы в хороших, казалось бы, писателях! Зато запоем пошёл Достоевский, не изменил Гоголь, вернулись старые, в детстве читанные приключенческие романы. И, конечно, никуда не делся Вильям Портер. Он любил всех, нет, вру, почти всех своих героев. Пастухов и миллионеров, проституток и светских дам, деревенских чудаков и профессиональных жуликов. Пожалуй, единственно, кого он не смог полюбить – это воротил финансового бизнеса и тех, «…которые нанимали на работу девушек и платили им пять или шесть долларов в неделю. Вы из их шайки?
- Нет, ваше бессмертство, - ответил я. – Я всего-навсего поджёг приют для сирот и убил слепого, чтобы воспользоваться его медяками.»
Вильяма Портера можно начинать небольшими порциями давать ребёнку лет с одиннадцати. Эффект привыкания наступает быстро, и читатель будет требовать всё новых доз рассказов. Благо, этих рассказов много. И ещё большее благо – они перечитываются многократно, не приедаясь. Теперь мы знаем, в чём волшебство этих рассказов. В Любви. В любви и к смиренному пастору, и к отчаянному головорезу. Весь секрет того, что эти рассказы сопровождают человека всю жизнь – именно в Любви.
Вам будет трудно найти и в продаже, и в библиотеках писателя Вильяма Портера. Его проще искать по псевдониму, которым он подписывал свои рассказы: О. Генри.
