Не для слабаков: пастор-баптист на православной Литургии
Блог Гордона Аткинсона, пастора баптистской церкви в Сан Антонио, США, штат Техас. Запись создана 1 июня 2009 года. Перевод с английского Валерии Посашко
Последнее воскресенье - 4-е из 13-ти в моем академическом отпуске1. Каждое из них для меня драгоценно. Каждое воскресенье я выбираю, где и как мы будем участвовать в богослужении. Я – не охотник за церковными достопримечательностями, надеющийся увидеть что-нибудь новенькое. Моя цель – духовный опыт. Я хочу служить Богу.
Уже вечер субботы, а мы с Дженин так и не решили, куда пойти завтра. Это было нечто из разряда ранее для меня неизвестного, но обычного для нашей культуры: разговор в стиле «В какую церковь ты бы хотела сходить?» «Не знаю, а в какую хочешь ты?».
В Интернете я нашел сайт храма святого Антония Великого. Это православная церковь, наполненная великолепными образцами византийского искусства. На ней мы и остановились.
Шелби и Лиллиан решили пойти с нами. Дорогой я предупредил, что их ждет нечто совершенно особенное, отличное от того, к чему они привыкли. «Их богослужение на протяжении более тысячи лет остается практически неизменным», - сообщил я девочкам.
Оказалось, что это было еще слишком мягко сказано. Святой Антоний Великий – это не просто старая школа со стилосами и глиняными табличками для письма…
Мы пришли за 10 минут до начала богослужения, но храм был уже полон людей, которые зажигали и ставили свечки и молились. У входа нас встретила женщина. Я ей сказал: «Мы не знаем, как себя здесь вести». Она вручила мне книжку с текстом Литургии и пригласила пройти внутрь.
Скамейки? Зачем нам какие-то еще скамейки! Сидеть во время службы – это ж дремучее средневековье.
Величественные иконы в византийском стиле, выполненные на заказ известным художником из Болгарии. Священники в полном облачении, с кадилами в руках (такие раскачивающиеся штуковины, в которых дымится ладан). Продолжительное, сложное чтение и пение, которому нет конца и края. И каждая строчка наполнена сложными, богословскими понятиями. Чувство такое, словно необработанные ломти богословия отламываются от древнего вероучения и пригоршнями бросаются в толпу прихожан. В довершение всего - чтоб нам уж точно жизнь мёдом не казалась - все читалось монотонным голосом.
Я узнавал слова и выражения, которых не слышал со времен окончания семинарии. «Богородица», «Рожденный не Сотворенный», «Херувимы и Серафимы», «возношения и всесожигаемая»…
Чем-то напоминало образы из детского кошмара. Мантии, пугающие изображения, курящийся ладан, потайные двери в иконостасе, которые время от времени открываются и выпускают маленьких мальчиков в облачениях и с золотыми подсвечниками в руках. Псалмы и пение, исходящее от небольшого хора и разливающееся под сводами храма так, что в дальнем конце помещения, где никто не поет, отдается каждое слово. Акустика там сногсшибательная. Кто бы ни говорил, звуки его голоса были слышны повсюду.
Вокруг столько всего происходило, что я не поспевал следить, было сложно сконцентрироваться.
Первой сдалась Лиллиан. Полтора часа стояния на ногах доконали ее. Дженин провела ее к скамейке у боковой стены. Лиллиан в изнеможении привалилась к плечу Дженин и уставилась на меня ошеломленным взглядом обманутого ребенка, словно говоря: «Как ты мог привести нас в это дикое место?».
Шелби старалась держаться. Мы следили за службой по 40-страничной книжке по Литургии, которая, как оказалось, содержала только аббревиатурный ее текст. Я сбивался раз 10. 50 минут спустя Шелби наклонилась ко мне и спросила, сколько еще продлится богослужение. Я старался держаться, боясь, как бы меня не подвели мои колени, так как бедра уже онемели. Я показал ей книгу – мы были на 15-й странице – и пролистал оставшиеся 25 страниц, демонстрируя, сколько нам еще осталось. У нее просто отвисла челюсть. «Ты серьезно?». «Ага. А еще, мне кажется, должна быть проповедь». «Они еще не произносили проповедь?! Что же тогда делал тот человек, который всё говорил о…ну, всё говорил?». «Я не знаю», - ответил я.
«Мне нужно в туалет», - сказала она.
Осмотрев все вокруг, я заметил незапертую дверь за храмом - вон и он.
Я продержался всю службу - час и 50 минут - ни разу не присев, однако спина ныла ужасно. Шелби вернулась ближе к концу. Когда подошло время Причастия, я предложил к нему не приступать, поскольку мы совершенно не знали никаких правил, с ним связанных. Так что мы почтительно остались стоять позади. Одна женщина заметила это, поднесла кусочки хлеба и, поклонившись, отдала их нам. Я был тронут этим жестом участия к новичкам, которые, очевидно для всех, очень старались вникнуть в происходящее.
Ладно, я даже немного плакал. Ну и что? Бьюсь об заклад, у вас бы тоже ком в горле стоял. После окончания службы к нам подошла одна женщина. Она сказала: «Я заметила, что девочкам было тяжело стоять». «Да, - сказал я. – Это богослужение не для слабаков». Она рассмеялась и ответила: «Верно», без тени смущения или извинительного тона.
Так что же я думаю о своем опыте участия в службе в православной церкви святого Антония Великого?
Я без ума от нее. Мне очень, очень, очень, очень, очень понравилось.
В наши дни, когда все, начиная от церковных служб заканчивая программным обеспечением, упрощается, делается для удобства людей, здесь я увидел службу, которая предполагала какие-то усилия с моей стороны. Нет, она ТРЕБОВАЛА от меня усилий.
«Ты не знаешь, что значит «Богородица»? Найди книгу и прочитай об этом. Тебе тяжело 2 часа подряд стоять на ногах? Можешь присесть пару раз, чтоб передохнуть, а потом вставай и стой дальше. Здесь мы служим Господу нашему Богу, пойми, смертный. Или ты думаешь, мы можем расслабленно и безболезненно служить Извечному». Видите, я разобрался. До меня дошло. Мне было тяжело следить за словами песнопений и ходом Литургии. Но даже это мое недопонимание пошло на пользу. «Тебе так многому еще надо научиться. Тут больше, чем при жизни может вместить человек. ЭТО БОЛЬШЕ ТЕБЯ. И твое знание – не главное здесь. Это древние обряды Церкви. Присоединяйся к нам, брат, и со временем ты всему научишься. Или иди и найди другое место, где тебе будет легче, если так нужно. Да благословит Бог твой путь. Мы поймем, но именно так и созидается Церковь».
Я снова вернусь сюда в воскресенье. Хотел было написать «я с нетерпением жду этого». Но это неправильно. Просто я уверен, что там есть правда. А правда – вот чего я всегда ищу.
Обновление : На самом деле это было написано 26-го и 27-го мая. Я вернулся в церковь святого Антония Великого в это воскресенье и обнаружил, что уже немного лучше ориентируюсь в ходе службы. Православное богослужение ДЕЙСТВИТЕЛЬНО дает мне очень многое. Шелби и Лиллиан идти со мной на этот раз отказались.
Фотографии с сайта храма св.Антония Великого.
Иконостас, отделяющий алтарь от основной части храма (нефа или «корабля»).
Классический православный образ Христа Вседержителя на потолке храма св.Антония.
Статьи / Не для слабаков: пастор-баптист на православной Литургии
Уже вечер субботы, а мы с Дженин так и не решили, куда пойти завтра. Это было нечто из разряда ранее для меня неизвестного, но обычного для нашей культуры: разговор в стиле «В какую церковь ты бы хотела сходить?» «Не знаю, а в какую хочешь ты?».
Первой сдалась Лиллиан. Полтора часа стояния на ногах доконали ее. Дженин провела ее к скамейке у боковой стены. Лиллиан в изнеможении привалилась к плечу Дженин и уставилась на меня ошеломленным взглядом обманутого ребенка, словно говоря: «Как ты мог привести нас в это дикое место?».
Я продержался всю службу - час и 50 минут - ни разу не присев, однако спина ныла ужасно. Шелби вернулась ближе к концу. Когда подошло время Причастия, я предложил к нему не приступать, поскольку мы совершенно не знали никаких правил, с ним связанных. Так что мы почтительно остались стоять позади. Одна женщина заметила это, поднесла кусочки хлеба и, поклонившись, отдала их нам. Я был тронут этим жестом участия к новичкам, которые, очевидно для всех, очень старались вникнуть в происходящее. 
