Интересно:
Рекомендуем посетить:
Кого убивает зависть?
Не так давно мы познакомили наших читателей с удивительной книгой архиепископа Иоанна Белгородского и Марии Городовой "Любовь долготерпит". На книгу приходит множество откликов, она не залеживается на прилавках, ее читает и молодежь, и люди старшего поколения. История Марии о своей жизни по-настоящему поразила многих: и в "Российскую газету", и на наш портал пришло множество писем.
 |
А сейчас новое письмо.
«Здравствуйте, Мария! Трагедия, случившаяся с моей красавицей сестрой, потрясла весь наш городок. Прошло два года, но моя боль не утихает, наверное, потому, что до сих пор остается загадкой, что же именно произошло в тот роковой вечер. Формально, виноватых в гибели Светланы нет, это «несчастный случай», но я убеждена, что ее убила зависть. Моя сестра была слишком красива и слишком счастлива, и при этом слишком открыта. Мария, не подумайте, что пишу так, потому что любила ее, нет, так считают многие в нашем городке. Своей открытостью она была уязвима для зависти – к ней часто тянулись какие-то ущербные люди, которым она вечно помогала, а они потом ее обманывали или делали гадости.
Светлане было не полных двадцать пять, у нее все было хорошо. Любимый муж, Саша, ее боготворил, когда они вдвоем шли куда-то, все восхищались: «Какая пара!», у нее росла трехлетняя Лизонька, такая же синеглазка, как мама. За два месяца до трагедии им дали новую двухкомнатную квартиру, вместо барака, в котором они ютились раньше. Вот с этой квартиры все и началось: у них в бараке была соседка – тоже Светой звали. Близки с моей сестрой они никогда не были, соседка была на десять лет старше сестры, но, главное, завистливая очень. Без нужды с ней никто не общался, но моя Светланка, хоть особо и не привечала ее, но и не отталкивала, когда та к ней лезла – деликатная была, слишком.
Только они отпраздновали новоселье, недели не прошло, захожу к ним, а там эта Светка, а сестра объясняет – попросилась пожить, пока ей новую комнату не дадут, ее совсем в аварийном состоянии. Их барак, и вправду, давно под снос шел, Светланке с Сашей первыми квартиру дали, других долго еще расселяли. Потом, помню, прихожу недели через две, а соседка в лучшей Светланкиной кофточке красуется. Сестра объясняет: «Света как кофточку на мне увидела, так у нее глаза и загорелись, вот я и подарила – пусть носит!» Такая у меня было сестра. А соседка эта, вообще-то, никогда красотой не отличалась, но тут я ее даже не узнала – как будто расцвела в Светланкиной кофточке, порозовела вся, с Сашей кокетничает – смех, да и только. За Сашу мы спокойны были, уж очень он мою Светланку любил, но этим переменам удивились, потом подруга, с которой я была, мне сказала: «Да пусть она хоть все Светланкины кофточки наденет, а Светланкой не станет…» Да и расцвела-то она ненадолго – и на вечер не хватило: сидим, пьем чай, а из нее опять какое-то ехидство, зависть поперли. Саша, помню, в сердцах, сказал: «Достала уже», -- чувствовалось, что у них с сестрой из-за этой гостьи отношения обострились.
 |
Светлану нашли поздно ночью, и даже сейчас мне тяжело об этом писать, до сих пор не могу ни понять эту смерть, ни смириться с ней. Все повторяли одно: «нелепая случайность», «роковое стечение обстоятельств». Как сестра оказалась в этой части города в тот миг, когда на нее сорвался огромный строительный щит? Зачем пошла туда? Ей там нечего было делать. Мы все думаем, что она пошла посмотреть на дом, где давали комнату соседке – скоро ли? На снегу, рядом с рухнувшим щитом лежал торт, который Светланка несла домой, а вокруг валялись разбросанные апельсины.
Мария, только, пожалуйста, не подумайте, что я ищу виноватых. У меня образование инженера, я знаю, что такое случай и теория вероятности, и все же я хочу спросить: может ли зависть убить человека? Не в прямом, уголовном смысле, когда подсыпают из зависти яд, а как концентрация злобы?
Когда через несколько дней после похорон, я увидела, что Светка вроде и не собирается съезжать, а наоборот, липнет к Саше и Лизоньке – «утешает», я высказала ей все – и про ее завистливость, и про то, что у нас в городе думают про ее черную энергетику…
Говорят, ее видели в соседнем городке – такая же как раньше, завистливая, только еще больше почернела и ссохлась как-то». Елена.
Здравствуйте, Елена! Смерть – это всегда трагедия, и она всегда противоестественна. Смириться со смертью любимого, близкого тебе человека бесконечно трудно. Поэтому когда известие о смерти обрушивается на нас, мы начинаем мучительно искать причины произошедшего. Причем ищем их, не только разматывая цепочку внешних событий, но вглядываясь в духовный, внутренний план человеческого бытия. И это правильно. Другое дело, что законы духовного мира гораздо сложнее, чем это может показаться.
Святитель Василий Великий, церковный писатель и богослов, считал зависть самой опасной, самой пагубной из всех страстей, зарождающихся в душе человека. Этот порок сопровождает род человеческий с самого его начала. В Библии рассказывается о том, как зависть вошла в сердце Каина, когда он увидел, что Бог принял жертву от Авеля, но не принял от него. Каин отдал свое сердце зависти – и убил брата. Так зависть и смерть впервые оказались в одной связке. А далее – уже по всему пути следования человечества.
В Книге Притчи Соломона есть такие слова: «Не вкушай пищи у человека завистливого и не прельщайся лакомыми явствами его: потому что, каковы мысли в душе его, таков и он; «ешь и пей», говорит он тебе, а сердце его не с тобою. Кусок, который ты съел, изблюешь, и добрые слова ты потратишь напрасно» (Притч.23. 6-8) Этим словам библейской мудрости без малого три тысячи лет. А Первый псалом царя Давида начинается так: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей» (Пс.1.1). Безусловно, помимо глубокого богословского смысла, в этих словах звучит и прямое предупреждение.
И все же, Елена, это разрушительное чувство – зависть – само по себе не обладает магической силой. Иначе бы род человеческий давно прекратил свое существование. Для того, чтобы убить Авеля, снедаемый завистью Каин, должен был отвести брата в поле и там «восстать на него». А Сальери – подсыпать яд, буквально, а не метафорически.
Вот что писал в своих «Творениях» Василий Великий, посвятивший зависти целую главу: «Страждущих завистию почитают еще более вредоносными, нежели ядовитых зверей. Те впускают яд чрез рану, и угрызенное место предается гниению постепенно; о завистливых же иные думают, что они наносят вред одним взором, так что от их завистливого взгляда начинают чахнуть тела крепкого сложения,.. как будто из завистливых глаз льется какой-то губительный, вредоносный и истребительный поток. Я отвергаю такое поверье, потому что оно простонародно и старыми женщинами занесено в женские терема», – сказано это было еще в IV веке. И все-таки, отвергнутое святым, поверье о магической силе зависти все еще живо. И неслучайно. Мы все чувствуем, что зависть – губительная сила. Только кого она губит? Авеля или Каина? Моцарта или Сальери?
Вы никогда не задумывались над тем, почему Моцарт позволяет себя убить? Даже самый неискушенный школьник, взявший в руки «Маленькие трагедии» впервые, легко догадается, к чему дело клонится. Школьник догадается, а вот гений Моцарт – нет. Он доверчиво, с какой-то необъяснимой фатальность, движется к финалу. Так и хочется крикнуть: «Осторожно! Разве ты не видишь отраву в этой улыбки! Разве не слышишь, какой яд в этих словах!» В том-то и дело, что не видит и не слышит. С одной стороны, как гений, человек тонкий, чуткий, он предчувствует близость смерти. А с другой – он не видит, что смерть может исходить отсюда. Почему? Почему он не опознает зависть? Очень просто – потому что она ему не знакома. Он никогда не знал ее в себе, она никогда не входила в его сердце, и уж тем более не сжигала его адским огнем. Он не знает, что это. Поэтому Моцарт и не считывает сигналы об опасности, идущие от Сальери. Поэтому он спокойно садиться «вкушать с завистником». И даже тогда, когда, казалось бы, уже не Сальери, а сама зависть сидит напротив, он не принимает в свою душу этот грех – даже на уровне узнавания. Не увидев опасности, не распознав ее, Моцарт дает себя отравить, он умирает. Но вот парадокс! – безвременная смерть здесь жизнь, потому что есть полная свобода от греха.
В «Моцарте и Сальери» Пушкин, по меткому слову Фазиля Искандера, «с болдинской свечой в руке, провел нас по катакомбам человеческой подлости». Но не только. С прозорливостью гения Пушкин продемонстрировал нам важный духовный закон: Моцарт гибнет физически, но не духовно. А вот Сальери, сначала впустивший в свое сердце зависть, а потом отдавший его зависти безраздельно, уже не может остановиться – он идет путем дьявола до конца, а значит гибнет. По слову Василия Великого, зависть как ехидна – о которых говорят, «что они рождаются, прогрызая носившую их утробу, так и зависть обыкновенно пожирает душу, в которой зарождается».
Сил Вам Елена и помощи Божьей. С уважением, Мария Городова.
2008-10-22 10:00:00
Источник:
