Сказка — это форма, позволяющая детям понимать, что такое хорошо и что такое плохо. Так, в ряде сказок персонаж вступает в договор с дьяволом ради богатства — и нет такой сказки, в которой этот договор окончился бы благополучно; так сказка показывает высокую богословскую истину: дьявол не вознаграждает, потому что он — отец лжи и с удовольствием губит своих сторонников. И не случайно в XVIII-XIX веках в европейской литературе формируется жанр авторской сказки, а большинство писателей-сказочников, будучи глубоко и искренне верующими христианами, с любовью и вдохновением пишут именно о вере. Среди сказочников первое место по праву занимает Ганс Христиан Андерсен, чья “Русалочка” удостоилась на родине писателя памятника, а “Снежная королева”, несмотря на цензуру советского периода, исключающую всякое упоминание о Боге, ангелах, молитве[1], запечатлелась в сердцах поколений и вдохновила на блистательный театральный пересказ Евгения Шварца, — удивительного писателя, который с великой легкостью таланта и с внутренней свободой христианина писал пьесы-сказки, абсолютно христианские по духу и по содержанию — и их ставили в советских театрах и печатали в советских издательствах. И если уж речь зашла о русских писателях-сказочниках, упомянем Антония Погорельского (“Черная курица” и др.), С. Т. Аксакова (“Аленький цветочек”), сказочника и фантаста кн. В. Ф. Одоевского, П. П. Ершова с его незабвенным “Коньком-горбунком”… А сказки Пушкина! А лермонтовский “Ашик-Кериб”! Что касается европейской сказки, то ведь и собрание французских сказок в известной степени представлено в литературной обработке Ш. Перро, а немецких — братьев Гримм. Из более поздних авторов можно назвать христианских апологетов К. С. Льюиса и Г. К. Честертона, тесно примыкающего к ним Дж. Р. Р. Толкина, задумчивую шведку Сельму Лагерлёф и веселую шведку Астрид Линдгрен (при всей своей веселости именно она ввела в детскую литературу тему смерти, не являющейся конечным состоянием человека). И еще десятки имен. Литературная сказка является закономерным явлением в истории литературы; можно считать ее также по-детски наивным, что называется, “на голубом глазу” ответом на идеи механистического рационализма, заполонившего европейские умы начиная с эпохи Просвещения. Так может, сейчас сказки вовсе и не нужны уже? Еще как нужны, — говорит читательский спрос на фэнтези (к слову сказать, спрос этот порождает не всегда доброкачественное предложение) и на бедолагу “Гарри Поттера”. Сказка как совершенно особый жанр, форма и стиль которого глубоко укоренены в человеческом сознании, всегда может сослужить добрую службу в деле христианского просвещения. Так что несмотря на некоторое недоверие (основанное главным образом на незнании) христианской общественности впору ставить вопрос о сказке как жанре именно христианской литературы. Именно поэтому мы решили рассказать о том, как христианские писатели-сказочники отстаивают в своих книжках вечные истины Христа и Его Церкви. ■
[1] К сожалению, русские читатели не увидели основного символа «Снежной королевы»: в датской христианской мистике роза символизирует Христа, а основная коллизия сказки — это отношение к розам, любовь или желание уничтожить. — ред.
