Вы не согласны со мной? Вы правы! Если Богу будет угодно: Христианские сказки Испании, Португалии и Америки. -- М.: Изд. Сретенского монастыря, 2007. -- 48 с.
В сборнике 25 сказок для детей младшего и среднего школьного возраста со стилизованными под западное Средневековье иллюстрациями. Даже названия дают понять- сказки здесь особенные: «Дорога в ад», «Благочестивая девочка», «Король и проповедник» и т.п. Но сказки-нравоучения, по большому счету, сложно назвать сказками: обилие благочестивой лексики, барочное «плетение словес» не по зубам детям не только младшего, но и среднего школьного возраста: «Возьми корни страха перед Богом, настойку из Его заповедей, кору доброй воли для того, чтобы их сохранить, желуди смирения, плоды терпения, целомудрия и милосердия, семена укрепления сдержанности...» и т.д. («Король и лекарь»).
Право, пусть сказка остается сказкой. Все жанры хороши, кроме скучного, и это, может быть, в первую очередь касается именно христианских сказок. Примеры настоящих сказок -- захватывающих, неожиданных -- есть в этом сборнике. Это как раз «обычные сказки»: «Смерть -- крестная мать», «Груша тетушки Нужды» и др. Или сказка-притча «Мудрый толстяк», герою которой до старости оставался веселым и здоровым. На вопрос: «Как вам это удалось?» -- толстяк ответил: «Я никогда ни с кем не спорю». -- «Но это невозможно!» -- сказали ему. Его ответ вы можете домыслить сами или прочитать в книжке.
Илл. к сказке "Каменная глыба и путники"
Илл. к сказке "Бедный сапожник"
Еще из удач -- поэтичное народное предание о сотворении Богом ласточек, которые после крестной смерти Христа оделись в траур -- черные платья с белыми воротничками -- и не снимают их до сих пор. Стоило бы оставить в сборнике только такие сказки. Их и следует прочитать детям. Да и взрослым не повредит.
Альтернативная история Звенигорода Константин Ковалев. Савва Сторожевский. М.: Молодая гвардия, 2007. – 415 [1] с.: илл. Серия «Жизнь замечательных людей».
Выход книги о великом русском святом в знаменитой серии ЖЗЛ мог бы стать большим и приятным событием. Если бы книга не была столь неудачной.
О прп. Савве Сторожевском известно крайне мало. Но даже скудных фактов из его жития достаточно, чтобы оценить масштаб этого подвижника: ученик прп. Сергия Радонежского, он некоторое время был духовником своего учителя и всей братии Троицкой обители, много лет (после смерти прп. Сергия) – ее игуменом. Оставшаяся часть его жизни была связана со Звенигородом, где он основал знаменитый Сторожевский монастырь и был духовником князя Юрия Звенигородского (сына Дмитрия Донского).
Памятник преп. Савве Сторожевскому и кн. Юрию Звенигородскому в Звенигороде
Задача автора действительно была сверхтрудной: по крупицам он собирал сведения, которые хоть как-то относятся к жизни преподобного. Много мы узнаем об эпохе – о политической ситуации на Руси в IV-V веках, о Золотой Орде и государстве волжских булгар. И этого было бы, может быть, достаточно для того, чтобы книга состоялась. Но…
…но автором владела Идея. Он взялся доказать, что в Звенигороде князь Юрий и прп. Савва Сторожевский строили некий альтернативный тип государства, «Небесный Звенигород», «технопарк современности». Идеальное по устройству, основанное на духовном авторитете духовника, сильное, могущественное, в котором расцветают науки и искусства. Отдельные черты и впрямь можно усмотреть в жизни звенигородского княжества. Но автор слишком одержим своей теорией, и пытается подверстать под нее историческую правду. И тут уж – всякое лыко в строку. Если, например, прп. Савва благословил князя Юрия на брак с дочерью князя смоленского – значит, преподобный «устроил» этот брак (исходя из правильного понимания политической обстановки). Или автору хочется доказать, что Андрея Рублева благословил и вдохновил на написание «Троицы» тоже прп. Савва Сторожевский, а не прп. Сергий Радонежский, как принято думать, или митрополит Киприан. «Троица» написана в начале 1420-х гг., прп. Сергий скончался в 1392 г., митрополит Киприан – в 1406 г. «Не смущает ли временное «расстояние» в 30 лет?» - спрашивает автор. – «В 16 лет?.. Может, влияние здесь совсем другое?» И в своей хронологии пишет уже прямо: прп. Савва «благословляет Андрея Рублева на написание икон [для храма Троицы Троице-Сергиева монастыря], включая будущую знаменитую «Троицу»». Однако, автор, задавая риторические вопросы, забыл напомнить читателю, что сам прп. Савва почил в 1407 г. Почему-то промежуток в 16 лет автора смущает, а в 15 – уже нет. Несообразностей, натяжек, ляпов в книге – невиданное изобилие. Прп. Сергий Радонежский, крестивший князя Юрия Дмитриевича, - то крестный отец ему, то крестник. Расхожая формула «житие отца нашего Саввы», применяемая к почившим святым, становится вдруг указанием на то, что автор жития – инок Саввино-Сторожевского монастыря. Исихастскую практику прп. Савва применял «в своих молитвах и медитациях». Или – в главе о церковном пении – сообщается, что со временем «многие глухие звуки, как, например, ъ и ь, перестали произноситься», хотя всем известно, что ъ(ер) и ь(ерь) – это гласные, которые не могут быть глухими. Или (про окрестности Звенигорода): «Что-то вроде бунинских «тихих аллей»» (читателю так и хочется прошептать автору из суфлерской будки: «Тёмных, товарищ!»).
Перечислить все перлы невозможно: так их много. Но вот еще один, совсем анекдотический: оказывается, у Пушкина «в беловике «Евгения Онегина» вдруг отец русской душою Татьяны будет назван загадочно – «смиренный грешник Сава Ларин»». Действительно, загадочно. Ведь у Пушкина-то – Дмитрий Ларин. Может, не в беловике, а в черновике? Не известно. Автор справок не дает.
Для исторического труда это, пожалуй, слишком. Тем более, что бОльшая часть текста построена на гипотезах, которые имеют очень неубедительную аргументацию. Для исторического романа – слишком слабый язык: стилистические огрехи, обилие риторических фигур и т.д. Ну вот разве что лирический дневник? Дневник человека, любящего и почитающего прп. Савву Сторожевского. За эти чувства автора (и в самом деле проделавшего большой труд, собравшего много исторического материала) можно уважать.
Альтернативная история Звенигорода
