РАЗДЕЛ МОДЕРНИЗИРУЕТСЯ
Интересно:
Рекомендуем посетить:
Как я ушла в монастырь
( Юлия )
КАК Я УШЛА В МОНАСТЫРЬ
C самого детства мы жили в России. Отец у меня был аварец, мусульманин по вероисповеданию, а мать русская, православная. Никогда различия в вере не вызывали особых разногласий в семье, но как только я закончила 8 классов, папа стал поговаривать, что пора уже подыскивать мне жениха. Более того, он собирался перевезти семью из Подмосковья к себе на родину, в Дагестан, и настаивал на том, чтобы я приняла мусульманство. Моя мама была уж очень не в восторге от затеи мужа, и на этой почве в доме начали частенько вспыхивать ссоры. Я понимала, что мамино мнение особо не изменить ситуации и все эти споры будут длиться лишь до тех пор, пока у папы не появиться реальная возможность осуществить свой замысел. В голове не улаживалась мысль о том, что вот так без моего согласия можно изменить всю дальнейшую мою жизнь. И понимая, что перемен тут не избежать, я, не долго думая, сбежала в Введенский женский монастырь, который открылся неподалеку от нашего городка. По крайней мере, на этот шаг я пошла сама, а не стала марионеткой в руках своего отца.
Мама, как не странно, одобрила мой поступок, а отец был в гневе, и когда понял, что я на отрез отказалась возвращаться домой, он отрекся от своей 13-летний непослушной дочери. Вернуть меня к мирской жизни приезжал даже директор школы, в которой я училась, вместе с юристом. Они уговаривали меня вернуться в город, закончить 9 классов. Но я была уверенна, что лучше остаться в монастыре, чем идти домой, где для меня теперь точно устроят сущий ад. Вот так все разговоры о моей учебе и закончились. Я осталась в монастыре.
Когда я прониклась в жизнь своего нового дома, то для меня стало загадкой, кто додумался разместить рядом монастырь для благочестивых монашек и колонию, где сидят девушки и женщины, начавшие свою жизнь с преступлений. Колонию и монастырь отделяли всего лишь водное пространство озера и моста. Не было ни каменных стен, ни даже забора. Когда эти хулиганки начали навещаться в наш монастырь, для меня это как-то уразнообразило мои почти не отличающиеся друг от друга дни. Порой они собирались и начинали громко петь хулиганские мирские песни, смущая монашескую тишину и тревожа в моей душе струны, напоминающие о той жизни, из которой я так неожиданно для себя и окружающих ушла. Монашки, конечно, их недолюбливали, хоть говорить об этом вслух было бы грехом. Но ведь в самом деле, несмотря на возможное раскаянье хулиганок, жизненные пути у людей по эти две стороны озера были разными – послушницы желают до гроба не покидать тихого монастырского пристанища, а девочки из колонии спят и видят тот день, когда они вырвуться из этих стен на волю. Вот только я, находясь в монастыре уже больше года, в глубине души так и не могла понять чего я на самом деле хочу.
Не все, правда, выдерживали тяготы монастырской жизни. Особенно сложно было во время постов. Постовые службы начинались в два часа ночи и заканчивались в 9 утра. После чая сестры расходились на послушания. В час - трапеза. Потом разрешается два часа отдохнуть и снова работа. В пять - вечерняя служба. В девять сестры расходятся по кельям и после выполнения длинного молитвенного правила ложатся спать. В половине второго сестра с колокольчиком проходит по всем кельям - будит насельниц на службу. В целом получается, что спали мы по 4-5 часов в сутки, да и то с перерывами. И никаких выходных. Но я свыклась как-то с этим распорядком, он не давал нам времени думать о чем-то кроме того, о чем нам положено думать. Хоть все же незадолго до Великого поста из монастыря ушли одна за другой 4 послушницы, жившие в нем практически со дня основания. Другие девушки под разными предлогами отпросились домой и больше не вернулись... А я? Как не стыдно об этом писать, но я просто сбежала, даже не взяв свои вещи. Мне понадобилось три с половиной года, чтоб в один прекрасный день понять, что я не хочу быть в тюрьме не по ту не по другую сторону озера.
Я вернулась домой к маме, ведь отец уже не считал нас своей семьей. Прошло немного времени и я встретила человека, которого наверняка мне послал Бог. С ним мы уехали на его родину в Украину. Я уверенна, что я счастлива в браке не только потому, что он замечательный человек и любит меня, но и потому, что в монастыре я научилась всему, чего так не хватает женщинам в этой мирской жизни.
2010-11-22 13:20:48
C самого детства мы жили в России. Отец у меня был аварец, мусульманин по вероисповеданию, а мать русская, православная. Никогда различия в вере не вызывали особых разногласий в семье, но как только я закончила 8 классов, папа стал поговаривать, что пора уже подыскивать мне жениха. Более того, он собирался перевезти семью из Подмосковья к себе на родину, в Дагестан, и настаивал на том, чтобы я приняла мусульманство. Моя мама была уж очень не в восторге от затеи мужа, и на этой почве в доме начали частенько вспыхивать ссоры. Я понимала, что мамино мнение особо не изменить ситуации и все эти споры будут длиться лишь до тех пор, пока у папы не появиться реальная возможность осуществить свой замысел. В голове не улаживалась мысль о том, что вот так без моего согласия можно изменить всю дальнейшую мою жизнь. И понимая, что перемен тут не избежать, я, не долго думая, сбежала в Введенский женский монастырь, который открылся неподалеку от нашего городка. По крайней мере, на этот шаг я пошла сама, а не стала марионеткой в руках своего отца.
Мама, как не странно, одобрила мой поступок, а отец был в гневе, и когда понял, что я на отрез отказалась возвращаться домой, он отрекся от своей 13-летний непослушной дочери. Вернуть меня к мирской жизни приезжал даже директор школы, в которой я училась, вместе с юристом. Они уговаривали меня вернуться в город, закончить 9 классов. Но я была уверенна, что лучше остаться в монастыре, чем идти домой, где для меня теперь точно устроят сущий ад. Вот так все разговоры о моей учебе и закончились. Я осталась в монастыре.
Когда я прониклась в жизнь своего нового дома, то для меня стало загадкой, кто додумался разместить рядом монастырь для благочестивых монашек и колонию, где сидят девушки и женщины, начавшие свою жизнь с преступлений. Колонию и монастырь отделяли всего лишь водное пространство озера и моста. Не было ни каменных стен, ни даже забора. Когда эти хулиганки начали навещаться в наш монастырь, для меня это как-то уразнообразило мои почти не отличающиеся друг от друга дни. Порой они собирались и начинали громко петь хулиганские мирские песни, смущая монашескую тишину и тревожа в моей душе струны, напоминающие о той жизни, из которой я так неожиданно для себя и окружающих ушла. Монашки, конечно, их недолюбливали, хоть говорить об этом вслух было бы грехом. Но ведь в самом деле, несмотря на возможное раскаянье хулиганок, жизненные пути у людей по эти две стороны озера были разными – послушницы желают до гроба не покидать тихого монастырского пристанища, а девочки из колонии спят и видят тот день, когда они вырвуться из этих стен на волю. Вот только я, находясь в монастыре уже больше года, в глубине души так и не могла понять чего я на самом деле хочу.
Не все, правда, выдерживали тяготы монастырской жизни. Особенно сложно было во время постов. Постовые службы начинались в два часа ночи и заканчивались в 9 утра. После чая сестры расходились на послушания. В час - трапеза. Потом разрешается два часа отдохнуть и снова работа. В пять - вечерняя служба. В девять сестры расходятся по кельям и после выполнения длинного молитвенного правила ложатся спать. В половине второго сестра с колокольчиком проходит по всем кельям - будит насельниц на службу. В целом получается, что спали мы по 4-5 часов в сутки, да и то с перерывами. И никаких выходных. Но я свыклась как-то с этим распорядком, он не давал нам времени думать о чем-то кроме того, о чем нам положено думать. Хоть все же незадолго до Великого поста из монастыря ушли одна за другой 4 послушницы, жившие в нем практически со дня основания. Другие девушки под разными предлогами отпросились домой и больше не вернулись... А я? Как не стыдно об этом писать, но я просто сбежала, даже не взяв свои вещи. Мне понадобилось три с половиной года, чтоб в один прекрасный день понять, что я не хочу быть в тюрьме не по ту не по другую сторону озера.
Я вернулась домой к маме, ведь отец уже не считал нас своей семьей. Прошло немного времени и я встретила человека, которого наверняка мне послал Бог. С ним мы уехали на его родину в Украину. Я уверенна, что я счастлива в браке не только потому, что он замечательный человек и любит меня, но и потому, что в монастыре я научилась всему, чего так не хватает женщинам в этой мирской жизни.
2010-11-22 13:20:48
