Эрик-Эммануэль ШМИТТ с детства готовился к карьере композитора, учился играть на фортепьяно. Закончил парижский Высший педагогический институт, защитил философскую диссертацию, посвященную Дени Дидро. Затем преподавал философию в течение трёх лет в Шербуре и в Шамбери. Эрик-Эммануэль вырос в светской семье, оба его родителя являются школьными учителями физики из Эльзаса и считал себя агностиком. Позже он объявил себя христианином.
В 1991 году Шмитт написал первую пьесу «Валонская ночь», которая была поставлена в Шекспировском королевском театре. Вторая пьеса, «Посетитель» (1993), обеспечила ему признание критики (Мольеровская премия 1994 года в двух номинациях: «Театральное открытие» и «Лучший драматург»). Наиболее известные его пьесы: «Загадочные вариации» (лучшая пьеса 1996 года), в ней сыграл Ален Делон; «Вольнодумец» (1997, о Дени Дидро); «Фредерик, или Бульвар преступлений» (1998), который тоже получил Мольеровскую премию, а главную роль в парижском спектакле сыграл Жан-Поль Бельмондо. В 2001 году французская Академия присудила драматургу Гран-при. Кроме пьес, Шмитт пишет романы. Премию «Первый роман» получила его «Секта эгоистов» (1994 год). Но самый большой успех выпал, пожалуй, на долю «Евангелия от Пилата» (2000), над которым писатель работал 8 лет. Особое место в его творчестве занимает «Цикл о незримом», куда входят четыре текста: «Миларепа» (1997), «Господин Ибрагим и цветы Корана» (2001), «Оскар и Розовая дама» (2002) и «Дети Ноя» (2004)."Цикл о незримом" - тема - духовность и религия. Религиозные конфессии - буддизм (в "Миларепе"), ислам и иудаизм (в "Господине Ибрагиме и цветах Корана") и христианство (в "Оскаре и Розовой даме") как бы художественно проиллюстрированы и сопряжены с конкретными человеческими (прежде всего детскими) историями. Форму этих небольших произведений можно классифицировать по-разному. Кто-то причисляет их к романам, кто-то к монопьесам (потому что они написаны от первого лица), кто-то к детским сказкам. Некоторые критики находят сходство Оскара с Маленьким принцем или с героем Пенака Бенжаменом Малосеном. Так или иначе, эти произведения написаны скорее для игры, чем для чтения. "Оскара" с большим успехом сыграла Алиса Френдлих в своем бенефисном спектакле. Говорить о содержании было бы неуместно, поскольку тогда не было бы самого ценного, что есть в каждом первоклассном произведении - ИНТРИГИ. Но следует прочесть Шмитта не потому, что он ультрамоден и известен (его "Распутника" уже поставили во многих театрах мира, в том числе и России, а премьера театра Романа Виктюка "Дон Жуан. Эшафот любви" - это тоже пьеса Шмитта "Ночь в Вааллоне"), а потому что произведения Шмитта - это прежде всего разговор о таких позабытых чувствах, как ЛЮБОВЬ, ВЕРА, МИЛОСЕРДИЕ, СОСТРАДАНИЕ. Это маленький осколок света, который, после того как попадет в ваши ладони, сможет заполнить сиянием каждую клеточку вашей души...
Эрик-Эммануэль ШМИТТ: интервью
Эрик-Эммануэль ШМИТТ (род. 1960) - французский писатель, драматург, эссеист, романист и сценарист. Его пьесы были переведены и поставлены в более чем тридцати странах мира
ИНТЕРВЬЮ с Э.-Э. ШМИТТОМ
Я – не автор успеха
Мне кажется, драматург всегда старается «поймать» всю широту человеческой души. В своих романах я стараюсь показать путь, который может совершить человеческая душа от атеизма к вере, проходя через гностицизм. На самом деле я постарался передать все цвета радуги, которые могут быть на пути религиозного познания человека.
Мое собственное обращение к религии произошло как бы в два этапа (Э. Шмитт вырос в семье атеистов – И. Л.). В 1989 году я пошел в поход в пустыню Сахара и потерялся – провел около 30 часов без еды и питья. К счастью, в эти 30 часов была ночь, которую я провел под звездами. И именно тогда на меня снизошла милость веры. Бог в пустыне...
Когда я вернулся во Францию, то начал читать знаковые религиозные тексты самых разных религий мира, в том числе очень экзотических. И через несколько лет чтения, в конце концов, обратился к четырем книгам Евангелия. Это была вторая мистическая ночь в моей жизни, потому что я прочитал все четыре книги разом. Я был абсолютно поражен этой историей – любви и жертвы во имя любви. И с этого момента я стал просто одержим личностью Христа. Спустя несколько лет эта увлеченность превратила меня в христианина. Я не присоединился ни к одной христианской конфессии – ни к католической, ни к протестантской, ни к православной. Я общаюсь с христианами разных направлений. Я чувствую себя христианином в целом, много читаю Евангелие и размышляю о нем. Но я не участвую в религиозных действиях, потому что пока не чувствую в этом необходимости, подчеркиваю – пока...
Как надо болеть и относиться к смерти
Я, к сожалению, проводил из этого мира многих людей, которых любил. В основу «Оскара и Розовой дамы» была положена не смерть ребенка, а смерть моей жены. Мне кажется, что если в литературе нет того, что мы сами пережили, – нет и самой литературы. Я много раз перекладывал свои жизненные воспоминания, жизненные ситуации взрослого человека на плечи ребенка, который был героем моего произведения. Если бы этот переход не был возможен, то я думаю, не смог бы ничего написать. Я сам серьезно болел и тогда понял, как человек беззащитен в эти важные минуты, когда он теряет силы, когда приближается смерть. Я поправился, но почувствовал, что в моей ситуации было просто... неприлично выздоравливать. Мне было почти стыдно за это. И захотелось написать книгу, посвященную болезни, которая говорила бы о том, как надо болеть и как относиться к смерти. Я подумал, что ребенок, вероятно, будет самым показательным и самым всеобъемлющим персонажем. Я обратил внимание, что дети гораздо более открыты, они реже скрывают от себя правду, чем взрослые, им важно говорить абсолютно откровенно о своей болезни и смерти. И я написал «Оскара и Розовую даму», стараясь защититься от тяжести вопроса юмором, фантазией, выдумав легенду про двенадцать дней.
Я говорю о смерти только для того, чтобы сказать о том, как хорошо жить. Можно жить и верить, что ты абсолютно неуязвим, но, оказывается, чем меньше мы думаем о болезнях, о своей уязвимости, тем сильнее болезнь набирает обороты и тем большее место она начинает занимать в жизни. Люди, которые не хотят думать о печальных моментах жизни, оказываются неготовы к ним, когда они настают. И мне радостно, что эту книгу читают как десятилетние дети, так и пожилые люди 80-90 лет.
Я автор произведений, я – не автор успеха. А автор успеха – публика. Я стараюсь понять причину успеха «Оскара и Розовой Дамы» и всего «Цикла о незримом», и мне кажется, что она в глубоком уважении к человеку в этих текстах. Ну и, конечно, в том, что все драматические события жизни рассматриваются в них легко – с фантазией и юмором.
Перевод Александра НЕКРАСОВА, сотрудника Французского Института в Санкт-Петербурге.
Редакция журнала «Фома» благодарит Французский Институт в Санкт-Петербурге и лично Викторию Шалину за помощь в организации интервью с Э.-Э. Шмиттом.
Автор: ЛЕВИНА Ирина
Источник: ФОМА православный журнал для сомневающихся
Из произведений: ОСКАР И РОЗОВАЯ ДАМА"
Надо различать два вида мучений, малыш Оскар, - физическое страдание и страдание моральное. Физическое страдание – это испытание. Моральное страдание – это выбор.
Это правда, мало завести детей, надо ещё, чтобы хватило времени их вырастить.
Оскар, болезнь – она как смерть. Это данность. Это не наказание.
Я понял, что ты был здесь. И открыл мне свою тайну: нужно каждый день смотреть на мир, будто видишь его в первый раз.
Я попытался объяснить своим родителям, что жизнь – забавный подарок. Поначалу этот подарок переоценивают: думают, что им вручили вечную жизнь. После – её недооценивают, находят никудышной, слишком короткой, почти готовы бросить её. И, наконец, сознают, что это был не подарок, жизнью просто дали попользоваться. И тогда её пытаются ценить. Мне сто лет, и я знаю, о чём говорю. Чем старше становишься, тем сильнее проявляется вкус к жизни. Нужно быть эстетом, художником. Какой-нибудь кретин в возрасте от десяти от десяти до двадцати лет может играть жизнью по собственной прихоти, но в сто лет, когда уже не можешь больше двигаться, тут уже следует использовать интеллект.
В последние три дня Оскар держал у себя на тумбочке у кровати карточку. Думаю, это Тебя касается. Он написал: «Только Бог имеет право разбудить меня».
"МСЬЕ ИБРАГИМ И ЦВЕТЫ КОРАНА"
Человек поводит свою жизнь только в двух местах: либо в кровати, либо в ботинках.
Знаешь, Момо, человеку, которому Бог сам не открыл жизнь, книга ничего не откроет.
Твоя любовь принадлежит тебе. Пусть даже она её не примет, она не в силах ничего изменить. Просто ей не достанется этой любви, вот и всё. То, что ты отдал, Момо, твоё навеки; а то, что оставил себе, - навсегда потеряно!
Когда нужно узнать, где ты оказался – в богатом или бедном районе, смотри на урны. Где нет ни мусора, ни урн, там живут супербогачи. Где видишь урны, а мусора нет, там просто богачи. Если мусор валяется возле урн, значит, ни то ни сё, просто полно туристов. А если кругом мусор, а урн нет, то место это бедное. Ну а если среди мусора живут люди, то очень-очень бедное.
А классно было молиться, мсье Ибрагим; правда, я предпочёл бы молиться в кроссовках. Чем тяжелее тело, тем легче дух.
Совершенствуйся.
Умертви то, что живо: это твоё тело.
Оживи то, что мёртво: это твоё сердце.
Спрячь то, что явно: это земной мир.
Верни то, чего нет: это мир будущей жизни.
Уничтожь то, что есть: это страсть.
Создай то, чего не существует: это намерение.
Есть детство, которое нужно покинуть, есть детство, от которого нужно излечиться.
"ДЕТИ НОЯ"
Мне пришлось раскрыть при тебе один из моих секретов, одну из очень действенных женских уловок!.. Нападать, вместо того, чтобы защищаться. Обвинять самой, а не оправдываться, когда тебя подозревают. В общем, кусаться первой, и побольнее.
…прекратите навязывать мне любовь к чему бы то ни было!.. Я не люблю никого и ничего. Моя профессия – фармацевт, это значит не давать людям помереть раньше времени.
Потому что меня сглазили, я неудачник. Если в кастрюле с кашей окажется камешек, он достанется мне… Я сам непрушник, и другим от меня непруха… У меня не руки, а какой-то кошмар. Когда звёзды смотрят на меня, они содрогаются... Я вселенское бедствие, ошибка природы, катастрофа, ходячее горе луковое, настоящий шлемазл.
Бог сотворил мир раз и навсегда. Он дал нам инстинкт и разум, чтобы впредь мы могли обходиться без Него.
Если ты готов уважать только истину, то лишь немногое в этой жизни удостоится твоего уважения! Дважды два – четыре, вот и всё, что ты будешь уважать. Помимо этого, тебе придётся иметь дело с весьма зыбкими понятиями, такими как чувства, нормы поведения, моральные ценности, проблема выбора, а всё это хрупко и изменчиво. Ничего математического. Уважение направляется не на то, что проверено и доказано, а на то, что предложено.
Сам врёшь – не мешай врать другим.
Стоп! Опаснейшая благоглупость! Люди сами причиняют друг другу зло, и Бог тут совершенно ни при чём. Он сотворил людей свободными. А это значит, что мы радуемся или страдаем независимо от наших достоинств или недостатков… Нет, Бог не вмешивается в наши дела!.. как бы он тут не обернулось, Бог свою работу завершил. И теперь наша очередь. Мы должны позаботиться о себе сами.
Мать? Жертва. Жертва своего замужества… собственной женской нежности и преданности.
Я так любил их обоих, что выказывал непоколебимый, твердокаменный оптимизм, только бы они не поддавались тревоге.
-То есть для христиан всё уже произошло, а для евреев ещё только должно произойти.
-Вот именно… Христиане – это те, кто вспоминает, а евреи – те, кто ещё надеется.
-Получается, что христианин – это еврей, который перестал ждать?
Я просто не мог представить себе моющего руки римского наместника Понтия Пилата с лицом иным, чем у нашего священника: мне казалось совершенно естественным, чтобы отец Понс (Ponce Pilate) был там, в Евангелиях, подле Иисуса, среди всех этих евреев и будущих христиан – растерянный посредник, честный человек, не способный сделать выбор.
Иудейская религия настаивает на уважении, в то время как христианская – на любви. Вот я думаю: не является ли уважение чувством более основательным, нежели любовь? И вдобавок более реальным… Любить своего врага… и, получив пощёчину, подставлять другую щёку – это, конечно, восхитительно, но не применимо на практике.
И, однако же, может ли любовь быть долгом? Можно ли приказать своему сердцу? Не думаю. А вот по мнению великих раввинов, уважение превыше любви. И уважение является постоянной обязанностью. Вот это уже кажется мне возможным. Я могу уважать тех, кого не люблю, или тех, кто мне безразличен. Но любить их?.. И к тому же есть ли необходимость в том, чтобы я их любил, если я их уважаю? Любить – это трудно, любовь нельзя вызвать по заказу, её нельзя ни контролировать, ни продлить усилием воли. Тогда как уважение…
Я вот думаю: уж не являемся ли мы, христиане, всего лишь сентиментальными евреями…
Я бы предпочёл умереть вместе с вами, потому что я предпочитаю вас. Я бы предпочёл умереть вместе с вами, потому что не хочу вас оплакивать, а тем более не хочу, чтобы вы оплакивали меня. Я бы предпочёл умереть вместе с вами, потому что в этом случае вы стали бы последним человеком, которого я увидел в жизни. Я бы предпочёл умереть вместе с вами, потому что небеса без вас мне совсем не понравятся…
Источник - http://yo-lane.livejournal.com/4000.html
