Деньги и все такое
Помню, еще в школе мне нравились книжки Джека Лондона – про всех этих смелых ребят, которые отправлялись на Север искать золото. Кто-то геройски умирал, а кто-то – возвращался домой с полными карманами и жил потом припеваючи. Вот и сам решил – закончу школу, ну его, это образование! Поеду на Север на заработки, накоплю кучу денег, приеду домой и стану жить припеваючи – пока не деньги кончатся, а там – снова в бой. Рассказал я об этом одноклассникам своим, те посмеялись – не приняли всерьез. Только Ирочка – отличница, с которой сидел я на математике (у кого-то списывать надо было на контрольных), тихо так сказала перед самым уроком: “Ты что, Игорь, так же нельзя – для денег жить”! Тут уж рассмеялся я: тоже мне, нянька нашлась! И что она понимает в этих делах? В общем, так и рос я, мечтая о драках с белыми медведями и о том, как я приеду домой богатым, и все будут только рты разевать и диву даваться.
Так оно и было. после школы все одноклассники мои бегали в поисках подходящего ВУЗа, а я по знакомству нашел хорошую работу – как раз, на Севере, золотой прииск разрабатывать. Родителям, конечно, не понравилось, как я решил, хотели даже настоять, чтобы я учился, но тут я устроил им сцену и пригрозил даже уйти из дома. Уставал, как собака, зато работа была несложная, и платили как следует. Лето в тех краях было коротким и прохладным, зато зима – вот это зима! По пять штанов с подштанниками на себя натягивали, а все равно. Медведей белых не видел я, но остальными обитателями Севера сражаться приходилось – и с четвероногими, и с двуногими… Отпахал я так годков пять, рубликов у меня было очень много, и решил я смотаться домой. Сказано – сделано: попрощался с друзьями, договорился с начальством через два месяца быть. Ехал обратно поездом, место взял самое дешевое – тратиться уже дома буду.
Приехал я, осыпал подарками родителей, потом зашел в школу – и угодил прямо на встречу выпускников. Приятно, конечно, встретить старых боевых товарищей. Кто еще учится, кто уже отстрелялся и работает, кто исчез. Учителя постарели, но все равно – какими были, такими и остались. Даже учительница литературы, которая и “свела” меня с Джеком Лондоном – поседела, сгорбилась немного, а в глазах огонь все тот же, и так же брови вздергивает, когда кто-то неграмотно слово скажет. Поздоровался я с ней, рассказал о житии своем, и говорю в конце:
- Так что, я теперь самый настоящий джек-лондоновский золотоискатель, и старались вы не зря!
А она мне:
- Нет, молодой человек, вы – скорее пират, разбойник с большой дороги. Джек Лондон ведь не об этом писал.
Вот еще мораль пошла. Сейчас начнет про честь и мужество говорить. Ну да ладно, это не суть важно. Встретил я и Ирочку, отличницу нашу. Кто-кто, а она похорошела так, что и не узнать. Заканчивает учебу, готовится работать в школе, преподавать. Тоже мне работа! Даже на хлеб толком не заработаешь, не говоря уже о масле. Но тут вспомнилось старое, мы разговорились, и я проводил ее до самого дома. Мы договорились встретиться на следующий день, потом еще на следующий, и еще на следующий. Получилось, что вместе мы были все полгода, и я в нее по уши влюбился. И тут резко во мне пробудилось желание остаться здесь, с ней, найти обычную работу, жить нормально. Но – пора было возвращаться на заработки. Деньги имеют свойство кончаться, а когда в кошельке ветер гуляет, особо о высоких материях не порассуждаешь. Обменялись мы с Ирой адресами, и договорились писать друг другу, а через два года я вернусь, и тогда мы поженимся.
Место взял себе как прежде – плацкартное. И оказался у меня в соседях священник пожилой. Ехал он в глубинку, в приход свой. Я и состри: вот, мы оба на заработки едем. Он, конечно, не обиделся, а только сказал:
- Ну, молодой человек, разница есть. Я служу Богу, помогаю людям не терять надежды, веры в лучшее. Если бы не такие, как я (тут он перешел на шепот), то вы бы уже с Марксом-Энгельсом вашим давно бы уже обратно в обезьян попревращались бы. Понимаю, денег на этом сейчас не заработаешь, а КГБ над душой стоит постоянно, но если про Бога люди забудут – тут им и конец. А теперь подумай: чему служишь ты? В окно смотришь задумчиво, грустно. Значит, невесту оставил дома. Едешь на Север, на заработки, притом надолго. И зачем оно тебе? Бог-то сотворил деньги для тебя, а не тебя для денег. У тебя цели другие – людей любить, ближним помогать, семью завести, Бога познать. Этого не сможешь – грош тебе цена со всеми твоими деньгами.
У меня, конечно, на каждое его слово по сто своих найдется: например, кому нужен этот Бог сейчас? А есть дли он вообще? Как кормить семью, если денег нет? Но было мне тогда как-то не по себе из-за этого разговора. Может, из-за прощания с Ирой, или из-за того, что родители холодно к успехам моим относятся?
Поп сошел с поезда раньше, а я ехал до конца. Вернулся я к себе в артель – и снова за труды. Вкалывал как папа Карло, вечером приходил в палатку к себе, падал от усталости и слушал, как за стеной поет ветер. Часто вспоминал Иру, и напевал песню, которую мы с ней на школьных концертах ветеранам пели:
Как я люблю глубину твоих ласковых глаз,
Как я хочу к ним прижаться сейчас губами.
Темная ночь разделяет, любимая, нас
И суровая черная степь залегла между нами.
Писал я ей нечасто (все руки не доходили), а она мне – часто и письма были длинные. Писала она, как работает, как донимают ее дети, как она их все равно любит, и как скучает за мной.
Священник в поезде подарил мне свою Библию (по тем временам – подарок очень ценный). Начинал я несколько раз ее читать, но все не получалось. Думал – приеду домой, женюсь, вот тогда и Библию почитаю, и в церковь ходить буду. Приеду домой…
Шла тогда перестройка в стране, и когда я вернулся в артель, был тысяча девятьсот девяностый год. Потом наступил девяносто первый, Союз распался, и в этих беспорядках распалась и артель наша. Начальство куда-то исчезло, а работяги остались с носом. Пришлось срочно искать новое место, и наверстывать упущенное. Пришлось и письмецо Ире послать, что задержусь, может, на годик-другой, зато приеду на белом коне и построю ей дворец на берегу Черного Моря.
Через два месяца получил ответ. Ответ был короткий:
“Приезжай как есть. За всем не угонишься, а ты мне дороже всех денег на свете. Приезжай – есть вещи поважнее хлеба да масла”.
Когда ответ пришел – я уже работал в новой артели, и перспективы представлялись самые радужные. Естественно, что просто так уехать я не мог. Вот и объяснил я Ире, что все не так просто, что надо еще подождать немножко, что потом я приеду, и все будет хорошо, через год приеду. Но через год оказалось, что к деньгам стали приписывать нули, и мои тысячи стали резко таять. Пока научился переводить их в валюту прошло еще время, денежки растаяли, и пришлось снова подзадержаться. Написал Ире длиннющее письмо, все объяснял, успокаивал… Ответа почему-то не пришло, хотя новый обратный адрес я указал и в тот раз, и в этот.
Я написал еще одно, снова объяснял, сказал, что еще годик, и приеду я – но все равно ответа почему-то не было. Странно. Может, молчание – знак согласия?
А Библия священническая все лежала у меня на стуле нераскрытая собирался все я ее прочесть, а только все времени и сил не хватало. Как раз тогда много пошли и церкви выступать, и Новые Заветы раздавать, и приглашали в церкви разные – и наши, православные, и баптистские, и всякие. Приглашали и меня, да только когда мне? Но ничего – вот, заработаю нормально, так и женюсь, и в церковь пойду, и все такое.
Но однажды пришла телеграмма мне. От отца: “Мама умирает приезжай”. Но в наши края даже срочные телеграммы идут долго, поэтому ехать было уже поздно, и я решил остаться, а приехать в следующем году – заодно и памятник поставлю. Но ответ слать стыдно было, и решил я просто промолчать.
Хотел только Ире написать. Написал. Сказал, что в следующем году приеду, пусть выбирает свадебное платье, да самое роскошное финансов у меня хватит, и все они у меня в валюте. Так что, пока Америка стоит, денежки мои в целости!
Тот год пролетел быстро, и, наконец, я собрался домой. Приеду ли еще сюда – не знаю, но скорее всего нет. Пора уже семьей обзаводиться, и бизнес раскручивать – начального капиталу хватит.
Рассовал сокровища свои по заначкам, попрощался со всеми.и поехал. Ехал снова по-скромному, и считал минуты на часах – каждая из них приближала меня к дому, к Ире, к отцу, к маминой могиле. Там уже и Библию почитаю, и в церковь пойду. Только бы домой доехать!
Приезжаю, покупаю на оставшиеся деньги белый костюм, букет роз, оставляю вещи в камере хранения – и прямиком к Ире домой. Прихожу – а там никого, двери заперты. Я – в школу, а там Иры нет, но в списках она числится… да только…под другой фамилией… и в декрет ушла. Ира, моя Ирочка, одноклассница-отличница. Ждала меня она, да не дождалась. Долго, видать, ждала. А я не хотел ехать, говорил, еще подожди, вот, приеду. И вот, приехал, да поздно.
В сердцах рванул воротник, выбросил розы. Вот, незадача! Получается, зря я горбатился там, зря письма писал, мечтал о доме… Ну ничего, хоть отец никуда не уйдет. Сделаю памятник маме, и заживем мы с ним на славу. Он всегда мечтал дом в селе купить, так я ему такую домину отгрохаю – замок целый. Вот уже дом, вот подъезд знакомый, четвертый этаж, звоню в дверь – а открывают какие-то чужие люди. Ничего не знают, говорят, купили год назад, а старого хозяина и след простыл. Я к соседям: что? как? Кое-что узнал: когда мама умерла, отец продал квартиру, купил дом где-то в селе (где – неизвестно, отец никому не сказал), и с тех пор не показывался. Где мамина могила – сказали. Поехал – стоит надгробье одинокое, на нем – цветы, свежие, рядом столик, скамейка. Постоял я там с полчаса, и поехал обратно. что теперь я мог сказать маме? Что сделать? Все мои старания теперь не могли помочь ей. Отец исчез неизвестно куда – где теперь искать? Да и что я скажу ему? И Ира – адрес мне в школе дали, да какой теперь смысл искать ее?
И вот, остался я ни с чем – при всех своих деньгах, которых у меня как было как назло много. А на что мне они теперь? Куда я с ними? Какой в этом прок? Какой прок вообще от меня? Вкалывал, зарабатывал, а в результате – потерял все, что действительно имело цену. Тут-то и вспомнился мне священник тот, и слова его. Все мы, конечно, люди, и поесть нам надо, да только не для живота мы созданы, и если ради него о главном забываем – о родных, о любимых, о Боге – какой толк от жизни такой? Какой был толк от моей жизни? Да никакого, и теперь по-новому начинать приходится. В сумке у меня Библия та, что в поезде досталась. Что ж, хоть на том спасибо, будет куда смотреть, на что равняться. Да и церквей в городе у меня хватит – и православные есть, и католики, и баптисты, и евангелисты. Главное – не вокруг кошелька жизнь строить. Цели у меня, как у человека, другие – людей любить, Бога познать. И если не смогу этого я, то грош цена мне со всеми моими деньгами.
| |
|
Христианское творчество / Заславский Виктор Александрович / Деньги и все такое (из цикла "12-й трамвай")
