«Остров святых и ученых»
Факторы, повлиявшие на становление кельтской церкви
Но теперь оставим ненадолго миссионерские труды святого Патрика и посмотрим на причины, которые помогли его трудам увенчаться успехом и приносить столь обильный плод. Почему кельтская церковь стала такой, какой она была? Какие причины повлияли на ее становление, какие факторы определили ее судьбу?
Во-первых, это географическое положение Ирландии. Как и скандинавские земли, британские острова лежали в стороне от торных путей купцов и воинов, благодаря чему долгое время оставались вне общих событий. И если Британия была достаточно близка, чтобы привлекать завоевателей (от Цезаря до нормандцев), то маленькая Ирландия, будто укрытая тенью Британии от посторонних глаз, мало кого интересовала. Тем более, что британцы не слишком жаловали непрошеных гостей, и потому потенциальным покорителям Ирландии было просто не до нее (римляне пытались захватить, но их вовремя отвлекли пикты; пытались саксы, но их благополучно разбили). Благодаря такой обособленности Ирландия меньше проникалась внешним влиянием и дольше сохранила патриархальный уклад быта, клановую организацию общества, походившую скорее на первобытные племена, чем на феодализм. Вплоть до Тюдоров и Реформации страна была разделена между племенами, которые никогда не прекращали враждовать между собой. Довольно простой быт как простолюдинов, так и знати гарантировал относительное взаимопонимание между классами общества, а слабость тенденций к объединению государства гарантировала сохранение привычного уклада жизни. Иными словами, географическое положение Ирландии обусловило отличие ее, непохожесть на другие страны Европы.
Вместе с Ирландией «на отшибе» лежала и ирландская церковь, что сохранило ее от всех экспериментов римской курии. Даже епископов ирландские церкви и монастыри избирали себе сами – чем и отличались от своих собратьев Галлии или Италии, где священника назначал епископ, епископа – только архиепископ, а того – папа. Зато, отмежевавшись от остальной Европы и не имея ни возможности, ни желания бороться за власть в стране, кельтская церковь избежала многих опасностей, выпавших на долю остальной Церкви. Борьба с монархами за власть и утверждение папской теократии, ереси и нетерпимость – все эти прелести средневековья миновали зеленые земли, не представлявшие стратегической важности ни для земных завоевателей, ни для духовных наставников.
Второе, что повлияло на становление кельтской церкви, – это незаурядный творческий гений ирландского народа, создавшего уникальную культуру, до сих пор вызывающую удивление, восхищение и подражание. Неудивительно, что кельтские барды играли в жизни своего народа куда большую роль, чем это было принято в те времена. Если германский сказитель был всего лишь достойным украшением славного пира, а в Риме играть на музыкальных инструментах считалось недостойным аристократа, то почитание поэтов входило в обязанности ирландского короля, а многие из них и сами не прочь были заняться стихосложением.
Поэзия филидов и бардов заметно и выгодно отличались от поэзии германской или греко-латинской. Этому способствовал и мистический характер кельтского язычества, в котором силы природы одухотворялись и наделялись тайным значением. В результате кельтские певцы даже после христианизации если не обожествляли природу, то высоко ценили ее. Поэтому Гомер и Гесиод в зеленых полях видели прежде всего источник пищи, в бескрайнем море – торговые пути, а в могучих лесах – дерево для строительства. Римские поэты могли восхищаться сельской жизнью, приветствовать весну, однако не выходили за рамки общих понятий – красоты родной земли для них были всего лишь фоном для жизни, работы или праздников. То же самое можно сказать о германцах или скандинавах – для них природа была либо практическим подспорьем (море как дорога для кораблей или лес как сырье для копий) либо враждебной стихией (свирепые волны, острые скалы), которой требовалось противостоять. Потому и эльфы с гномами у германцев большей частью злые, а наяды и дриады у греко-римлян – либо безразличные к людям, либо опасные. Зато для кельтов природа была полна неземной завораживающей красоты, исполнена смысла и блага. А порождение природы – феи, эльфы и прочий волшебный народ – оказывались хорошими и открытыми к контактам с людьми (правда, любили хитростью заманивать к себе людей, где те оставались навеки, но это скорее от большой любви, чем от вредности). Старый бард в завещании просит похоронить его в лесу, чтобы он слышал шелест листьев, шум ветра, чтобы мимо него сказали олени и пробегали зайцы. Друиды в заклинаниях и мистериях окружают себя силами стихий, не орудуя ими как бездушными инструментами, но общаясь как с друзьями или богами. Понятие дружбы в кельтской литературе также отличалось от германского (царившего в то время в варварской Европе), предполагая тесные взаимоотношения на весьма глубоком уровне. Само название для друга – «друг души» или «задушевный друг» (гэльское anamcara) - предполагает нечто большее, чем просто товарища или однокашника. У такого друга ищут не только помощи или совета, но и утешения, и просто общения, такой друг знает все твои секреты и слабости и потому является лучшим помощником или советчиком.
Таким образом кельты во многом отличались как от греков с римлянами, так и от германских народов. Обладая огромной творческой энергией, они создали свою культуру, значительно отличавшуюся от той, которая преобладала в Европе Темных Веков. Поэтому и церковь, возникшая среди кельтских народов и свободная от внешнего влияния, белой вороной выделялась среди христианского мира той эпохи.
И третье, что сформировало кельтскую церковь, – это неистощимая энергия и мудрость Патрика и его преемников, не только посвятивших свои жизни Богу и ирландцам, а свое слово подкреплявших делом, но и сумевших понять, почувствовать, уловить неповторимость местной культуры и с уважением относиться к ней, насаждая новую веру. Новое вероисповедание неизбежно влечет за собой новую культуру. Так миссионеры из Рима вместе с именем Христовым приносили и достижения римской цивилизации – каменные дома, белый хлеб, письменность и латынь. Так Русь после крещения испытала сильнейшее влияние греческих порядков: греческие епископы, греческий язык в богослужении, греческие книги в библиотеке, и даже Софийский собор в Киеве строился по образцу одноименного собора в Византии. Неизбежно подобный процесс должен был происходить и в Ирландии. Однако святой Патрик, проведя шесть лет на Изумрудном острове, прекрасно знал его язык и обычаи. Поэтому в своем служении он ориентировался именно на местные обычаи. В качестве примера можно привести две истории.
Однажды в городе Тара, где находилась резиденция короля Лугайра, был ежегодный языческий праздник, на котором друиды зажигали священный огонь. Раньше них никто из присутствовавших в Таре либо ее окрестностях не имел права зажигать ни факелов, ни очага в доме. Но этот праздник совпал с Пасхой, и Патрик оказался неподалеку. Он поднимается на самый высокий холм и зажигает костер – в честь воскресения Христа. Друиды, одновременно удивленные и напуганные, объявляют королю, что если этот дерзкий огонь не погасить, он будет гореть вечно и заполонит всю Ирландию. Король, естественно, дает приказ погасить огонь, однако несмотря на все усилия королевского войска и друидов, и огонь, и его возжигатели остались в безопасности. А на следующий день святой отправился в королевский дворец проповедовать Евангелие.
В другой раз Патрику довелось проповедовать в одном селении, где неподалеку стояло языческое капище в честь солнца, построенное в виде кольца (вроде Стоунхенджа). Проповедь оказалась удачной, и селение покаялось. Естественно, тут же в народе появились предложения снести нечистое сооружение. Однако Патрик посоветовал своей пастве воздержаться от разрушения памятника истории, а, наоборот, достроить его так, чтобы на кольцо был наложен крест. Идея оказалась удачной, и подобные сооружения стали появляться повсюду. Потом ввиду громоздкости крестообразных стоунхенджов а также под влиянием христианской традиции орнамент из круга и креста начали ставить вертикально – под ними священники и монахи проповедовали и молились, пока не было возможности построить церковь. Первые кресты были простыми, без украшений. Однако впоследствии их стали украшать орнаментом из цветов и листьев, а еще позже – изображениями Христа и святых. Так появился кельтский крест. В каждой из этих историй мы видим, как святой Патрик смешивает традиции христианские с традициями кельтскими, а Благую Весть приспосабливает к местной культуре и обычаям – не изменяя, но преображая, сохраняя нетронутой суть и правила веры, но одев их в привычную ирландцам оболочку.
Не последнюю роль в этом деле сыграл Фиакк, биограф святого Патрика и его преемник на епископской кафедре в Армаге. О его деятельности достоверной информации сохранилось мало. Известно только, что Фиакк принадлежал к филидам и оставался верен музам на епископском поприще, о чем свидетельствует его биография св. Патрика, написанная стихом, характерным для ирландских саг, и к тому же полная мифологических аллюзий. Помимо фактов, изложенных самим Патриком в «Исповеди», Фиакк рассказывает немного о служении святого, плодах его трудов и смерти. Здесь биография реального исторического лица превращается в волшебную сказку в типично ирландском стиле. Ирландцы молятся, чтобы Патрик пришел к ним обращать их в истинную веру, друиды предсказывают королю приход новой эпохи, а Бог обещает на страшном суде привести вех ирландцев к Патрику, дабы он повел свою паству к Божьему престолу. Когда приходит час смерти святого, солнце останавливается в небе, птицы поют в одном хоре с ангелами, а священники засыпают, очарованные дивной музыкой. Сам же святой не может отправиться на небеса без лучшего друга, которому также настало время помирать. Таким образом уже в первом поколении кельтских христиан наблюдается смешение культур, благотворное как для Ирландии, так и для ее церкви.
Поэтому Фиакк как на словах, так и на своем примере подтверждает тот факт, что ирландская интеллигенция довольно быстро христианизировалась и приобщилась к церкви, отчего выиграли обе. Филиды и барды (а с ними – и ирландская литература) приобщились к истинной вере, обрели обитель на небесах и в христианском мире. Христианство же получило своего рода монополию на культурное развитие страны, чем поспешило воспользоваться (тем более, что письменности и образования, кроме народного творчества, на острове тогда не существовало, и конкурентов у монахов в этой отрасли не было).
В первые десятилетия своего существования кельтская церковь представляла собой несколько общин, которые, вероятно, курировались святым и его преемниками. Кроме того, первое время ирландская церковь поддерживала тесную связь с внешним миром. Документы собора, который, как сообщают сами документы, состоялся во времена Патрика либо вскоре после него, говорится, помимо прочего, об отношениях с британскими священниками. Однако в связи с беспорядками в Британии в годы войн с саксами и после смерти Артура страна, давшая начало кельтской церкви, сама в конце концов стала нуждаться в духовной опеке. Лишившись поддержки ближайшего христианского соседа, ирландская церковь быстро изолировалась от окружающего мира. Удивительного в этом мало, поскольку вся Европа переживала тогда не лучший период времени. Церковь в Риме страдала одновременно от варваров различного происхождения и византийцев, которые никак не могли поделить между собой остатки Западной империи. По схожей причине страдала Галлия – тем более, что после франкского завоевания нравы в тамошних церквах страдали гораздо хуже римских и британских. Конечно, обе стороны делали все возможное, чтобы поддерживать хоть какие-то контакты, но о пастырской опеке или административном надзоре и речи быть не могло. А потому церковь в Ирландии должна была развиваться самостоятельно, создавая свои традиции, мало связанные с Римом или другими духовными центрами ранней церкви.
«История бриттов», начало работы над которой приписывают еще Гильде Премудрому, современнику Артура, говорит о 365 епископах и 3000 священниках, которых Патрик рукоположил во время своего земного служения. Данные его наверняка преувеличены, но налицо тот факт, что после смерти святого в Ирландии осталось немало епископов, священников и монахов, способных продолжить его дело. Одной из них была святая Бригида (453-523). Дочь рабыни-христианки родом из пиктов и ее хозяина язычника-скотта Дубтаха, она еще в детстве отличалась набожностью. Когда мать продали одному друиду, Бригида вначале оставалась при ней, затем должна была вернуться к Дубтарху, а позже смогла получить свободу. Оказавшись на воле, Бригида пошла в монастырь, где была посвящена в монахини самим Патриком. Приняв обеты, она стала много путешествовать и проповедовать Евангелие, приобретая много душ для Христа.
Кельтское монашество
В Армаге находилась архиепископская кафедра, были на острове и епископы. Однако наибольшую роль в жизни церкви играли монастыри. Кельтский монастырь строился по принципу языческих друидических братств (естественно, ни о каких языческих практиках не могло быть и речи) – несколько хижин с церковью, больницей, трапезной и мельницей. Стоял монастырь обычно у реки и огораживался земляной или каменной стеной. Популярность монашеского образа жизни среди ирландских христиан была вызвана не только религиозным энтузиазмом, но и родовым строем ирландского общества. Люди тогда жили семьями-кланами, и каждый привык ощущать себя частью своей семьи, своего рода. Монастырь же именно так и выглядел – своего рода «большое общежитие», выражаясь современным языком. Это и студенческий городок, и трудовая коммуна, и лагерь туристов – словом, все, о чем только может мечтать заядлый коллективист (а ведь таковыми и были древние ирландцы). Неудивительно, что монашество столь быстро прижилось на ирландской почве, и со второй половины 5 века все ирландское духовенство было монашеским. Его стараниями был основан не один монастырь, и было положено начало практики смешанных монастырей. В таких монастырях жили монахи и монахини. Жили они, естественно, раздельно, но под началом одного аббата (или аббатисы).
Монахи занимались проповедью язычникам, научению служителей (практически все церковные служители того времени были монахами), переписью и изучением книг, а также помощью путешественникам. При многих монастырях были школы, в которые впоследствии даже местная знать будет отдавать своих служителей. Кроме того, монахи сами обрабатывали землю и обеспечивали себе пропитание. Мессу они служили по разным чинам, и уставы в монастырях отличались друг от друга.
Общим для них всех было стремление к святости и благочестию (для этого они и шли в монастырь) – причем к благочестию особого рода. Понятие кельтской святости обычно включало в себя аскетизм, бескорыстие, миссионерское рвение, принципиальность в вопросах веры и чести, смирение перед Богом (но не всегда перед людьми) и привычка говорить правду в глаза. Бескорыстие и чистота жизни кельтских монахов подчеркивалась даже во времена Беды Достопочтенного, когда конфликт между кельтской и римской церквами еще не совсем утих. Возможно, корни кельтской святости кроются в учении Пелагия о свободе воли (влияние Пелагия было сильно в Британии, а в одном из ирландских монастырей работы Пелагия включены в один сборник вместе с Иеронимом, Патриком и житием Мартина Турского). Возможно, определенную роль сыграл и природный темперамент скоттов, населявших Ирландию и Шотландию. Кельтский аскетизм чаще всего включал в себя строгую жизнь наподобие той, что вел Иоанн Креститель: отречение от роскоши и длительные духовные упражнения. Уставы наиболее значительных кельтских монахов Колумбана и Колумбы были намного строже распространенного в то время бенедиктинского устава (Бенедикт и его последователи меньшее ударение делали на аскетические подвиги и большее – на физический труд и научные занятия), и потому Рим неодобрительно относился к кельтскому аскетизму, всячески способствуя переходу ирландских монастырей на бенедиктинский устав.
Вместе с тем религиозный элемент монашества смешивался в кельтском монашестве с романтическим. Ведь каков был удел ирландского монаха? Привольное житье на лоне природы (которая в Ирландии прекрасна как нигде) вдали от мирской суеты и в кругу немногочисленных единомышленников, богатый досуг наедине с книгами и простор для творчества, путешествия в дальние страны по бескрайнему морю или непроходимым лесам, проповедь язычникам или научные изыскания (в худшем случае – труд переписчика или фермера). В принципе, человек с романтической жилкой может только мечтать о таком уделе, а ведь именно из творческой интеллигенции – бардов и филидов – вышла большая часть кельтского духовенства. Посему не стоит удивляться романтическому ореолу, окружавшему многих святых кельтской церкви. Для кельта-христианина аскетизм представлялся вовсе не строгим и трудным, а подвиг христианской жизни – овеянным романтикой не меньше приключений гордых воителей или бесстрашных мореплавателей (впрочем, ни то, ни другое не было чуждо кельтским клирикам). Романтическое отношение к монашескому подвигу видно в стихотворении, сложенном ирландским монахом и проповедником 7 века св. Манханом:
Прошу я Тебя, Сын Бога Живого, владыки от века,
О маленькой келье в далеком краю – чтоб жилищем была мне.
Пусть будет у кельи пруд неглубокий с водами чистыми,
Подобный святой благодати Господней, что грех омывает.
Пусть мою келью со всех сторон лес густой окружает,
Где средь ветвей песней радуют сердце птицы небесные.
Пусть через пруд ручей протекает, солнцем согретый,
Пусть будет земля к земледелью пригодна для всяких растений.
Пусть будут мои духовные дети дружны и верны,
Послушны всегда и смиренны пред Богом в молитвах сердечных.
Пусть будет числом их три по четыре, четыре по три,
При всякой нужде для служенья пригодных в церквах отчизны.
Дважды по шесть и шесть раз по два – мне для подмоги,
Дабы повсюду молились Богу, что солнцем движет.
Церковь пригожая, шитьем убранная – Богу вместилище;
Свечи горят негасимым пламенем над Книгой священной.
Надобно будет место устроить для нужд телесных,
Чистых от похоти, страстей плотских и помыслов грешных.
В монастыре бы завел я хозяйство. Скажу без утайки:
Коров бы я, кур и пчел разводил, рыбачил бы с радостью.
Имел бы я так и одежду, и пищу от Владыки и славного
И счастливо жил бы, Господа славя в труде и молитве.
Нельзя упускать из виду и элемент сугубо религиозный, даже духовный. Тексты дошедших до нас молитв создают впечатление, будто для кельтских христиан важно было осознавать присутствие Бога во всех сферах человеческой жизни. Бог сравнивается со светом и разумом, мечом и кольчугой, Бог стоит у постели спящего и пробуждает ото сна, направляет в пути и помогает в труде. Бог является в ветре и огне, дожде и молнии, земле и скалах, объемлет «спереди, сзади, справа, слева и изнутри». Осознание Божьего присутствия помогает Патрику в борьбе с друидами в гражданских войнах и конфликтах с начальством. Бог помогает монахам в аскетических подвигах, так что наложенные обеты становятся не в тягость.
Такой «практический мистицизм» обусловлен, с одной стороны, влиянием первых миссионеров (в трудах Патрика видны зачатки этой традиции), с другой – мистическим характером ирландского язычества (недаром многие языческие заклинания перелагались в христианские молитвы). Не последнюю роль сыграло и кельтское понимание дружбы: «другом души» называли кельты и Бога, и духовного наставника, отца-настоятеля, которого избирал себе монах, приносящий обеты. Таким образом и простое церковное послушание, приобретающее в наши дни самые извращенные формы, превращалось в глубокие отношения, основанные на взаимной симпатии и взаимопонимании.
Кельтская ученость
Еще Патрик придавал огромную важность наставлению и научению паствы (об этом можно судить по его «Исповеди»). Вполне возможно, что в основанных им монастырях появлялись какие-либо школы, а если верить преданиям, то первую школу святой основал в Армаге в 450 году. Точными сведениями мы не располагаем, однако скорее всего то, что вплоть до начала шестого века ирландские книгочеи учились в школах Уэльса и Галлии. Когда же после смерти Артура королевство бриттов в Уэльсе окончательно пришло в упадок[8], многие из тамошних христиан устремились в Ирландию, что положительно отразилось на состоянии ирландской церкви. Спустя меньше чем столетие после смерти святого Патрика страна была полна церквей и монастырей, а при монастырях были сильные богословские школы. Уровень грамотности в таких школах был достаточно высок (многие кельтские монахи знали еврейский и греческий, чем не мог похвастать даже Григорий Великий), в них обучали священников и миссионеров, а также переписчиков церковных книг. Св. Колумба, ни разу не ступавший за пределы Британских островов, повторял в латинских гимнах стилистические приемы Цицерона и Амвросия; св. Колумбан, также получивший образование в ирландских школах, в своих проповедях цитировал Августина, Амвросия Медиоланского, Иеронима, Фортуната, Сульпиция Севера и Григория Великого, а его «Морская песня» в точности повторяет «Песню гребцов» римского поэта Клавдиана. В уцелевших до наших дней монастырях сохранились рукописные кодексы, включавшие не только библейские книги, но и произведения Патрика, Иеронима, житие св. Мартина Турского, а также Пелагия, несколько кодексов Нового Завета – и это притом, что подавляющее большинство ирландских и шотландских монастырей пострадали от набегов викингов, а позже – от рвения протестантов. До нас дошло, может быть, меньше сотой доли того, чем располагали монастыри в 5-8 столетиях.
Среди прочих монастырей наиболее выделаются монастыри Армаг, Банкор, Клонард, Клонмакнойс, Дерри и Глендоло. Впоследствии большое влияние приобрели монастыри в Ионе и Линдисфарне – благодаря заслугам миссионеров святых Колумбы и Айдана. Ирландские монастырские школы пользовались немалым авторитетом и влиянием в Западной Европе, а в Армаге из-за обилия студентов, приезжавших из Англии, появился даже английский квартал. Беда Достопочтенный указывает, что ирландцы принимали студентов из всех стран, не требовали с них платы ни за обучение, ни за жилье и вдобавок давали с собой книги. Для коренных же ирландцев обучение было обязательным – старшие сыновья и дочери из каждой семьи отдавались в науку с тем, чтобы сделаться монахами (по желанию, конечно). Отдавали в науку детей с 6 или 7 лет и обучали до 17 лет (если ученик желал быть рукоположенным – до 20 лет). Учили ирландцы родной язык, латынь, греческий, Библию, Отцов церкви, всеобщую и национальную историю, классическую литературу (Гомер, Вергилий, Цицерон) и естественные науки (Евклид). Возможно, в ходу были еврейский язык и философия – во всяком случае, в некоторых монастырях эти дисциплины преподавались.
Существовало семь ученых степеней, для получения самой низшей нужно было наизусть прочесть все 150 псалмов (как раз в духе ирландских бардов, специалистов по части устного творчества). Правда, сами барды и филиды мало прониклись новыми веяниями, продолжая творить песни и саги в старых традициях. Зато монахи с уважением относились к преданиям своей родины, собирая и сохраняя древние легенды и песни, а заодно перерабатывая на родной лад библейские истории и жития святых. Все ирландские летописи ведут свое начало от полулегендарного договора между Лугайром, языческим верховным королем Ирландии, Дубтахом, главой бардов, и святым Патриком. Эти трое будто бы решили начать записывать события ирландской истории и держать записи в Таре, в королевстве Мит. Проверить достоверность этой истории трудно, однако в Ирландии со времен Патрика велись летописи как на ирландском языке, так и на латыни.
Кельтское странничество
Большинство монастырей находилось в самой Ирландии, однако нередки были случаи, когда монахи покидали родину и отправлялись на другие острова или даже на континент. Ирландцы были искусными мореходами, и на утлых кожаных лодочках способны были покрывать значительные расстояния. Пускались они в путешествия по разным причинам – кто из миссионерской ревности, кто отправлялся в изгнание замаливать грехи, кто искал уединения. Такое странничество называлось у кельтов «странничество Христа ради» (peregrinatio pro Christi), и целью его была не проповедь или миссионерство, но просто поиск подходящего места для монашеской жизни. Уже было сказано, как ирландцы любили монашескую жизнь – уединение на лоне природы, верные друзья и мудрые книги. Пускаясь в путешествия, они искали именно этого, а если по дороге им и приходилось совершать подвиги иного рода (проповедь язычникам, научение неграмотных или освоение новых земель), то они относились к ним как к части своего «странничества».
Лучшим примером кельтского «странничества» является получившая у современных ученых прозвище «монашеской Одиссеи» легенда о плавании святого Брендана. Монах по имени Брендан услыхал о лежащей далеко за океаном Обетованной земле святых – сохранившемся после потопа Эдемском саду. Взяв с собой товарищей, он отправился через океан к этой земле и после многочисленных приключений достиг ее, после чего вернулся в монастырь, где и умер. Хотя Обетованная земля и является видоизмененным вариантом волшебных островов ирландской мифологии, а сама история – переосмыслением древних саг о путешествиях в эту самую землю; история эта, вероятнее всего, имеет под собой реальную основу – исторический Брендан был основателем Клонфертского монастыря, умершим в 577 году и знакомым с великим миссионером древности св. Колумбой. Он вполне мог отправиться в плавание на поиски новых земель, пересечь Атлантический океан и достичь Фарерских островов, Гренландии, а может, и американского континента. В 1970-х годах несколько ученых во главе с Тимом Северином предприняли попытку пересечь Атлантику на кожаной лодке, наподобие тех, что были у ирландских монахов. Попытка окончилась успехом, что служит доказательством надежности подобных судов для длительных морских путешествий. Достиг ли исторический Брендан американских берегов? Проверить историчность его похода трудно, однако история о нем показывает, насколько охотно пускались в странствия монахи кельтских монастырей. Именно монахами были открыты Исландия и другие острова Северной Атлантики.
Впрочем, не следует чересчур идеализировать христианизированную Ирландию 5-8 веков. В истории очень редки случаи, когда христианские короли вели себя в соответствии с верой, которую исповедовали (исключения, конечно, попадались, но такие монархи обычно недолго оставались на своих престолах). Частые междоусобные войны между местными кланами и племенами не оставляли в стороне верующих – монахи и даже монахини были обязаны участвовать во всех ирландских войнах (только в 8 веке святой Адамнан частично добился официального разрешения для духовенства не участвовать в войнах). Не сразу исчезло рабство, а разбой и пиратство оставались любимым досугом ирландской знати, несмотря на все усилия проповедников. Не сдавало позиции и древнее язычество, справиться с пережитками которого монахам было нелегко.
Тем не менее грехи кельтских королей не распространялись на кельтских священников, и в целом церковь в Ирландии не только смогла избежать пороков средневековья, но и приобрела свой особый характер, своеобразный колорит, который выделял ее на фоне остальных церквей запада. Оригинальное, непохожее на других понимание святости и духовного созерцания, романтическое отношение к христианской жизни и служению – все это отличало кельтскую церковь, делая ее непохожей на другие христианские общины той эпохи.
У кельтских христиан всегда было рядом миссионерское поле, благодаря чему они не могли сложить руки и заняться борьбой с еретиками, которые в свое время оказали ранней и средневековой церкви медвежью услугу. Кроме того, постоянное присутствие неверующих усиливало в христианах стремление к святости, которая во многом понималась как свидетельство миру «словом и делом» (эта фраза чуть ли не на каждом шагу встречается в ирландских духовных поэмах, а в переработанном виде – и в английских).
Зато и такой власти в государственных делах кельтское духовенство не имело, а значит, ни в Ирландии, ни в Шотландии не было столь жесткого противостояния между властью светской и духовной. Короли не вмешивались в церковные вопросы, а церковь не затевала разговоры о превосходстве духовного жезла над светским и не боролась с искушением властью, оставшись чисто духовным учреждением, заботившимся о духовной жизни британских и околобританских островов.
Впрочем, здесь лучше перейти от общих фраз и определений к конкретным событиям и людям. Ирландия была островом святых и ученых – так пусть святые и ученые поведают нам о судьбе своей родины и своей церкви.
| |
|
Христианское творчество / Заславский Виктор Александрович / Кельтская церковь на британских островах. Часть 2
