Если б только тысячный Освенцим
наших упокоенных печей
вдруг забился в еле слышном сердце
снегирём, замерзшим на плече
памяти, которая, как баба
прячет внука под двойной подол.
Мне бы как-нибудь прожить хотя бы,
хоть какой-нибудь увидев толк
в трепыханьях собственного века
жалкой и наполненной враньем
жизни полунедочеловека.
Помолитесь кто-нибудь о нём.
| |
|