Когда приезжаешь в чужую страну, то стараешься не только обращать внимание на исторические памятники, но и познакомиться с духовной жизнью народа. Для православного паломника, конечно, главное – приложиться к чудотворной иконе или к мощам святого, помолиться ему о своих близких, родственниках, о России и самом себе. Но всё же для русского человека важно узнать, чем живут другие православные народы.
25 мая войдёт в историю России и Москвы, как день апофеоза разрухи. Жители Москвы остались без света и воды, иные застряли в лифтах и шахтах метро. Но ни слова но об этом мы не услышали по греческому телевидению. В тот момент, когда все думы были там, в Москве, в России, вечерний спокойный вечер Афин был нарушен рёвом мотоциклов, пронзительными звуками сирен. Сначала мы не поняли, что случилось, а шум всё нарастал и нарастал. Вот уже по улицам несётся ревущий поток машин. На дверцах некоторых машин сидят молодые люди и девушки с красно-белыми флагами. Те, кто ещё по молодости лет не сумел обзавестись машинами и мотоциклами, ходят по тротуарам взад-вперед и громко прославляют своих кумиров. Иные ловкачи умудряются выскочить из машины на проезжую часть на красный свет светофора и прыгая, подобно обезьянам, кричат какие-то футбольные лозунги. Сегодня «большой праздник»: футбольный клуб «Олимпиакос» выиграл какой-то матч. Все каналы телевиденья говорят только о футболе и ни слова о Москве. Что можно сказать по поводу этого беснования, которое охватило столичный город Афины и не прекращалось в течение нескольких часов? Горько видеть такое состояние православного народа, особенно молодёжи. Ведь не так давно в Греции в Великий пост закрывались театры и подобные заведения. Теперь наследники великого православного народа совершают поклонение богу футбола.
С такими грустными мыслями прибыли мы в небольшое село на острове Евбея, чтобы поклониться нашему соотечественнику – чтимому ныне всей Грецией святому праведному Иоанну Русскому. Ничего не подозревая, вышли мы из автобуса и были поражены большим стечением народа. Стоянка была забита автомобилями и автобусами, вдоль дороги к собору стояли торговцы, среди которых выделялись высоченные негры, видимо, из Центральной Африки. Затем обратили внимание на мощные звуки, доносящиеся из динамиков, размещенных по всему городу. И только тут мы, русские православные паломники, поняли, что сегодня Греция празднует день святого праведного Иоанна по новому стилю. Так, можно сказать, на своей шкуре мы проверили, какое разделение внесло самочинное введение печально известным Константинопольским Патриархом Мелетием нового стиля в 1921 году. Теперь неподвижные праздники мы празднуем с греками в разные дни. Тогда, в начале 20 века, большинство православных патриархов отказалось принять новый стиль, который вводился по указке сильных мира сего. Отказался от введения нового стиля и наш патриарх Тихон. Но постепенно в угоду властям новый стиль вводится во многих церквях, создавая дальнейшее разделение в среде православных.
У собора нас встречает длинная очередь – это стоят желающие приложиться к мощам русского святого. Стоят православные люди, в основном пожилого возраста. Стоят как стояли бы православные в России. Когда разразился сильный ливень, то ряды верующих практически не поредели. Аккуратные греки, забывшие, видимо, на секунду свое стремление стать истинно западными людьми, стойко выдерживают это искушение. В собор мы заходим мокрыми до нитки. Удалось позаботиться только о том, чтобы уцелели паспорта и обратные авиационные билеты. Вот перед нами мощи нашего соотечественника. Сохранились они почти полностью. Только лицо закрывает золотая маска. Этот святой относится к разряду тех, кто стяжал благодать Божию не совершая великих подвигов, подобно некоторым святым отцам. Много было русских пленных, многие перенесли большие лишения, но святой праведный Иоанн, исцеляющий десятки и сотни людей, – только один. Это тайна святости. Перетерпев все издевательства своего хозяина-турка, он победил его пороки любовью и стал одним из самых почитаемых святых в мире.
Исторические сведения о нём крайне скудны. Известно, что он был малороссом, родился около 1690 года в семье благочестивых родителей. Служил в армии при Императоре Петре I. Попал в плен, вероятно, под Азовом во время неудачной войны 1711 года. Был продан в рабство татарами, союзниками турок, оттоманскому военачальнику по имени Ага, поживавшему в маленьком селе Прокопион в 12 километрах от Кесарии Капподакийской. Как и большинство русских пленников, Иоанн стойко переносил издевательства иноверцев и не изменил православной вере. Так и прожил он до самой кончины, последовавшей 27 мая 1730 года, у жестокого хозяина, верно служа ему и пребывая всё время в посте и молитве, каждую неделю причащаясь Святых Тайн в православной церкви. Спустя три года он явился во сне священнику, у которого причащался и исповедовался и поведал ему о том, что мощи его остались нетленными. Когда христиане открыли его могилу, то тело святого оказалось абсолютно нетленным и благоухающим, что видим мы сегодня собственными глазами. Так русский человек стал угодником Божьим и начал свой новый жизненный путь, совершая множество чудес, не поддающих исчислению. В этом мы можем легко убедиться. В Греции принято в благодарность за исцеления приносить что-либо в дар святому или чудотворной иконе. Часто для этого используются серебряные пластинки, на которых изображена часть тела, исцеленная благодаря святому. Так вот, у иконы Иоанна Русского мы увидели прямо целый набор таких пластинок и во время нашего пребывания в храме заметили, что несколько раз люди подходили к иконе, жертвовали какие-то деньги, вынимали соответствующие пластинки клали их прямо на икону. Описание чудес праведного Иоанна занимает много страниц и составляет целую книгу, которая продолжает пополняться.
Остаётся только добавить, что когда после неудачной Греко-турецкой войны в 20 веке греки были вынуждены покинуть территорию современной Турции, то жители Прокопиона переселились на остров Евбея. Мощи своего небесного покровителя они взяли с собою. В 1951 году был построен большой собор, в котором ныне и располагается рака с мощами святого. В 1962 году по решению Церкви и постановлению правительства было создано общество во имя святого праведного Иоанна Русского, которое построило пансион для паломников, открыло приюты в нескольких районах Греции.
Святой праведный Иоанн не забыл и нас, русских соотечественниках. Можно сказать, что святой Иоанн в 1880 году поступил в русскую Пантелеймонову обитель, при жизни ни разу не ступив на святогорскую землю. Дело в том, что по особому чудесному попущению никому не удавалось взять даже малейшую частицу от его святых мощей, и только один раз святой сделал исключение – для Русского Пантелеймонова монастыря. Часть его десницы и поныне находится в храме вмч. Димитрия Солунского в монастыре. Интересно, что через Пантелеймонов монастырь святой дал знать о своём особом покровительстве русскому воинству, в рядах которого ему довелось служить во время своей земной жизни. Вот что сообщил об этом удивительном чуде о.Митрофан, бывший настоятелем афонского подворья в Константинополе. Когда разразилась Первая Мировая война, к нему явился грек–торговец, уроженец Малой Азии, Каппадокийской области, Кесарийской митрополии. На днях к нему приехал ближайший родственник из города Прокопиона, где тогда пребывали мощи святого Иоанна русского – «пленника», как его называли греки, и поведал о чуде. В самом начале войны мощи внезапно исчезли из нового храма, построенного специально для русского святого. Вся вина за это внезапное исчезновение пала на одного служителя храма. Он был арестован и взят под стражу. Обвиняемый был в полном недоумении и скорбел об исчезновении мощей. В следующую ночь святой Иоанн явился во сне одной 60-летней старице и повелел ей сказать властям, чтобы выпустили ни в чём неповинного служителя. «Я отлучился на 2-3 дня в Россию благословить русское оружие на брань с врагами. Затем добавил: скоро русские воины будут и здесь… Но вы не бойтесь, русские и турки вам ничего не сделают. Не причинят никакого зла». И действительно, по прошествии трёх дней мощи обрелись на своём месте в храме. Это было сказано о.Митрофану в самом начале войны, ещё за два месяца до начала войны с Турцией. Первую часть видения настоятель подворья сообщил письмом, вторую часть – уже устно, когда прибыл в родную обитель вместе с остальными русскими монахами, высланными из Константинополя. Пути Господни неисповедимы, и мы не можем сказать, почему вторая часть предсказания не исполнилась, видимо, как покаяние Ниневии спасло её от Божьего гнева во времена пророка Ионы, так богопротивная деятельность некоторых наших соотечественников не позволила совершиться великому делу освобождения Константинополя.
Всё это вспоминалось, когда мы прикладывались к мощам святого.
Вот уже мы выходим из собора: литургия заканчивается, и греческие женщины разбрасывают лепестки роз, готовя дорогу для шествия русскому святому. Но крестный ход предваряет другой, неизвестный у нас на Руси… Две женщины ползут на четвереньках вокруг собора. Можно только догадываться, какие грехи заставили их встать на этот путь.
Наконец, тронулся в путь по городу крестный ход. Впереди идут почтенные мужи с хоругвями, за ними – учащиеся кого-то училища или школы, затем ансамбль духовых инструментов, далее священнослужители, несущие раку с мощами на плечах, затем владыки. Всё как у нас, только не звучит хоровое пение, его заменяют музыкальные инструменты. Необычно для глаза русского человека и сопровождение хода взводом военных. Ещё более необычно то, что в руках греческие солдаты держат винтовки М-16 – оружие, как говорили раньше, нашего потенциального противника.
Где-то па половине пути Крестный ход останавливается у эстрады, начинаются довольно долгие выступления владык. Происходят они вполне по-гречески. Если кто-то имел неосторожность встать рядом с динамиком, то, как говорится, сам виноват. Но вот крестный ход заканчивается и вся огромная масса народа проходит под мощами. Теперь можно расслабиться, и все участники рассредоточиваются по многочисленным кафе и ресторанчикам, дабы восстановить растраченные физические силы. Получается трапеза общая и в тоже время индивидуальная. Греки почти не пьют, и можно быть уверенным, что на улицах Неопрокопиона вечером не будет ни одного пьяного. Цыгане же, приехавшие на праздник вовсе не для того, чтобы заниматься своим традиционным ремеслом, устраивают пляски, порой весьма своеобразные: ложатся верхней частью туловища на капот машины, а ногами выписывают замысловатые кренделя. Попраздновав таким образом горлом и ногами, забираются в свои кибитки нового типа – газели и универсалы - и разъезжаются своими дорогами.
Мы же направляемся дальше в путь по Греции. Праздник для нас не совсем обычен, он не ограничивается стенами храма, выходит на улицы и никого не оставляет равнодушным. Увы, в России мы уже разучились праздновать всем городом, всей деревней, как наши отцы и деды. Сегодня вера – личное дело каждого. И никому нет дела, во что этот каждый верит и что празднует.
Таким образом, мы, русские паломники, увидели две Греции: одну – неоязыческую, беснующуюся и совершающую жертвоприношения футбольным богам, другую – верно служащую истинному Богу. И, увы, первую Грецию населяют крепкие телом юноши и молодые люди, другую – пожилые, но крепкие духом их дедушки и бабушки. Но старому свойственно уходить, а молодому расти и укрепляться, и не хочется верить, что Греция скоро станет вполне западной страной, освободившейся от «религиозных предрассудков».
***
Ни разу в жизни мне не приходилось встречать иконы, на которой были бы изображены вместе святители Николай и Спиридон. А следовало бы такую икону написать. Дело не только в том, что они жили, или, вернее, служили в одно время. И не только в том, что оба принимали участие в I Вселенском Соборе и ревностно защищали православие. Святитель Николай заушил нечистивца-еретика Ария, а святитель Спиридон в доказательство Единства Святой Троицы совершил известное чудо с кирпичом, разделившимся в его руках на три естества: огонь, воду и глину. Красочная иллюстрация в виде иконы, писанной на холсте, висит в соборе святителя Спиридона на Керкире. Нет, главное, что роднит их – это особенная отзывчивость на нашу молитву. Бессмысленно напоминать о чудесах святителя Николая: о них знают не только православные и католики, но даже и нехристиане. Святитель Спиридон сегодня хоть и менее известен, но этой отзывчивостью очень напоминает Мирликийского чудотворца. Сейчас их разделяет море: мощи святителя Николая находятся в Бари, в Италии, а святителя Спиридона – по соседству, на Восточном берегу Адриатики, на Керкире. Этот остров назван по имени нимфы Керкиры, но есть и другое, более приемлемое для православного, но ныне мало употребляемое название острова – Корфу, происшедшее от названия «двухвершинного» Акрополя. Добираться до Керкиры приходится через всю Грецию. Сначала автобусом до порта Игуменица, а оттуда паромом до самого острова. Конечно, сразу же по приезде на Керкиру православный паломник пытается попасть к мощам святителя. Но всё же, в первую очередь он невольно вспоминает о другом, русском святом. Высоко запрокинув головы, мы с удивлением смотрим на Новую крепость, ту самую, которую взял в 1799 году морской десант русско-турецкой эскадры, возглавляемой адмиралом Ф.Ф. Ушаковым, ныне прославленным православной церковью в лике святых. Удивление рождается от вида этой крепости, которая кажется совершенно неприступной, по крайней мере, для армии того времени. Позже, в середине дня, мы поднимемся в крепость и обследуем её укрепления. Но сейчас мы думаем о том, что нам, московским жителям, страдающим от недостатка движения, трудновато будет осилить такой подъём, да ещё на жаре. Но каково было подниматься туда наверх под огнём противника и не через открытые ворота, а напрямую через стены. Интересно, что в греческом путеводителе ничего не сказано об этом штурме. Ещё больше удивляемся мы, когда раскрываем наш мидовский путеводитель, который посвящает этому событию только одну строку.
Но вот мы, наконец, идём узкими переулками к собору святителя Спиридона, где находятся его мощи. Наверное, по этим улицам на Пасху 1799 года адмирал Ушаков шел крестным ходом со своими соратниками.
Собор достаточно мал по российским масштабам и совсем затерялся бы среди домов, если бы не высокая колокольня, которая видна практически отовсюду. Начинается Божественная литургия. Мы стоим, а вернее, по-европейски, больше сидим в практически пустом соборе. Мы в России не привыкли к такой тишине и покою. Лишь изредка в соборе появляются люди, которые ставят свечи у раки святого. Вот, наконец, начинается краткий молебен, и священник открывает верхнюю крышку раки. Мощи имеют непривычно черный цвет, и голова слега повернута набок. Удивительно. Одно ясно, что мы не в силах это объяснить. Да и нужно ли объяснять? Перед нами великий святой, и надо уделить как можно больше времени не на праздные размышления, а на молитву. Кто-то достает помянник, кто-то записки, а я старательно извлекаю из памяти имена близких, друзей и всех просивших о них помолиться в этом далеком от России месте. Собственно, молитва – это главная цель любого паломничества. Конечно, святые слышат нас в любом месте, но мы, слабые и косные сердцем, не имеем такого духовного голоса, чтобы быть услышанными, и поэтому к молитвам надо присовокуплять труды, видя которые, святой угодник может простить нашу слабость. Да и одно дело – молиться святому, другое – приложиться к его святым мощам. Увы, по теперешней традиции мы чаще всего прикладываемся к раке, лишь издалека наблюдая мощи. Это делается видимо из предосторожности: иные паломники-варвары, прикладываясь к святыне, откусывали кусочек мощей. Получается, что от ревнительства до варварства один шаг. И об этом стоит всегда помнить паломнику, пустившемуся в путь за тысячи километров от родины.
Правда, Василий Григорович-Барский, русский паломник 18 века, приводит и иное объяснение таким предосторожностям. А предосторожности в его время были серьёзные. Рака запиралась на четыре замка, и губернатор, настоятель собора, его помощник, а также судья должны были собраться вместе, чтобы открыть её. Паломник Василий, не просто совершавший трудные и опасные в то время паломничества, но и оставивший прекрасные духовные описания своих странствий, спросил у настоятеля собора о причинах почернения части мощей и получил простой ответ без всякого ложного мистицизма: в древности рака была открыта и перед мощами святого денно и нощно зажигали свечи, курили ладан, горели лампады. А мы были готовы уже посчитать причиной такого изменения грехи последних времен.
Здесь перед мощами нельзя не вспомнить другого нашего соотечественника, ставшего свидетелем великого чуда. В одном из писем преподобный Амвросий Оптинский пишет: «С IV века и до ныне Греческая Церковь хвалится целокупными мощами угодника Божия Святителя Спиридона Тримифунтского, которые не только нетленны, но и в продолжении XV веков сохранили мягкость. Николай Васильевич Гоголь, бывши в Оптиной пустыни, передавал издателю жития и писем затворника Задонского Георгия ( о. Порфирию Григорову), что он сам видел мощи св. Спиридона и был свидетелем чуда от оных. При нем мощи обносились около города, как это ежегодно совершается 12 декабря с большим торжеством. Все бывшие тут прикладывались к мощам, а один английский путешественник не хотел оказать им должного почтения, говоря, что спина угодника будто бы была прорезана и тело набальзамировано; потом однако решился подойти, и мощи сами обратились к нему спиною. Англичанин в ужасе пал на землю пред святыней. Этому были свидетелями многие зрители, в том числе и Гоголь, на которого сильно подействовал этот случай». Но вот настало время прощаться с хозяином острова Керкира. Покидая любую святыню, чувствуешь, что стал духовно богаче. Но нельзя разбогатеть, не прилагая никаких усилий, поэтому приближение к святыыне всегда связанно со многими препятствиями, чаще всего мнимыми, но устрашающими: визы, нехватка времени, конфликты со спутниками.
Хотя этих препятствий значительно меньше, чем у Григоровича-Барского. Ему не раз во время странствий приходилось рисковать жизнью, в буквальном смысле умирать от голода и жажды. И некоторые его спутники так и не дошли до намеченной цели. Пройдя весь положенный путь до конца, он оставил ценные не только в историческом, но и духовном смысле записки, которые, кстати, недавно переизданы. Но мы, дети современного века, мало чем рискуем в пути, соответственно, и плод получаем меньше, но всё же получаем.
Теперь наш путь лежит в кафедральный собор Богородицы Спилиотиссы, где почивают мощи святой царицы Феодоры, восстановившей иконопочитание. Любопытно, что святитель Спиридон боролся с еретиками, устанавливал истинное богопочитание в начале догматических споров, а царица Феодора как бы завершила эпоху Вселенских соборов, которая закончились Торжеством православия, празднуемое в первое воскресение Великого поста. Мы прикладываемся к раке и успеваем заметить только открытую кисть святой Феодоры. Мощи – это не предмет для изучения. Что осталось в памяти, то и осталось. Невольно вновь обращаемся к Барскому, отметившему, что от нетленных мощей царицы «зело великое исходит благоухание». Много раз уже приходилось сталкиваться и ещё не раз предстоит столкнуться с тем, что часто иные ощущают благоухание, а для других оно остается незамеченным. Почему? Не стоит делать окончательных выводов. Это необъяснимо.
Теперь можно завершить наше знакомство с основными святынями острова, совершив восхождение на вершину Новой крепости, покорившейся в 1799 году десанту адмирала Ушакова. Тогда французская эскадра стояла у её стен, и под прикрытием береговых орудий пробиться к острову, к крепости было практически невозможно. Ушаков предпринял очень интересный маневр, проведя свои корабли между флотами и береговыми батареями. То есть, с одной стороны, он рисковал попасть под перекрестный огонь, с другой – он выиграл ветер. Во времена парусного флота сражения выигрывал тот, кто занимал лучшее положение под ветром, то есть сохранял маневренность своих кораблей. Ушакову это удалось. Таким образом, битва была выиграна. Но перед высадкой десанта, 18 февраля ему пришлось штурмом взять крепость на острове Видо, который хорошо виден с высоты. Остров был своеобразным ключом к Новой крепости. Только здесь, видя всё своими глазами, можно оценить военный гений нашего флотоводца. А ведь ему мешали не только противники, но и союзники: турки вели себя крайне пассивно и затягивали осаду. В результате действий Ушакова Франция лишилась господства в Адриатике и утратила Ионические острова, которые впоследствии были провозглашены Республикой. А другой великий воин, в том же 1799 году на веки вечные прославивший русское оружие подвигом в Альпах, сказал, что хотел быть хотя бы мичманом в сражении при Корфу.
Чем выше поднимаешься, тем яснее осознаешь, что крепость эту взять невозможно. Несколько ярусов обороны, каждый из которых огражден глубоким рвом, сама же крепость окружена естественной преградой – морем, так что взять её было можно только путем десанта. Внизу, у основания крепости, в 2002 году поставлен памятник скульптора Виктора Айдинова с надписью на русском языке – дань отечества русскому святому воину Ушакову. Впоследствии я прочитал небольшую статью Валерия Ганичева о святом адмирале. Он рассказывал о том, что, работая на Корфу в архивах, неожиданно наткнулся на папку с надписью: «Русско-турецкая оккупация». «Это нам англичане оставили такую периодизацию», – стыдливо прокомментировал грек, работник музея. Хочется, чтобы их собратья по свободной Европе не втянули их в какую-нибудь «…цию», которая окажется предательством православных братьев.
Но писатель привел и другое, более важное свидетельство одного грека, современника адмирала: «Какое потрясающее впечатление производит Ушаков и его моряки на греков. Да, они освободители, но ещё и молитвенники. И какие усердные. В храме первый стоит Ушаков, а с ним рядом князь Вяземский, капитаны, офицеры стоят и молятся до конца службы. Мы им завидуем, их вере, их духу», – написал в письме своему брату в Венецию один житель Керкиры. Хочется вспомнить, что и надпись на памятнике Ушакову содержит слова благодарности греческого народа. Теперь наш путь ведет к старшему брату святителя, Николаю. Путь этот морской. И собираясь в дорогу, мы вспомнили известную русскую поговорку: «Нет худа без добра». Что хорошего в объединении Европы? Ничего, кроме свидетельства о приближении последних времен. Но именно это объединение дает нам возможность отправиться в итальянский город Бари без всяких виз, пропусков, разрешений.
***
Препятствий на пути у современного паломника значительно меньше, чем в XVIII века у Григоровича-Барского. Ему не раз во время странствий приходилось рисковать жизнью, в буквальном смысле умирать от голода и жажды. И некоторые его спутники так и не дошли до намеченной цели. Пройдя весь положенный путь до конца, он оставил ценные не только в историческом, но и духовном смысле записки, которые, кстати, недавно переизданы. Но мы, дети современного века, мало чем рискуем в пути, соответственно, и плод получаем меньше, но всё же получаем.
Теперь наш путь лежит в кафедральный собор Богородицы Спилиотиссы, где почивают мощи святой царицы Феодоры, восстановившей иконопочитание. Любопытно, что святитель Спиридон боролся с еретиками, устанавливал истинное богопочитание в начале догматических споров, а царица Феодора как бы завершила эпоху Вселенских соборов, которая закончились Торжеством православия, празднуемое в первое воскресение Великого поста. Мы прикладываемся к раке и успеваем заметить только открытую кисть святой Феодоры. Мощи – это не предмет для изучения. Что осталось в памяти, то и осталось. Невольно вновь обращаемся к Барскому, отметившему, что от нетленных мощей царицы «зело великое исходит благоухание». Много раз уже приходилось сталкиваться и ещё не раз предстоит столкнуться с тем, что часто иные ощущают благоухание, а для других оно остается незамеченным. Почему? Не стоит делать окончательных выводов. Это необъяснимо.
Теперь можно завершить наше знакомство с основными святынями острова, совершив восхождение на вершину Новой крепости, покорившейся в 1799 году десанту адмирала Ушакова. Тогда французская эскадра стояла у её стен, и под прикрытием береговых орудий пробиться к острову, к крепости было практически невозможно. Ушаков предпринял очень интересный маневр, проведя свои корабли между флотами и береговыми батареями. То есть, с одной стороны, он рисковал попасть под перекрестный огонь, с другой – он выиграл ветер. Во времена парусного флота сражения выигрывал тот, кто занимал лучшее положение под ветром, то есть сохранял маневренность своих кораблей. Ушакову это удалось. Таким образом, битва была выиграна. Но перед высадкой десанта, 18 февраля ему пришлось штурмом взять крепость на острове Видо, который хорошо виден с высоты. Остров был своеобразным ключом к Новой крепости. Только здесь, видя всё своими глазами, можно оценить военный гений нашего флотоводца. А ведь ему мешали не только противники, но и союзники: турки вели себя крайне пассивно и затягивали осаду. В результате действий Ушакова Франция лишилась господства в Адриатике и утратила Ионические острова, которые впоследствии были провозглашены Республикой. А другой великий воин, в том же 1799 году на веки вечные прославивший русское оружие подвигом в Альпах, сказал, что хотел быть хотя бы мичманом в сражении при Корфу.
Чем выше поднимаешься, тем яснее осознаешь, что крепость эту взять невозможно. Несколько ярусов обороны, каждый из которых огражден глубоким рвом, сама же крепость окружена естественной преградой – морем, так что взять её было можно только путем десанта. Внизу, у основания крепости, в 2002 году поставлен памятник скульптора Виктора Айдинова с надписью на русском языке – дань отечества русскому святому воину Ушакову. Впоследствии я прочитал небольшую статью Валерия Ганичева о святом адмирале. Он рассказывал о том, что, работая на Корфу в архивах, неожиданно наткнулся на папку с надписью: «Русско-турецкая оккупация». «Это нам англичане оставили такую периодизацию», – стыдливо прокомментировал грек, работник музея. Хочется, чтобы их собратья по свободной Европе не втянули их в какую-нибудь «…цию», которая окажется предательством православных братьев.
Но писатель привел и другое, более важное свидетельство одного грека, современника адмирала: «Какое потрясающее впечатление производит Ушаков и его моряки на греков. Да, они освободители, но ещё и молитвенники. И какие усердные. В храме первый стоит Ушаков, а с ним рядом князь Вяземский, капитаны, офицеры стоят и молятся до конца службы. Мы им завидуем, их вере, их духу», – написал в письме своему брату в Венецию один житель Керкиры. Хочется вспомнить, что и надпись на памятнике Ушакову содержит слова благодарности греческого народа. Теперь наш путь ведет к старшему брату святителя, Николаю. Путь этот морской. И собираясь в дорогу, мы вспомнили известную русскую поговорку: «Нет худа без добра». Что хорошего в объединении Европы? Ничего, кроме свидетельства о приближении последних времен. Но именно это объединение дает нам возможность отправиться в итальянский город Бари без всяких виз, пропусков, разрешений.
Берегите карманы –вспоминаем мы совет игумена А. опытного паломника, ступая на итальянскую землю. Италия ныне славится мастерами этого дела. После восьми часового странствия по водам мы, наконец, на другой стороне Адриатического моря. Собор с мощами святителя стоит почти на набережной. Рядом с собором находится школа с надежными решетками на окнах. Ни толстые стены ни современные окна не6 могут погасить необычайную звуковую активность ее воспитанников. Сразу радует глаз клыковский памятник святителю Николаю задвинутый правда в угол, но расположенный всё же в непосредственной близости от собора.
Рядом с собором, около паперти стоят полицейские: важные, серьёзные, в красивой форме, казалось бы ничем не интересующиеся, но с радостью фотографирующиеся с любым туристом. Собор поражает своим размером и пустотой… Возникает даже своеобразное чувство холода: огромный собор и не одной иконы. Отсюда и ощущение холода и пустоты. В углах собора деревянные будки: католические исповедальни.
Мы не задерживаемся в верхнем соборе долго и спускаемся в нижний храм. У этого небольшого храма есть наш предел, православный. Но мощи находятся под престолом главного – католического. Иногда на мощах разрешают послужить и нашим священникам. Мощи находятся глубоко внизу под престолом. Приложиться к ним можно только следующим образом: просунуть голову под престол: там есть маленькое как бы оконце. Вот к нему-то и можно приложиться. Обычно, когда нет службы, алтарь отгорожен металлической решеткой, поэтому приложиться к мощам достаточно сложно: нужно ждать, когда алтарь откроют для какой-нибудь православной паломнической группы.
Пока идёт католическая месса есть возможность оглядеться по сторонам: мы уже знаем, что верх храма поддерживается двадцатью шестью столбами. Один из которых особенный. Когда строили этот храм то заготовленного мрамора хватило только на 25 столбов и как не искали ещё материал на 26 – не могли найти. И вдруг через несколько дней явился в море столб, который плавал как в море как сухое дерево.. Его первыми заметили рыбаки, но не могли выловить, так как он погружался в воду едва они приближались к нему и снова всплывал, когда они удалялись. Но в полночь вдруг в городе сами собой зазвонили колокола и в этот момент святитель Николай вместе с двумя ангелами перенес этот столб на положенное место. Все в городе пробудились от колокольного звона и устремились в собор видели как святитель Николай с ангелами устанавливает столб на свое место. Этот столб пришлось обнести решеткой, потому что вскоре оказалось, что прикосновение к нему исцеляет страдающих головной болью. И, соответственно, многие стали потихоньку осекать кусочки для близких. Пол храма мраморный сделан на средства святого царя Николая II.Сам Царь был в барии ещё наследником и после принес своему небесному покровителю эту жертву. Воспоминания и о многих других чудесах можно встретить в соборе. Но самое главное это сами мощи. Католикам свойственно некоторое пренебрежительное отношение к мощам, видимо, поэтому они так надежно их спрятали. Соответственно, для некоторые паломники в древности впадали в искушение: считали даже , что латиняне подменили мощи. Даже такой скрупулезный исследователь святынь, как Василий Григорович Барский, котором здесь уже не раз говорилось, засомневался было в подлинности мощей. Немало сил ему пришлось приложить, чтобы убедить священнослужителя показать ему мощи. Вот его подлинный рассказ об этом исследовании: «…Рака со святыми мощами никогда не открывается, потому что она высечена из толстого и широкого мрамора, наподобие сосуда или ковчега, врыта в землю на 5 пядей в глубину, поставлена неподвижно наравне с подножием престола и крепко прикрыта большою доскою, также иссеченной из мрамора. В доске этой сверху высечено небольшое круглое оконце. Через это оконце на железной цепочке внутрь раки до половины её была опушена зажженная свеча. Приложившись одним глазом над этим оконцем, увидел, что мраморная рака наполнена как колодезь до половины манной (прим. миром), или самою светлую чистою водою, сквозь которую видены находящиеся под спудом белые кости: из этих костей исходит беспрестанно вода, самое же тело расплылось в миро».
Тут надо упомянуть об одном удивительном свойстве мощей святителя подмеченное паломниками XIX столетия: многие из притекающих на поклонение к мощам иногда сподоляются видеть честные мощи Святителя, а иногда нет, как не напрягают свое зрения. А некоторые вообще не удостаиваются их видеть. Объяснить это невозможно, не стоит и мудрствовать, а принимать как должное. Тем более, что нынешний паломник может даже и не пытаться что-либо разглядеть: ничего не видно.
Надо отметить, что в те времена, впрочем, как и в позднейшие миро раздавали целыми сосудами, сколько кто пожелает. Единственное требованием было купить в лавке при соборе стеклянный сосуд с изображением святителя. Теперь тоже можно приобрести миро, но истекает оно явно не таких количествах как ранее. Вот закончилась католическая месса в храм нахлынули наши паломники и после краткого молебна мы имели возможность приложиться к раке. Понимаемся наверх в собор. Тут нельзя сне сказать, о статуе, объёмном изображении святителя, стоящей в верхнем храме. Даже клыкоский памятник, не претендующий быть иконой святителя, сильно выигрывает от сопоставления с данным произведением. Смотря на эту статую сразу ощущаешь различие между католицизмом и православием. Надо отметить, что святитель изображен в облачении и с посохом епископа не Восточной, а Латинской церкви, не смотря на то, что в соборе есть древние изображения сего Святителя в облачении православного архиерея, которые и должны были бы служить образцом для художника. Кроме того, голова святого как-то странно повернута и выражение лица совершенно непонятное. Между тем эта статую очень почитается у жителей Бари. В самый праздник перенесения мощей её не только носят по улицам города, но даже и возят по морю. «Ночью с 8 на 9 число весь город иллюминован, то там, то сям взвиваются ракеты, вспыхивают декорации фейерверков, транспарантов изображающие сотворенные нетленными мощами (Угодника) чудеса; с террас домов, богатых и бедных разливают свой фантастический свет бенгальские огни. Набережная, порт, все покрыто густыми толпами народа, который тут проводит ночь», – рассказывает паломник конца XIX столетия. Уж празднуют итальянцы гораздо шире, чем мы православные. Задолго до праздника проходят какие-то подготовительные мероприятия, праздники городского масштаба. Хотелось бы, чтобы Москва так праздновала день великомученика Георгия или чествовала московских святителей. Вероятно, что-то подобное происходило и в России, но сейчас традиция утрачена, да и живем мы в совершенно другом государстве.
Потом мы долго идем по улицам до русского подворья. Ранее здесь находили приют многие наши соотечественники, совершавшие паломничество в Барии. Но в советские времена подворье перешло в руки итальянских властей и теперь юридический статус его неясен. Хотя действую оба храма : святителя Николая Московского Патриархата и святителя Спиридона принадлежащий РПЦЗ. При храме есть небольшой сад, всё что осталось от подворья. Мы поднимаемся в храм, где служит священник Владимир и первое, что мы видим, то икона св. праведного воина Феодора Ушакова, дар Синодального Отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами. Приятная встреча сразу после Керкиры. Нелегко жить батюшке: от группы до группы. Какие ещё могут быть прихожане в современном итальянском городе. Значит, встречай и провожай, и жди других.
Вечером уже на пароме мы размышляем между собою: не совсем понятно, почему святитель Николай повелел в 1087 году перенести свои мощи из Мир Ликийских в Италию, незадолго до того в 1054 году окончательно отпавшую от Вселенского православия. Ясно, что перенести мощи было необходимо из-за опустошения Малой Азии турками. Но почему на запад, а не на восток, к примеру, на Русь, в которой только-только воссиял свет истинной веры, и которая в дальнейшем стала местом особого почитания мирликийского святителя. Ответить можно просто: неисповедимы пути Господни. Но всё же можно поискать и другие объяснения. Одно из таких приводит святитель Димитрий Ростовский: «Чтобы мощи такого светильника миру, душа которого в светлостех небесных приемлет достойную себе честь, и на земле не били бы без почитания и под спудом, и чтобы обильный источник чудесных исцелений не был без почерпающих из него, и чтобы западу не лишиться благодеяний Божиих, получаемых благодаря ходатайству великого Архиерея». Но кроме того, не нужно забывать, что в Италии и особенно в Бари в те времена была сильна греческая диаспора. Некоторые даже считают, что город Бари своим происхождением обязан грекам. Так что Бари оказался вовсе не чужбиной для святителя, а мы, побывав в Италии, можно сказать из Греции и не выезжали
***
Разная Греция
(окончание)
Про Святую Гору Афон написано столько, что невольно возникает вопрос стоит ли еще раз беспокоить читателя. Сказано, кажется, все, что может быть сказано. Известно, например, что на Афоне 20 монастырей, которые управляются единым органом –Священным Кинотом, находящемся в столице этой маленькой республики – в Карее. Что Афон является полуостровом длиной в 60, а шириной в 12 километров, а высота самой горы 2033 метра. Что на Афоне существовало три крупные русские обители: Пантелеймонов монастырь, Свято-Андреевский скит и Ильинский скит. Что численность монахов в Пантелеймоновом монастыре в конце 19 века достигала 2 тысяч человек, а в начале XX века русских на Афоне было больше, чем греков. Что еще можно написать об афоне нового? О нем писали ученые, богословы, писатели, историки. Писали верующие и атеисты, русские и европейцы, люди образованные и совсем простые. Известный исследователь Афона архимандрит Иннокентий (Просвирнин) составил во второй половине XX столетия библиографию, которая включает в себя 912 ссылок только на русские источники. Если охватить еще и иностранные источники, то такая библиография составит несколько тысяч ссылок. Но все же про Афон писали и пишут еще и еще. Потому что Афон – жребий Богородицы, потому что Афон – сосредоточениие духовной жизни. Афон – это место, где небо ближе всего подходит к земле.
Чтобы попасть на Афон надо сначала посетить небесный город (именно так переводится с греческого Уранополис) – поселение греков-репатриантов из Турции. Здесь паломники получают специальные афонские паспорта: диамонтирии. Затем морем посетители Афона отправляются по монастырям на корабле. Почти все обители расположены недалеко от моря и имеют свои пристани, или, как их тут называют «арсаны». Чтобы добраться до нашего монастыря, надо миновать пять таких пристаней. Пантелеймонов монастырь виден издалека. Русский архитектурный стиль ни с чем не спутаешь. До сих пор монастырь не может оправиться от последствий послереволюционного запустения, когда практически прекратилось поступление монахов из России. Не нужно говорить и том, что прекратились и обильные пожертвования, которые не только позволили построить такой прекрасный монастырь, но и создать множество других обителей. Кроме монастыря и скитов, на Афоне было около 90 малых обителей келий, в каждой из которой спасалось от нескольких до сотни монахов. Также наша обитель много претерпела от пожаров и только в последние годы стали исчезать их зримые последствия.
Наш монастырь хранит многие святыни, главная из которых – глава великомученика Пантелеймона, которая находится в алтаре монастырского собора. В Покровском храме можно приложиться к главе преподобного Силуана, святого, известного всему миру. И как я уже писал, здесь находится другая великая святыня – десница святого праведного Иоанна Русского. Частиц мощей в нашем монастыре такое количество, что перечисление их заняло бы не одну страницу. Есть в монастыре и чудотворные иконы: Иконы Божией Матери Тихвинская, Иерусалимская, Всецарица, две иконы великомученика Пантелеймона и многие другие.
Но главное богатство русского монастыря, впрочем, как и всех афонских монастырей, его святые подвижники. Всем, наверное, известны имена первого русского игумена XIX века архимандрита Макария и духовника монастыря архимандрита Иеронима. В одной из келий монастыря закончил свой жизненный путь великий подвижник иеросхимонах Иларион Грузин, духовник последнего грузинского царя Соломона II. В те же времена духовником монастыря был келиот иеросхимонах Арсений, о котором теперь тоже написано немало. Есть взглянуть на весь на Афон то придется, вспомнить и святых Ильинского скита: преподобного Паисия Величковского и преподобного Гавриила, недавно прославившегося чудесами в Одессе; основателей Свято-Андреевского скита – иеросхимонаха Виссариона и схимонаха Варсонофия; старца Тихона, учеником которого был всем известный греческий схимонах Паисий. Придется упомянуть и о преподобном Кукше, начало своим подвигам положившем на Афоне. Если взглянуть вглубь истории, то нельзя не сказхать о преподобных Антонии Киево-Печерском и Ниле Сорском.
Невольно возникает вопрос: из каких сословий набирал себе подданных русский Афон? Конечно же, самый большой процент дало крестьянство. Многие неглубокие исследователи считали даже, что на Афон крестьянство бежало сначала от крепостного права, а затем и от невыносимой тяжелой жизни в России. И не задумывались о том, что до революции большинство наших архиереев происходило из крестьянства и сельского духовенства, то есть крестьянство оставалось наиболее верующим сословием в России. Вторым по счету сословием, обогатившим Афон монахами, были люди служивые.
Будущий митрополит Арсений, а тогда ещё студент Духовной академии Авксентий Стадницкий, когда совершал свое первое паломничество на Афон внимательно присматривался к другим паломникам, плывшим с ним на корабле. Многие из них были бывшими нижними чинами русской армии. Именно они и оставались чаще всего на Афоне послушниками, а затем становились монахами. Это породило множество слухов: что русские собирают армию на Афоне, что русские монахи в нужный момент готовы снова поменять рясы на мундиры. Особенно неистовали либеральные греческие газеты. Не миновали эти откровения падких на скандалы газетчиков и студента академии. Но если прикинуть, сколько Российская армия дала подвижников Афону, то, конечно, сразу станет ясным, что не для переворотов и военных действий приходили на Афон русские солдаты. Многие, пройдя известные кампании 19 века, чувствуя ежеминутно помощь Божию, после службы земному Царю, переходили на службу Царю Небесному. Кроме того, как и у монаха, у солдата чаще всего не было семьи и очень легко было сменить армейское братство на монашеское. Так что писать об Афоне можно бесконечно, рассматривая его все в новых и новых аспектах.
Мне как сотруднику синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами хотелось узнать, что значит Афон для военного человека. Мне приходилось много читать про военачальников, полководцев и простых солдат, нашедших себе пристанище на Афоне. Последних было конечно, значительно больше. Но и полководцы не оставляли без внимания Святую Гору. Здесь нельзя не вспомнить ставшей уже хрестоматийной историю князя Торникия. Этот князь, став уже монахом, был вынужден снова взять меч по просьбе царицы и благословению преподобного Афанасия и выступить против персов. После того как враги были разбиты, он снова вернулся на Афон и снова стал жить монашеской жизнью. Да что там князь, Никифор Фока, впоследствии вошедший на престол и ставший императором, покровитель преподобного Афанасия, готовил себе келью на Афоне, попасть в которую ему, правда, было не суждено.
XIX век особенно богат примерами производства в монахи бывших военнослужащих. Как тут не вспомнить схимонаха Константина (Семерникова) старца одной из келий на Афоне, участника войны 1878 года. Став монахом, он не забыл свое ратное прошлое, и когда началась японская война, организовал санитарную дружину из монахов, которая помогала нашим воинам на востоке. Можно вспомнить и бывшего подполковника Котельницкого, участника Севастопольской кампании и русско-турецкой войны 1878 года, который выдумками западных газет был произведён в командующие замаскированной русской армией, и известного молчальника Андрея, участника Севастопольской и Венгерской кампаний, который жил в отдельной келье рядом с Андреевским скитом.
Были в Пантелеймоновом монастыре и святые игумены, были и простецы. Жил в Пантелеймоновом монастыре скромный схимонах, а после смерти выяснилось, что он был святым. Имя ему Силуан. Простец, не получивший никакого систематического образования, бывший солдат Силуан теперь упоминается чуть ли в каждом православном издании. На его творения ссылаются богословы. Нас заинтересовало, есть ли подобные простецы в нашем монастыре сегодня. Несколько лет назад случайно мы разговорились с одним монахом высокого роста. Очень он меня удивил во время первой нашей встречи. Я хотел его сфотографировать – он замахал руками. Нам тогда уже было хорошо известно, что многие афонские монахи не любят фотографироваться. Но о.Иннокентий дал объяснение иное: «раз присел я, работая на послушании, отдохнуть. Подрясник на мне бедненький драный, а тут подкрался незаметно один фотограф и… потом моя фотография в календаре обошла весь мир, а мне пришлось объясняться с игуменом». Когда позже я бывал в монастыре, то всегда искал глазами о.Иннокентия: жив ли. Но вот он появляется в храме, и ещё издалека слышна его шаркающая походка. Вот его худая фигура в стареньком подряснике, а на голове неизменная русская скуфейка. А на ногах огромные башмаки явно не по размеру. Иной раз ему разрешали прочитать 50 псалом на панихиде и на молебне. Читал он, конечно, наизусть, весьма волнуясь. И видно, что этот простой человек гордится своей обязанностью. Хорошее священнослужителям, которым вверено больше, но которые дорожат своими обязанностями меньше, чем этот простой монах. Кое что он, конечно, рассказывал на о себе. Но более подробное его жизнеописание я нашел в журнале «Памятники Отечества» за 1992 год.
«Я родился в деревне Зубаревка Орловской области, – неторопливо начал отец Иннокентий, в миру Иван Матвеевич Дудкин, – бабушка записала мне год рождения 1918, хотя кто знает, может, я родился и раньше. В нашей деревне сразу-то не писали, кто когда родился. Отец мой был красный конник: пришел с гражданской, да вскоре помер. Потом померла мать. Остались мы с сестрами. Жили в бедноте, а потом и сестры померли, и остался я как перст на божьем свете…» А далее говорится о том, как он пятнадцати лет начал работать. А школы в их деревне вообще не было, когда образовали колхоз, тогда была открыта и школа. Только проучиться в ней удалось Ване Дудкину всего три года. Но он оказался способным, особенно хорошо разбирался в технике, поэтому в колхозе первым сел на трактор. И началась его трудовая биография. Всю жизнь до самых последних лет продержал он в руках баранку. Потом он отправился работать шофером в Харьков: надо было зарабатывать, на руках у него остались сестры. Потом служба в армии в Литве, затем война, на которой тоже пришлось крутить баранку. Конечно, в разведку он не ходил, не ходил и в атаку. Но каково было служить в войну военным шоферам? Рассказать могут только они сами. Каково было ехать под бомбежкой или артобстрелом?
Рассказал бывший солдат Дудкин и про то, как в первые дни войны вывозил он солдат из окружения. Многих спас. Так и провоевал он с баранкой в руках от начала войны и до самого конца. Кончил войну в Кенигсберге кавалером двух боевых орденов. И медалей у Ивана Дудкина было достаточно. Дальше опять работа, работа. Работал на Севере и в Сибири, мотался по всей стране. Но вот осел он во Владимире, стал прихожанином Успенского храма в Суздале. Стал потихоньку там помогать. Ведь нигде и никогда будущий афонский монах не оставался без работы. Потом отправился в Псково-Печерский монастырь и там, конечно, шоферил. И тут двух знакомых монахов о.Иннокентия направили на Афон. Там они не забыли про Ивана Дудкина и написали ему письмо: «Ваня приезжай у нас шофера нету!» И Ваня приехал.
Долгое время был простым послушником, потом пострижен в монашество. И здесь пригодились его руки. Помню о.Анфим, который ныне исполняет должность антипросопа (представителя монастыря в Киноте), с гордостью показывал изобретение о.Иннокентия. Само изобретение я не запомнил, но помню что о. Анфим чрезвычайно им гордился. Вспоминаю и другой эпизод. О.Иннокентий после службы разговаривает с кем-то в монастырском дворе, и вот к нему подходит архиепископ Кирилл Ярославский и Ростовский, тогда бывший викарием тульской епархии и складывает руки для благословения. О.Иннокентий, заметив это, едва не отпрыгивает от испуга, но затем начинается оживленный обмен воспоминаниями: «А как там то ли Васька, то ли Колька?» Видимо, их жизненные пути пересеклись во Владимире, там Михаил, будущий архиепископ, стал монахом Кириллом.
В этом году мы уже застали о.Иннокентия лежащим на постели. Говорил он слабым голосом, но живо всем интересовался. Как всегда, от любых подарков отказывался, согласился взять только полбуханки черного хлеба. Вот такой простой человек. Думаю, что о.Иннокентий не рассердится на нас за эту публикации и думаем, что он о ней и не узнает, потому что как истинный монах, отрекшийся от мира, газет не читает. Вспоминается, как он удивлялся, что афонские монахи ныне ездят на родину: на похороны, на свадьбы, просто проведать своих родных. Сам о.Иннокентий никогда не покидал Афона, и когда родственица звала его приехать повидаться, ведь оба были уже в таком возрасте, что встреча эта была бы явно последней. Но о.Иннокентий решительно отказал ей. И это не значит, что о.Иннокентий, как иные странники по чужбине, забыл о своей Родине. Нет, помню слова его из публикации: «Я чувствую, что здесь нужен. Хоть и далеко от родимых березок, но ведь Пантелеймонов монастырь – частичка Русской земли и вокруг все свои. Я ведь патриот России. Мы за Россию здесь молимся, за всех наших солдат и офицеров, что на войне полегли, за всю землю Русскую. Мы тут для родины нашей ношу несем, кусочек ее маленький сберегаем. Ведь если не мы, то кто все это здесь сохранит?»
Думал что напишу про о.Иннокентия пару строк, а получилась целая статья. Чудо! Так, незаметные, что называется, маленькие люди не помещаются в рамки небольшой статьи. Да что значит маленький? Только смерть ставит точку в биографии человека, только смерть открывает святость человека.
Есть сейчас на Афоне и другие служивые люди, и не все они подвизаются в Пантелеймоновом монастыре: не так далеко от границы Афона на территории Хиландарского монастыря живет бывший солдат – монах Кукша, а на южной оконечности Афона где-то в дремучих святогорских лесах затерялась келья другого русского солдата, прошедшего в свое время Афганистан.
Есть с кем поговорить о войне и военной жизни и в монастыре Хиландарь, где подвизаются наши братья-славяне – сербы. Некоторые из них знают о войне не понаслышке. В пещере на Каруле живет бывший грушник – по возрасту еще молодой иеромонах. Но монахи не любят как фотографироваться, так и рассказывать о себе…
Что можно сказать по поводу афонского военно-монашеского братства? Афон по-прежнему ждет воинов, приготовивших себя для службы в небесной рати, ведь монашеский чин всегда уподоблялся чину ангельскому.
Правда, на пути в святогорские обители есть много преград, преград человеческих. Примерно с 1926 года греческие власти, вдохновляемые националистической, так называемой, великой идеей (мегали идеа) препятствовали поступлению в афонские обители монахов негреков. Священноначалию нашей церкви после Второй мировой войны пришлось вести нелегкую борьбу, буквально пробивать разрешение у греческих властей для каждого монаха индивидуально. Но Пантелеймоновская обитель выстояла, не прекратилась преемственность русского братства за 70 лет атеизма и безбожия на нашей земле. Сейчас стало легче, хотя та, другая Греция, отходящая от веры, жадно взирающая на запад, беснующаяся на футбольных матчах, рок-концертах, ищущая только материального благополучия, препятствует возрождению не только славянского, но и греческого монашества на Афоне. Недавно афонские монахи были буквально потрясены дебатами в Европарламенте по поводу отмена «аватона», то есть векового запрета женщинам преступать границу Афона. И самое страшное, что этот вопрос был поднят гречанкой, представительницей Греции в Европарламенте.
И поэтому особенно радостно встречать в греческих монастырях молодых монахов, многие из которых имеют университетское образование. Это значит, что Афон не сдается, не сдается и православная Греция. Хотя сегодня другая Греция уже уничтожает Афон своими метастазами. На святой земле появились круги вертолетных площадок. Конечно, надо облегчать проезд в дальние точки Афона как паломникам, так и монахом, но летать по воздуху – не слишком ли это удобно? Залетел на Афон, полюбопытствовал, а поужинать можно где-нибудь в ресторане. Хотя надо отметить, что пока вертолетное сообщение используется только в исключительных случаях. Но, как говорится, лиха беда начало. И, вообще, превращение паломника в туриста вряд ли принесет пользу Афону. И каждому, переступающему границу Афона, надо задуматься кто он: паломник или турист? Зачем он пришел сюда полюбопытствовать или помолиться?
В последние годы не украшает Афон и интенсивное строительство. Конечно, надо возрождать обители, многие из которых во второй половине двадцатого века находились уже весьма в плачевном состоянии. Но зачем менять кельи на замки, да еще с красными крышами? А ведь в прошлые века греческие монахи весьма внимательно следили за соблюдением древнего архитектурного стиля. Так что та, другая Греция, пытается проникнуть и сюда. Получится ли у нее? Посмотрим.
Небольшой объем газетной статьи не позволяет подробно рассказать о всех святынях Афона. Да, наверно, это и не нужно, прошли времена воинствующего безбожия, и в любом православном магазине можно приобрести книгу об Афоне. Хотелось бы сказать подробнее о современных афонских подвижниках, но у меня есть только возможность уверить читателя, что они есть и будут, пока существует Афон. А тот, кто желает с ними встретиться, должен хорошо помолиться, взять благословение у духовника и ступить на дорогу, которая конечно, будет нелегка: человека встретят разные препятствия. Но верующий человек, несомненно, достигнет Афона, чтобы прикоснуться к святыням этого великого места, где не рождаются, а только умирают, но умирают, чтобы обрести вечную жизнь.
| |
|
Христианское творчество / Павел Троицкий / Разная Греция.
