Постой, моя душа

Крыштоплюк Владимир Евгеньевич

Постой, моя душа, побудь со мной:
тебе так много хочется, но все же.
Нам стоит нечто обсудить с тобой.
Тебя, я знаю, многое тревожит,

и нужно как бы многое успеть.
И за тобою не успеть сознанью.
Попробуй выслушать меня хотя б на треть.
Побудь теперь немножечко в молчанье.

Тебе, душа, уже положен срок.
Пусть ты и не заботишься об этом.
Возьми теперь на память узелок,
пока еще тебе возможно это.

Возьми его, неси его в себе.
Пока твое еще не вышло время.
Запомни его в сердце, в голове,
пускай не будет в тягость это бремя,

пускай запомнишь ты, что я скажу,
храни его, носи его в одежде.
Тебе его на память завяжу.
Возможно, будет все, как было прежде:

ты будешь весела еще с утра,
но к ужину закончится дорога,
и чей-то голос скажет, что пора,
что близко, при дверях, что у порога -

чего не в силах избежать все мы -
идти теперь долиной смертной тою,
в которой света не возьмешь взаймы.
И ты поймешь, что не была святою.

Что не была, возможно, даже той,
хотя бы малой, но частицей света,
чтоб осветить что будет под ногой.
Возможно, ты не думала об этом;

возможно, ты потратилась сполна
в погоне за насущной пищей.
Возможно, что ты будешь голодна.
Возможно, что теперь ты будешь нищей.

Возможно, будет холод, неземной;
возможно, что не будет чем прикрыться.
Но узелок ты пронесешь с собой.
И если тьма перед тобой сгустится,

ты развяжи заветный узелок:
в нем будет Имя, что важнее хлеба,
и вспомни нами пройденный урок -
другого ты не ведаешь под небом,

другого имени - в Нем некогда сама
природа естества преображалась,
Его однажды не объяла тьма, -
пред Ним она сейчас бы расступалась;

другого имени, в чьем звуке естеству
возможен новый ритм сердцебиенья:
так голос, обратившийся к Нему,
сплетается с особым измереньем,

отличным, впрочем, от всего того,
к чему была привязана ты прежде.
И, узел развязав, ты будешь звать Его
с надеждою, упрятавшись в надежде,

так, как еще никто не голосил -
отчаянно упорно, сокрушенно,
надрывно, стойко, не жалея сил,
а если что, то даже исступленно,

пока не раскалишься добела,
и даже если будешь ты не в белом,
звать так, как-будто прежде не звала:
другого ты не ведаешь под небом –

другого имени, которое есть дверь
входящему за благостною вестью;
другого имени, к которому теперь
тебе бы обратиться, если честно.

Такого имени, в чьем знаке простота
и милости бессмертие добыто.
Сейчас все это в имени Христа,
душа моя, и для тебя сокрыто.