Похороны?

Павел Троицкий

Я успел только на кладбище. Вскочил в автобус, в который уже шел из храма после отпевания на кладбище. Благо в сельском районе все рядом и жизнь, и прощание с ней, и вечное упокоение. Было много народа. Знакомый Вячеслава Федоровича батюшка о. Леонид провожал его на кладбище. Отслужил литию, все время пели. Хорошо, что поехал этот батюшка, а не тот что отпевал со страшным голосом, - шепнул мне на ухо Владислав Георгиевич: я думал, что Слава сейчас встанет из гроба и даст ему по морде за такую службу. Тут же и встретился постаревший о. Михаил… Было много и много друзей, как будто я вернулся в прошлое, как будто все вернулось в прошлое. Гроб опускают. И все хорошо и все подходит и сухая, земля и хорошая погода и друзья. Затем уговаривают на поминки в храм. Батюшки с плохим голосом к счастью нет, зато есть много людей. Рассказы о покойном идут без конца. Воспоминания, воспоминания... Я думаю о своем. Действительно сейчас только начинаешь понимать человека: физик, историк, краевед. Казалось чего тут общего? Какая-то смесь? Энциклопедист? Обжора, который питается всем подряд? Мой отец, идя как-то по тропинке по берегу реки, нашел интересный камешек. После этого началось исследование закончившееся написанием статьи. Так и здесь уму сама жизнь открывает задачи. Сначала физика, потом история, а затем нашлись французские курганы, и родилась книга по краеведению о бегстве Наполеона по тамошним местам. Ум научного склада всегда находит себе работу в окружающем мире.
Что останется от человека? Крест? Могильный холмик? Вечная память? Книги? Пожалуй, они более всего. Открываю книгу об Илье Муромце. Тщательнейшее собрание былин. Вчерашний студент скажет: все это мы проходили на филологическом факультете. Все и не все. Вот былина, записанная в 1926 году какими-то собирателями фольклора. Былина о смерти Ильи. Казалось бы, кому нужны такие книги, когда сейчас все делается проще, детективнее и более поверхностно. Именно потому, что все так сегодня такие книги интереснее и важнее. Мозг устал от книг, которые так хорошо написаны, что читаешь их легко, почти не напрягаясь, и не замечаешь, как начинаешь читать даже с закрытыми глазами. Такие книги проходят и уходят и следа не оставляют ни в душе ни в памяти. Попробуйте после них почитать Гоголя. И не пробуйте – не сможете. Быстро утоните от потока красок, мыслей впечатлений. Расслабленный мозг не станет их воспринимать. Еще у него были книги о бегстве Наполеона по Калужской дороге, о Смутном времени и Новгороде. Последнюю книгу я не видел. В «Хрониках Смутного» времени сказалась его научная педантичность, приобретенная за годы точных физических измерений. Историческое описание «Смутного времени» по всем мыслимым и не мыслимым источникам оказалось расписанным буквально по часам. «1812» год действительно вклад в историю того времени.
Собралось много людей в старой трапезной храма, нисколько не изменившейся, по крайней мере, в лучшую сторону. Много лет я уже не был здесь и вот такая встреча при таких грустных обстоятельствах. Общение было настолько теплым, что казалось, что это не день погребения, а День Рождения. Все удавалось. Мне было трудновато выехать сюда, и признаться была в голове предательская мыслишка: я лучше дома помолюсь. И, казалось бы, Вячеслав Федорович стоит рядом и укоризненно и назидательно торопит. Безапелляционно. «Давайте, Петя, давайте». И насколько мне было бы тяжело, если бы я не поехал. Спасибо ему