Не надо думать, что паломничество сегодня – легкая и приятная прогулка. Это раньше, в XVIII веке, паломничество было опасным и трудным делом. Поэтому так известен в православном мире Григорович-Барский, совершивший два путешествия по святым местам Востока. Отчасти это правильно. Сейчас к святым местам ездят на поездах и самолетах, не страдают от холода и голода, да и разбойники чаще всего сегодня не прибегают к физическому воздействию, а пользуются другими методами.
Но всё-таки паломничество – это не туризм, а труд, жертва Богу, и поэтому оно не может быть исключительно просто и приятно. Господь все время испытывает нас. Меньше, конечно, чем наших предков, из-за нашей немощи, но испытывает. Ни разу мне не удалось съездить так, чтобы не было никаких искушений, чтобы сразу попасть на Святую Гору, не встретив никаких препятствий. Нет, то визу вовремя не дадут, то забудут внести в список для получения диамонтирия (специального афонского паспорта), и дальше, на Святой Горе, отправишься в одно место – окажешься совсем в другом и так далее.
Но бывает, когда все паломничество состоит из сплошных преград. А в этот раз случилось все, что только могло случиться: и визу не успели дать, и билет пропал. Два раза отменяли корабль. Когда же, наконец, ступили на афонскую землю, то я почти сразу сбил ноги. Первый раз за все свои путешествия по Афону. Но к ногам прибавилось весьма весомое дополнение: мы заблудились. Причем заблудились совершенно безнадежно и пришлось заночевать в лесу. Случилось это так: прямо с парома мы выехали на монастырской машине в Хиландарь, там поклонились Божией Матери и отправились в Есфигмен, где выслушали довольно длинную лекцию об экуменизме русскоговорящего отца О. Все рассказанное есфигменским отцом мы давно уже хорошо знали и сами, но не хотелось обижать отца, нашедшего время просветить нас. Мы очень внимательно его слушали и задавали вопросы. А в конце задали самый животрепещущий для нас вопрос: «Как добраться до Ватопеда?» Потому что никто из нас никогда не ходил отсюда пешком в Ватопед. Отец довольно долго и подробно объяснял нам и это. Но едва мы вышли за ворота, как начались неожиданности. Указатели, которые предназначены указывать дорогу, валялись кучей на земле. Это произошло то ли от того, что шли какие-то работы, то ли от обиды есфигменцев на остальную афонскую братию, которая не разделяет их чувств к Вселенскому патриарху. И, тем более, не разделяет их методов борьбы. Так или иначе, но начало трудностям было положено. Хотя с этой проблемой мы легко справились и нашли вроде верную дорогу. Нам надо бы торопиться: времени уже оставалось мало дело шло к вечеру. И мы устремились в едином порыве в Ватопед.
Редко спутники оказываются равные по силам. Вот и мне было очевидно, что не угнаться за Костей. Тот готов был рваться вперед прямо без тропинки. И самое удивительное, что это у него получалось. Мало того, что я не такой уж хороший ходок, но, как я уже говорил, уже в самом начале пути успел стереть ноги. И, все равно, мы спешили, как могли, по широкой, пробитой, очевидно, недавно. дороге. Думать было некогда оглядываться по сторонам тоже, и когда мы обнаружили, что идем не по берегу моря, а забираемся все выше и выше наверх, куда-то вглубь полуострова, поворачивать было уже поздно. Но дорога должна нас привести куда-то, так наивно мы думали. Самое смешное, что вокруг довольно много отметин цивилизации: то какая-то хибара, что-то вроде общежития для рабочих (разумеется, пустая), то даже машина в весьма приличном состоянии, конечно же, без хозяев. То есть чувствуешь себя не заблудившимся в дебрях, а как бы разгуливающим по городу, но подуставшим от одиночества. Я давно уже заметил, что человек научился помечать территорию самым удивительным образом. Поэтому и там, где редко ступает нога человека, найдешь весьма приличный проселок и множество технических деталей разбросанных по пути: колеса, шестерни, а вокруг ни души на десятки, если не сотни километров. Так и здесь. Вот дорога начала ветвиться. Тот, кто не ходил проезжими афонскими дорогами, не знает того разочарования, которое испытывает путник после десяти километров пути по жаре, когда он обнаруживает, что дорога… Нет, не сужается, не переходит в маленькую тропинку, а просто обрывается, а далее – чащоба, точно такая же как и во всех остальных направлениях. Возвращаешься назад и задумываешься о капризах цивилизации. И приходишь к одному и тому же выводу: «А может, лучше на Афоне совсем без нее, без цивилизации. Без вертолетов, микроавтобусов, компьютеров и даже телефонов?» Есть еще на Афоне запреты не некоторые продукты цивилизации. Например, на интернет. Им разрешено пользоваться только в определенных случаях, определенным людям. Но мой знакомый, долгое время живший в греческом монастыре, вечерами после службы отчетливо слышал характерную мелодию модема и как бывший программист недоумевал: «Если пользуешься потихоньку этими благами технического прогресса, то надо уметь ими пользоваться и отключить звуковой сигнал у модема».
Таким образом, мы исследовали все ответвления дороги и были твердо уверены, что идем единственно правильным путем. Уже начало смеркаться, когда мы подошли к вырубкам. В темноте было нелегко отыскивать теряющуюся дорогу, но мы твердо следовали ей, пока она не сделала тот же самый финт, что и ее младшие родственники: просто исчезла в этих вырубках. Вероятно, дорога и вела к этим лесозаготовкам. Но по карте недалеко должен был находиться монастырь Зограф, и, быть может, нам при свете удастся отыскать тропинку к нему. Уставшие, мы легли рядом с дорогой: благо были у нас туристические коврики. Ночевка была не очень радостной. Дело в том, что тогда вся Греция страдала от сильнейшей засухи, а у нас осталась неполная полуторалитровая бутылка воды. Кроме того, было ясно, что ночевать придется с кабанами и шакалами. Рядом шла тропа, по которой измученные жаждой животные шли куда-то в лес, где остался еще не пересохший ручей или небольшая лужа. По дороге нам попадались и шакалы, и обнаглевшие в последнее время кабаны. Кроме того, нас, северных жителей, всегда смущает наличие гадов и всяких недружелюбных насекомых типа скорпионов.
Но усталость взяла свое, и мы уснули, махнув рукой и на кабанов, и на волков, и на всякую нечисть. Усталость неплохо примиряет с окружающим миром. Утром оказалось, что мы спали на развилке, и рядом находились обломки указателя, на котором было написано «Зограф – Есфигмен». Дело в том, что новые дороги выполняют еще одну недостойную миссию: они сокрушают на своем пути старые, веками существовавшие тропы; уничтожают целые куски дорог, которые с любовью многие десятилетия выкладывали предшественники нынешней афонской братии. Поэтому мы, сориентировавшись по карте, решили идти по руслу пересохшего ручья, который точно выведет к Зографу. Пока мы шли по ручью, Костя вспоминал многочисленные случаи из своей охотничьей практики. Ему приходилось бывать в разных переделках. Вот, наконец, мы нашли небольшую лужицу, уцелевшую благодаря каменной нише – очевидно место паломничества представителей здешней фауны. Мы немного поели, именно немного, потому что есть почему-то особенно и не хотелось. Снова пошли: и тут за поворотом увидели буквально чудо.
Когда человек живет в квартире с водопроводом, и даже ванной, которою можно наполнить благодатной жидкостью, он перестает ценить эту благодатную жидкость, дающую жизнь человеку. Да и вообще, современный человек разучился ценить маленькие радости жизни, которые дает Бог. Какое значение имеет для нас источник холодной воды, когда в любом лотке можно купить в случае необходимости бутылку? Да и погода, жара или холод, нас особенно не волнуют: есть у нас и кондиционеры, и нагреватели.
Мы, конечно, не мучились еще от жажды, но хорошо поняли чувства падающего с ног странника, мечтающего только о глотке воды, когда он видит посреди высохшей реки маленький родник. Эта ниточка живой воды вышла наружу среди камня и маленькой струйкой бьет, подобно пульсу, слабому источнику колебаний в масштабах вселенной, но дающему жизнь человеку. И этот маленький родничок сумел собрать литров двести влаги в естественном микроводоеме, а после, через несколько метров, таким же непостижимым образом просто исчез в камне.
Современный человек ничего не хочет знать о чуде. Он так старается себя обезопасить от всего: от капризов природы, от всяких неожиданностей, что не может понять, какое чудо родник посреди пересохшего русла. Мы защитились от природы, а через это защитились и от Бога, от Его забот и гнева. От радости глотка из лесного источника и от страха перед ураганами, цунами и наводнениями. Паломничество не только дает нам возможность приложиться к святыне, но и почувствовать, что Бог не только Создатель природы, но и Промыслитель, заботящийся и о нас, и о всей твари. Еще и Смиритель. Я слышал рассказ, как несколько московских бизнесменов весьма опрометчиво отправились по афонской дороге, не запасшись таким простым продуктом, как вода. Так вот после того как им пришлось несколько часов идти под палящим солнцем и промучиться от жажды, они с величайшим наслаждением пили воду, почерпнутую из лужи фуражкой. В луже той водились головастики, но бизнесменов это нисколько не смутило и, думаю, что радости им этот напиток доставил больше, чем самое дорогое вино в самом лучшем московском ресторане.
Когда мы выбрались, наконец, к Зографу, нам не нужно было мягких кроватей в архондарике. Мы попали к концу службы и после трапезы вытянулись на пару часов на скамейке около монастыря. Потом была не очень трудная дорога к Ватопеду, мимо местечка, называемого «хери» (рука), где заботливые отцы поставили целый монумент-указатель с изображением руки. Дань всем блуждающим по путающимся афонским тропинкам.
| |
|
Христианское творчество / Павел Троицкий / Хери
