Россия
Уже давно ловлю себя на том,
что лишним словом трачу Небеса.
Я был всегда – и в прошлом, и потом.
Достаточно взглянуть в мои глаза,
чтоб все понять – однажды навсегда,
не загоняя попусту коней.
Я растворяюсь – раз и навсегда,
но делаюсь и выше, и длинней.
Какая жуть! Какая красота!
Однообразие девичьих поз
вот-вот исчезнет вовсе, без следа,
а следом я – напыщенный барбос,
порядком отбрехавшись по дворам
и переулкам, скину колтуны,
прилипшие к девичьим веерам
воздушной и придушенной страны.
Ах, милая и загнанная, ты
хотела бы их всех похоронить
и звезды переплавить на кресты –
пусть даже Бог по-прежнему хранит
и бережет, и все твои враги
тебе давно уже подчинены,
и ты сидишь на берегу реки
на протяжении её длины.
Москва
«До основанья, а затем…»
Интернационал
Проснуться бы однажды насовсем –
забыть себя и обернуться всуе
началом функции в цепном ряду систем –
как будто я все это нарисую,
а не сотру, и этот старый свет
не требует тотальных разрушений.
Как на воде – растаял легкий след
гримас восторга, масок раздраженья.
Бесчувствие наполнило сердца.
Приходит день, когда и слов не надо,
и капает с прозревшего лица –
за строчкой строчка – тушь на кромку ада,
застрявшего на кончике души.
Мне проще думать, что все это – снится –
дома, дороги, трубы, гаражи
и остальная влажная столица.
Не просыпайся! Не ходи за мной,
не доводи меня до помутненья
не требуй от меня судьбы иной,
не прячься за своей огромной тенью.
Гляди в упор, когда тебе велят,
раба порока, девочка на вечер,
сакральная, космическая блядь,
нарочно заголяющая плечи.
| |
|
Христианское творчество / Рафиев Алексей Родионович / Родина
