Произведение известного русского православного писателя Ивана Шмелева. В повести представлен Валаамский монастырь в начале 20-го века. Романтическое и чудесное произведение...
|
Это необычайная книга о необычайном человеке и о его невероятной судьбе. Невероятной даже на фоне нынешних публикаций, когда на читателя обрушился поток долго скрываемых сведений о героях и политических преступниках, о палачах и жертвах.
Человек, о котором пойдет речь у Марка Поповского, не погиб в лагере, но прошел через все круги ада; он не был оппозиционером, однако почти на всей его биографии лежала печать изгойства. Врач, писавший научные труды в тюремной камере, он не только дождался их публикации, но и получил за них при Сталине Сталинскую премию. При этом он одновременно был и хирургом, и священнослужителем Русской Православной Церкви, архиепископом...
И значение его не просто в том, что перед читателем откроется еще одна глава из отечественной истории. Он встретит личность. Человека беззаветной веры, несгибаемой воли и преданности долгу. Реального человека, а не созданного воображением. Для многих людей, особенно молодых,— это встреча исключительной важности.
Они уже узнали правду о беззакониях и зверствах, о крахе нравственных устоев, об искажении в человеке образа Божия. Знать и помнить это надо. Однако столь же необходимо говорить и о тех, кто не сдался, кто не потерял себя, кто сохранил сокровища духа в самых тяжких обстоятельствах, кто по-настоящему служил ближним. Они не были сверхчеловеками. У них были и слабости, и ошибки. Они были «людьми среди людей», как назвал Марк Поповский одну из своих книг о медиках. И именно в этом ободряющая, дающая надежду сила их примера.
Протоиерей Александр МЕНЬ
|
«...Когда мы говорим, что любим человека, что на это самом деле значит? Есть английский писатель Льюис, который написал книгу писем старого беса своему молодому племяннику. Это ближе всего вообще по типу литературы к Феофану Затворнику, это действительно о духовной жизни, только наизнанку; и вот этот старый черт дает профессиональные советы молодому чертенку, который в свет-то еще только выпущен, о том, как надо относиться к людям, что надо делать, для того чтобы их соблазнить и погубить».
Митрополит Сурожский Антоний
|
«...Меня часто просили продолжить "Письма Баламута", но много лет мне очень не хотелось этого делать. Никогда не писал я с такой легкостью, никогда не писал с меньшей радостью. Легкость, конечно, вызвана тем, что принцип бесовских писем, раз уж ты его придумал, действует сам собой, как лилипуты и великаны у Свифта, или медицинская и этическая философия "Едгина" или чудесный камень у Анстея. Дай ему волю — и пиши хоть тысячи страниц. Настроить разум на бесовский лад легко, но неприятно, во всяком случае — забавляет это недолго. От напряжения у меня как бы сжало дух. Мир, в который я себя загонял, говоря устами беса, был трухлявым, иссохшим, безводным, скрежещущим, там не оставалось ни капли радости, свежести, красоты. Я чуть не задохнулся, пока не кончил книгу, а если бы писал дальше, удушил бы читателей».
|
Заглавие книги может ввести в заблуждение: на самом деле речь идет отнюдь не о разводе. Автор намекает на книгу английского художника и поэта Уильяма Блейка "Бракосочетание Небес и Ада" (1973). В ней утверждается, что Добро и Зло только две стороны единого мира, что они необходимы друг другу, что они питаются друг от друга. В форме притчи-видения Льюис полемизирует с этой точкой зрения. Он изображает Ад в виде большого города, откуда время от времени едет автобус, чтобы отвезти обитателей Преисподней в Рай. Эта "экскурсия" показывает, как нелегко преодолеть "адское" состояние духа, показывает, что брак Добра и Зла невозможен.
Примечание переводчика
|
«...Лет шесть, по полугоду мы [И. Шмелёв и К. Бальмонт] жили рядом... сидели на излучинах у речки - тенистые берега... коряги, сосны, пески и кулики... Я слышал о России, все чаще о России. Мы ее искали, вспоминали... Осень... близка полночь... Вдруг шорох, неурочные шаги... и оклик тихо: "Вы еще не спите?" А, ночные! еще не спим. И мы беседуем, читаем. Он - новые сонеты, песни... все та же полнозвучность, яркость, но... звуки грустны, вдохновенно-грустны, тихость в них, молитва. Я - "Богомолье": приоткрываю детство, вызываю. Мы забывались, вместе шли... в Далекое Святое, дорогое».
|
«... Несколько минут Николай Петрович стоял и глядел на знакомую роспись и иконы. Слушал, как поют певчие, но никаких прежних чувств, ни светлых, ни темных, в душе у него не было. Он собрался было выходить, как вдруг ему почудилось, что кто-то на него смотрит. Николай Петрович обернулся, но придел был пуст - только несколько свечей догорали перед иконой Спасителя.
Он пристально поглядел на икону, побледнел, а потом сделал несколько шагов, неловко упал на колени и словно со стороны услышал свой собственный голос:
- Боже, милостив буди мне грешному».
|
К сожалению, творчество Р. П. Кумова практически неизвестно современному читателю.
«... Возможно, в рассуждениях о тяжести человеческой жизни Кумов видел свет надежды как раз в тоске по вечному и бессмертному, если даже лучшие из лучших — архиереи и священники — мало что могут изменить здесь, на этой грешной земле. Но ведь и те замечательные герои, которых писатель вывел на страницах "Бессмертников", являют для нас неповторимые образы "малых сих" ушедшей от нас России, которой уже никогда не будет... Поэтому возьму на себя смелость сказать, что рассказы Кумова способны и в нынешнее непростое время оказать то благотворное влияние на людские души, о котором говорили православные критики еще во дни надвигавшейся на нашу Родину смуты».
Максим Антипов
|
Сборник рассказов духовной писательницы, автора сборников стихов и прозы.
|
«...Василий Акимович Никифоров-Волгин (1901—1941) родился и вырос в деревне Тверской губернии, в семье потомственного сапожника, горького пьяницы. После революции переехал с семьей в Эстонию, жил в Нарве, где и сделал первые шаги в литературе, подписывая свои произведения частичным псевдонимом: к собственной фамилии Никифоров добавлял Волгин. Был псаломщиком в нарвском Спасо-Преображенском соборе. Судьбы церкви, русская святость, красота и гармония церковной службы, православного быта стали главными темами писателя. В эпоху всеобщего равнодушия интеллигенции к церкви книги и рассказы Никифорова-Волгина с их любовным и прозрачным отношением к жизни церкви выглядели неожиданно и свежо. В 1941 году, после присоединения Эстонии к Советскому Союзу, писатель был арестован и вскоре расстрелян».
|
