Это рассказ хорошо знакомого мне человека.
Я не писатель, но решил пересказать
его историю, так как она задела мою душу.
Алеся.
То, что со мной происходило сводило меня с ума, делая счастливым и, одновременно, несчастным. Это порождало во мне надежду, которая умирая, делала меня только несчастным. Или, по крайней мере, мне так казалось. Тогда я думал, что эти противоречивые чувства когда-то покажутся мне смешными. Однако, произошло то, что никогда мне не покажется забавным.
А начиналось все так:
Костер
Однажды в одном Библейском колледже, по окончании второго месяца учебы, мы сделали вечер. Просто вечер, без особого повода. Для общения между студентами. Разожгли костер. Пели песни под гитару, прославляя Всевышнего. Фотографировались. Устроили хороший ужин. В общем, повеселились от души и разошлись, но не все.
Там еще долго сидели допоздна некоторые студенты, рядом с костром. А именно: Гриша, гитарист, Алай, Руфь, Влад, Жанн, Алеся и я. Мы еще долго сидели там, у костра, ведя задушевную беседу и распивая чай, да покрепче, чтобы спать не хотелось. Гриша музыкант играл на гитаре…
И что-то меня дернуло завести беседу с Алесей. Мы беседовали с ней о разных вещах, собирая всю муть до кучи: о учебе, о дровах для костра, о чае, о людях и психологии... Я видел ее интерес и сам с интересом слушал ее рассказы. Скоро же время покажет, что из меня бы вышел никудышный психолог. Мы беседовали достаточно долго. Я понял, что она мне очень нравится. Хотя, она мне нравилась и раньше, но почувствовал это так остро я только сейчас.
Уже прошло много времени, и вечер сменился ночью. Студенты, естественно, уже хотели спать и периодически собирались разойтись по комнатам. Но я их старался удержать, подкладывая в костер дрова и наливая им крепкого чая, со словами: «Даже и не думайте пока расходиться. Когда мы еще так посидим? Пользуйтесь моментом!»
На самом же деле я делал это только ради Алеси. Когда кто-то уходил я не огорчался, но если бы ушла она, то ушел бы и я.
Но все имеет свойство заканчиваться. Все, наконец, разошлись спать, а я думал о том, как же она мне нравится. Даже уже хотел начинать писать стихи в ее честь, но ничего достойного ее, как мне тогда казалось, мне не лезло в голову.
К утру мои чувства ослабли. «Да и все-таки, - думал я, - она же нравится Владу. Зачем я буду лезть поперек его дороги. Жил без нее, проживу и дальше».
Перемена
Однажды же, выйдя на десятиминутный перерыв между занятиями, я обратил внимание на странноватое поведение Алеси: Она все время ходила рядом со мной, разговаривала интересным тоном и смотрела, как мне чудилось, странноватым взглядом. Я же постарался сторониться ее, думая, что это просто игра моего воображения. Она была старше меня на три с половиной года, а я выглядел даже года на три младше себя.
Когда на нее взглянул Жанн, она сказала ему: «И чего это ты на меня так смотришь?!», а сама продолжала общаться со мной. Скорее всего, ей тогда понравился не я, а Жанн, и все это она делала, чтобы привлечь его внимание. Также не исключено, что это мне могло просто казаться, да грезиться, ведь она нравилась мне.
На уроке я был только физически. Мои мысли были посвящены ей. Я анализировал только что происшедшее, и хотел на следующей перемене увидеть в ее поведении хотя бы что-то подобное этому. Однако это были напрасные желания. На следующей перемене она даже и не подошла ко мне. Наоборот, я увидел в ней какие-то симпатии к Владу. Это резко остудило меня и даже ранило.
Под горьким впечатлением, я написал стих: «Рыдай душа». Этот стих был про Влада, однако он оказался пророческим по отношению и к Жанну.
Глупости
Я искал ее присутствия и хотел в ней увидеть какие-нибудь симпатии и ко мне. Старался привлечь ее внимание. Но все мои попытки сделать это были напрасным и безответными, так что я начинал медленно погружаться в депрессию. Я хотел выразить свою любовь (или влюбленность), но не мог, поэтому я начинал творить различного рода глупости. Не могу ответить на вопрос «Зачем?». Просто творил, и все. Конечно, такой ответ нелогичен, так что, почему-то, мне и себя сейчас трудно понять.
Вот одна из тех «глупостей»: Я на всех бумажных листах, висевших по коридору, написал ее имя. Но я не хотел, чтобы это смогли прочитать все. Поэтому я зашифровал ее имя следующим образом: Пронумеровав все буквы в алфавите, я сложил сумму чисел букв от имени Алеся. Вот что получилось: А+Л+Е+С+Я = 1+13+6+19+33=72.
Теперь этот шифр висел, практически, на всех стенах колледжа. И многие ломали голову, кто это написал, и что это значит.
Как-то Жанн спросил меня, кто же мне нравится. Я ушел от прямого ответа, сказав, что мне нравится та, чье число имени 72.
Когда уже было известно, кто эти «чудеса» вытворял, мне посоветовали написать эти цифры на лбу. Я обещал как-нибудь написать это и на лбу, если понадобится. Однако в этом так и не оказалось острой необходимости.
Гриша
Допытывался до меня и Гриша, кто же мне нравится. Ему я ответил, что это та, чье имя написано на всех стенах.
«Так это ты написал?!» - Сказал он. И в результате своих назойливых ко мне вопросов, он докопался до истины. Также и он мне поведал, что ему нравится Оля. Впоследствии она с ним и сдружилась.
«Да, она мне нравится, - говорил я, - но я не хочу, чтобы ей было неудобно из-за того, что я выгляжу несколько младше своего истинного возраста»
«Ты не прав, - возражал он, - Наоборот все ее зауважают. Ведь ты сам того не замечаешь, что ты влияешь на общество. Когда ты приходишь в компанию, ты никогда не остаешься незамеченным»
Именно эта его фраза не дала моей надежде тогда быть мной же и убитой. Потом она вырастет до такой степени, что я не смогу ее уже умертвить. Если бы он не проронил эту фразу, может, и не было того, что случилось со мною впоследствии.
Мираж?
Как-то раз, когда Алеся, Жанн и Карина репетировали прославление в зале, где мы собирались на студенческие богослужения, я пришел посмотреть на нее. Сел на стулья. Кроме меня наблюдателей в зале больше не было. Вдруг мне показалось, что она отправила мне воздушный поцелуй. Это меня, конечно, немного смутило, но я решил, что, конечно же, такого не может быть, а следовательно, это мне только показалось. Но я стал ждать этого еще раз. И вот, когда я увидел это во второй раз, я встал со стульев, чтобы выйти из зала, но не мог открыть дверь: руки дрожали. Полный непонятного чувства, я пошел (или, точнее, полетел) в библиотеку. А там, естественно, заметили мое настроение.
Алеся
И как-то раз, после вечернего чая, я мыл на кухне посуду в полном одиночестве. Вдруг пришла Алеся, и спросила меня: «Ты уже, наверное, устал меня видеть?».
«Да ты что!? – ответил я – наоборот». Я вышел в этот момент выбросить мусор.
«А ты это чего от меня сразу прячешься?» - спросила она.
В тот вечер мы с ней долго общались, когда мыли полы на кухне, замещая выбывшую Руфь. Я не помню, о чем была наша беседа, помню только, что я ей сказал следующую фразу: «Не знаю, что я буду делать, когда вы, второй курс, разъедитесь, окончив учебу», а на самом деле подумал: «Не знаю, что я буду делать, когда уедешь ты!»
Пока мы мыли полы, навязался и Жанн («Бельмондо»), помогать нам. Мне показалось, что она пытается выпроводить его словами: «Иди там мой». Как я потом узнал от Григория, Жанн заметил, как я «странно общался с Алесей»
Помню ее фразу: «Классный ты пацан. Может быть, мы с тобой еще и завтра пообщаемся?». Мы договорились, что еще поговорим завтра в пять вечера в библиотеке (в колледже я был библиотекарем. Целые дни проводил за компьютером в библиотеке).
Жанн
Но «завтра» никакого нашего общения не состоялось. К ней прилип Жанн. Он с ней общался. Они сидели на лавочке во дворе. Проходя мимо них, я остановился. Однако же Жанн деликатно попросил меня, убраться. Алеся улыбнулась. И я оставил их наедине в великой злобе. Залез на крышу колледжа. Напрасно пытался подслушать их разговор. Бродил по крыше. Видел, как они моют на кухне полы. Слышал, как меня кто-то искал, но я не откликался. Потом меня там нашли Гриша с Алаем.
Опять же от Григория я узнал, что она в тот день отказала ему (Жанну) в дружбе, как и Владу.
Блокнот
Как-то я отдал ей свой бывший дневник и блокнот с конспектами по психологии. По ее просьбе. В конце блокнота я написал парочку стихов, ей посвященных. На следующий день я спросил у нее ее мнения о прочитанном. Оказалось, что она даже и не читала (Зачем только просила?). «Прочитай, что написано в самом конце блокнота. Это самое важное. Затем приди ко мне в библиотеку и скажи свое мнение» - было мое последнее напутствие, прежде чем она пошла к себе в комнату.
В коридорчике рядом с библиотекой, на втором этаже было окно, как раз напротив ее окна. Сквозь ее занавески я видел, как она что-то читала. Видел, как она засуетилась, причесалась и вышла из комнаты. Я стал ее ждать, но ее долго не было. Сердце колотилось. А она, как оказалось, ушла гулять с Жаном. С ними были Рашид и Аня, Гриша и Оля.
Я снова залез на крышу. Слушал голоса на улице, пытаясь различить и их голоса, но их не было слышно. В злобе я сбросил с крыши свои наручные часы.
Ее реакция
После этого события, на следующий день я уехал к себе в церковь. Так что сразу увидеть ее реакцию мне не довелось. Хотя тогда мне и было интересно узнать, как же она отреагировала на те стихи? Читала ли она их вообще? (Да, читала. Она рассказала о моих стихах Жанну в тот же день, о котором описано выше.). Поэтому я, немного, волновался.
И действительно, ее поведение немного изменилось по отношению ко мне. Похоже, она не знала, «на какой козе ко мне подъехать». Как позже она выразилась, она была в шоке.
Напрасная надежда и бессонные ночи
Я стал ее редко видеть. Наверно, она избегала меня. А я, бывало, бродил по колледжу целыми днями из угла в угол в надежде встретить ее где-нибудь на лестнице. Иногда так проходили целые дни, а я не видел ее. Просыпался я с надеждой увидеть ее. Ложился спать я в надежде, что увижу ее завтра. Но часто надежды оказывались напрасными, а ночи долгими и бессонными.
Галлюцинации?
Вот таким образом, однажды я не спал четыре ночи подряд. Казалось, я думал о ней каждую секунду.
В четвертую такую ночь я сидел в библиотеке. Посмотрев на дверь, я увидел, как что-то белое прошмыгнуло вдоль по коридору. «Кому–то тоже не спится, - подумал я, - кто же это там со мной шутит?» Но все проверив, я понял, что никто со мной не шутит, ведь я даже шагов не слышал. Просто надо, как говорил мне Григорий, спать по ночам.
Когда же мне удавалось уснуть, мне говорили, что я разговариваю во сне.
Я сходил по ней с ума, в буквальном смысле этого слова.
Жанн, она и я
Да, Жанн стал одной из причин моего беспокойства. Я видел его записки в ее Библии: «Я тебя люблю!». Видел я, как он отдавал ей свой дневник, который он вел в то время, где были записаны все его размышления о ней. Видел, как он к ней подлизывается. Это раздражало меня.
Она же его держала на расстоянии. Не подпускала его к себе слишком близко. С другой стороны, она была дружелюбна ко мне. Она стала приходить ко мне в библиотеку с гитарой. Иногда мы вместе с ней делали уроки, сидя на одном стуле. Все это грело во мне ложную надежду, создавая иллюзию, что она имеет какие-то ко мне симпатии.
Она в моих глазах была похожа на маятник, который отклонялся то в мою сторону, то в сторону Жанна: Она то давала свое внимание, доброту и дружелюбность мне, а то Жанну. Начинался этот процесс, как тогда мне жестоко грезилось, с меня, а затем этот «маятник» стал все больше и больше отклоняться в сторону Жанна.
Я начинал чувствовать себя преданным. Мне не хотелось верить, что ей нравится Жанн. Я думал, что она просто не хочет его обидеть. А на самом деле, все было с точностью до наоборот: это меня она не хотела обидеть.
Бывало, ночами я бродил в зале от одного окна к другому, спрашивая себя, что делать. Мое и без того слабое сердце разрывалось на куски. На множество мелких кусочков, которые невозможно было соединить вновь. Часто ночи я проводил на крыше, Наблюдая за светом в ее окне, и кидая иногда в это окно мелкие камешки. Тогда я хотел увидеть ее на улице. Всякий шум на лестнице волновал меня.
Как я сказал, я чувствовал себя преданным. Поэтому я старался не писать ей никаких записок, в отличие от Жанна. Но каждая его записка была ядовитой стрелой в мою душу. Хуже всего это то, что она сохраняла их в своей библии.
Уже ясно было видно, что у них складываются отношенья, уже и в колледже заговорили об этом, но мой разум отвергал это. Я был одержим ложной и глупой идеей, доставлявшей мне все эти боли.
Во мне было греховное желание мести. Поэтому я пытался и ей сделать больно, игнорируя ее. А это, естественно, только усугубляло ситуацию. Другими словами, я причинял боль не ей, а себе.
Изрядно помучавшись за все это время, я решил оставить ее. Разговаривал об этом с Жанном. Он убеждал меня оставить мои напрасные стремления, что у меня нет никакой перспективы и тому подобное. Говорил, что и у него с ней ничего не получается. Что и он также собирается оставить эту «погоню» за ней. Но все это были пустые слова, бесплодные решения.
Приближалось Рождество.
Студенты для себя готовили Программу на рождественский вечер. Алеся должна была играть со мной в двух небольших сценках. Жанн, видя это, нервничал. Он вообще нервничал, когда мы с ней общались. И вот однажды, после такой репетиции, мы с ней зашли в библиотеку, где были Григорий и Оля. Жанн тоже был там. Он увел ее куда-то от меня. И немного времени спустя, он снова зашел с ней в библиотеку и, разговаривая с Гришей и Олей, обнял ее за талию... Много потребовалось сил, чтобы сдержать свой гнев. Я просто-напросто встал и вышел.
На рождественский вечер, я решил не идти, сказав Алеси, чтобы мои роли Жанн и отыгрывал, ведь он этого хотел. Она мне сказала, что хотела бы, чтобы эти роли играл именно я. Я упирался, как осел. Она тоже была довольно упряма и продолжала уговаривать меня. В конце концов, она предложила: «Давай тогда в этот вечер все время я буду сидеть рядом с тобой» и протянула мне руку. То, что это никак не пойдет мне на пользу, я понимал, думая: «Это только подольет масла в огонь», но отказаться уже не мог: «Зачем ты так делаешь?» – были мои слова. Однако же я протянул свою руку ей в ответ и сказал: «Ладно, договорились»
В рождественский вечер
В тот вечер она и правда села рядом со мной за одним столиком. Она игнорировала Жанна, который так и старался крутиться вокруг нее, натягивая себе улыбки до самых ушей. После же того, как мы отыграли сценки, она ушла с Жанном, а я ушел с вечера.
Вечером Жанн мне сообщил, что Алеся принесла мне ужин с того вечера.
Когда позже мы с ней мыли полы, она мне принялась во всех подробностях рассказывать, как она обо мне переживала, и как она меня искала.
Ночь томления.
В последнюю ночь перед окончанием семестра, то есть, перед каникулами. Григорий и Оля сидели в сторожке. К ним присоединилась и Алеся. Я не суеверный, но тогда у меня была такая примета: где она, там должен вскоре нарисоваться и Жанн. Так и случилось. Она тогда посмотрела на меня каким-то сожалеющим взглядом. Долго они там отсиживались, пока я мучился от бессонницы и от одиночества. По-моему, тогда я пережил все негативные чувства, какие только есть, сразу, если это возможно.
От нечего делать, я взял гитару, пошел в библиотеку и начал орать там какие-то песни. Скоро прибежал главный библиотекарь, который жил при колледже, и быстро меня успокоил.
Когда же они, наконец, пошли спать, я залез на крышу, чтобы постучать в окно Алеси (ее комната была на втором этаже), попросив ее выйти. Она обещала выйти, но долго не выходила. Оказывается, на лестнице ее перехватил Жанн. Я постучался в следующий раз и спросил: «Алесь, У вас с Жанном это серьезно?». Она ответила: «Похоже, что да». После паузы, я спросил снова: «а что ты думаешь обо мне?». Ответ был такой: « ты – классный пацан». Тогда я сказал прямо: «Скажи мне сама, чтобы я от тебя отстал. Просто «да» или «нет». Она не ответила ничего конкретно, а обещала, что подумает: «Мы еще завтра с тобой поговорим».
День томления
Но и это «завтра» не случилось. В этот день я должен был уезжать домой.
Этим днем она и Жанн, Григорий и Оля, стояли перед дверью студенческого пастора, чтобы он благословил их дружбу. В колледже были запрещены отношения между студентами без разрешения.
Я так и не дождался ее. Мне это показалось бессмысленным. И я уехал. Только помню уходящую дорогу и глубокую печаль...
***
На каникулах, я решил не думать о ней, относиться к ней так же, как и ко всем остальным. Но когда я вернулся, то эти решения потеряли свою силу. Не помогало ничего сдерживать свои чувства, не игнорирование ее, не добрые отношения к ней. Я снова начал наблюдать за светом в ее окне, в которое иногда покидывал камешки. Иногда она ложилась спать довольно-таки поздно.
В день, когда я приехал, мы с ней встретились на лестнице. Стараясь выглядеть довольно весело, сказав торопливо «привет». В ее взгляде и голосе тогда я заметил те нотки, которые заставили и без того хрупкое мое сердце заволноваться.
Оказывается, она отказала Жанну в дружбе, когда они уже стояли в кабинете у студенческого пастора. По его словам, он хотел выброситься с городской маршрутки на полной скорости.
Издевалась ли она над нами? Зачем она иногда нам бросала такие взгляды? Зачем она мучила и Жанна своими «да» и «нет»?
Рассказы Жанна.
Со временем я начал понимать и Жанна, но только он, похоже, совсем не хотел меня понять. Он мне рассказывал о своих с Алесей взаимоотношениях. Рассказывал также, когда и где они в первый раз поцеловались... Поэтому я попросил его не рассказывать мне о ней.
Григорий и Жанн.
Григорий, который был вначале на моей стороне, давно уже был на стороне Жанна, давая ему советы насчет его «любовных похождений» к Алесе. Они вместе обсуждали свои взлеты и падения в этой сфере.
Без ума.
Да, я к этому времени уже порядком съехал с ума. Бессонные ночи и переживания сделали свое дело.
Иногда заходил к Григорию, когда он играл на электрогитаре, прося сыграть чего потяжелее. Но как-то раз он мне возразил: «Ты просишь меня сыграть на гитаре, а сам же уходишь. Ты уже сам не замечаешь, как ты целыми днями ходишь из угла в угол!»
Был и такой случай: Мы, студенты, по вечерам должны были сидеть по очереди в сторожке, выполняя работу сторожей. Наступила и моя очередь занять пост. Меня долго искали, но не могли найти, потому что я в это время снова находился на крыше в своей «неуемной тоске». Конечно, я знал, и, даже, видел, как это все происходило. Я просто стоял на крыше и наблюдал за всеми, а им просто было лень поднять голову. Но, наконец, меня заметила Оля: «Ах, вот ты где! Возьми ключи и иди в сторожку. Мое время уже закончилось». Я сам толком не понял, что я ответил: «А ты их положи там, где стоишь. Я приду и подниму».
Жанн и Григорий убеждали меня оставить мои переживания, что у Алеси никогда ко мне ничего не было. Я принимал это только умом, сердце же упорно продолжало не верить даже моему разуму. Я просил Жанна, чтобы он поговорил с ней обо мне: «Пусть тогда конкретно отошьет меня, и не кидает интересных взглядов в мою сторону. Скажи ей, что я уже порядком съехал с катушек».
Без разговоров.
Однажды Жанн мне сообщил, что Алеся хотела со мной поговорить. Я сказал ему в ответ: «Какие у меня теперь могут быть с ней разговоры?! Никаких разговоров. Зря ты мне это сказал»
Так как сестрам было запрещено заходить в братский корпус (как и братьям в сестринский), она меня звала в коридоре. А я в это время спал. Алай сказал: «Тебя же Алеся зовет», «Ну и пусть завет» - ответил я.
Как-то я зашел в библиотеку, закрыл на ключ за собой дверь и выключил свет, так как никого не хотел видеть. И сызнова меня искали. Искала меня и Алеся. Нигде меня не находя, они начали догадываться, что я, все-таки, в библиотеки. Они стучались в закрытую дверь. Я никому не открывал, даже Григорию.
Звала меня и Алеся. Жанн постарался ее укорить: « Что это ты так его кричишь?», «не твое дело» - ответила ему она. Я узнал, что кто- то полез за мной на крышу, но не знал кто. Я боялся, что они могут взять ключи от библиотеки у главного библиотекаря. Поэтому, когда у дверей никого не было, Я вышел и спустился на улицу по пожарной лестнице.
На следующий день искавшие меня допытывались, где же я был: «На крыше тебя не было, - сказала Алеся, - я там на видела твоих следов». Да, следы должны были остаться, ведь в тот день шел снег.
Разговор.
И все-таки, она как-то раз зашла ко мне в библиотеку.
- Я вижу, в какой ты депрессии.
- Как раз сейчас у меня все нормально.
Не знаю, насколько мои слова были правдивы, но они немного смутили ее.
- Я сама пережила то же, что и ты (ее голос дрожал). Я относилась к тебе, как к братишке и не могла предположить, что такое может случиться. (Я младше ее только на три с половиной года).
- Сердцу не прикажешь. Моя мать как-то сказала такие слова: «Я его люблю так, что желаю ему только счастья, пусть даже не со мной». Я тогда ее не понимал, но теперь понял. Ты, Алеся, честно говоря, не такая уж и красавица...»
- Я знаю – перебила она.
- Странно, что так много пацанов сохли по тебе. Кто там был? Асим, Влад, Жанн... Ты, как будто, ворожишь (она улыбнулась).
Периодически в это время между нами мелькал и Жанн. Он убирался в коридорчике перед библиотекой. Поэтому он вольно или невольно подслушивал наш разговор.
Алеся попросила меня больше не смотреть на нее, как на врага народа, и чтобы я не сторонился ее, чтобы мы просто остались друзьями. Я ответил, что она обожгла меня, как огонь, поэтому я не хочу снова подносить к огню обоженное место.
Исключены из колледжа.
За свое, мягко говоря, не очень хорошее поведение Жанн и Григорий ушли из колледжа, не окончив учебу. Однако, и это ничего не изменило в моих отношениях к Алесе, ни в ее отношениях ко мне. Жанн же ее сразу и забыл.
«Сколько тебе лет?»
На ее выпускном я с ней тоже почти не общался. Держался своей вышеизложенной «философии».
Однако был момент, когда я еще обменялся с ней парочкой слов. Меня просто кто-то спросил: «А сколько же тебе лет?». Не все знали мой истинный возраст. Выглядел же я младше своего истинного возраста, поэтому решил пошутить. У меня было желание посмотреть на ее реакцию: как это я в таком возрасте ей двадцатиоднолетней мог писать такие стихи?
- Четырнадцать. – ответил я
- Как? – удивилась Алеся, - в колледж ты бы не мог поступить, если бы тебе было четырнадцать.
- А для меня сделали исключение. Я просто чересчур умный. У меня даже и паспорта нет. Можешь спросить.
- Ну да, откуда может быть у тебя паспорт, если тебе нет и семнадцати.
Я ее убедил. Но в тот день я не успел рассказать. Что это была лишь шутка, что мне на самом деле восемнадцать. Пока я мыл посуду, она умчалась домой.
Письма.
На каникулах я написал ей письмо с большим стихом в ее честь, и, неожиданно для себя получил ответ. Так у нас завязалась переписка. Уже в первом письме я написал ей о своем истинном возрасте. Но однажды ответа я не получил. Не хотя навязываться, я не стал ей писать повторно.
Когда я поехал продолжать учебу, она передавала мне парочку приветов через Олю. Потом и сама приехала. Я ее видел только мельком. Не стал с ней говорить. Не хотелось вспоминать всю ту боль.
Как-то раз мне сообщили, что она звонила ко мне. Я не знал зачем, поэтому пришлось еще чуть-чуть пострадать бессонницей. Когда она позвонила мне во второй раз, у меня просто не было слов. Была только боль. Она звонила, предложить мне работу, сообщить о своем дне рождении и просто поболтать. Через интернет я написал ей, чтобы не сыпала мне соль на рану.
Однажды мне сказали: «Иди, Алеська к тебе приехала». Я зашел к себе в комнату и никуда не выходил. Так что я ее тогда не видел. Ведь приехала она, конечно, не ко мне, да и я ее не хотел видеть.
Так что я оставил эту бессмысленную погоню за ветром. И молю Бога, чтобы она поскорее вышла за кого-нибудь замуж, была счастлива и не терзала мне душу.
