— Бабуль, тебя проводить до церкви?
— Нет, Катерина, беги. Я сама дойду. Хочу ещё немного погулять в парке.
— Смотри, бабуль, имениннице нехорошо опаздывать.
— Нет, я скоро пойду. Беги, Катерина. Храни тебя Господь!
Ганна очень хотела не торопясь пройти по парку, одна. И вспомнить… Сегодня здесь всё почти так же, как ровно два года назад, 7 августа: тепло, солнечно, ветерок колышет мягкую листву деревьев. И даже тот самый терпкий запах цветов.
Но два года назад Ганну ничто не радовало. Она сидела на скамейке и с тоской думала о жизни. Такой ли она, российская немка, представляла себе Германию? Да, наверное, такой — ухоженной, чистой, аккуратной, манящей. Страной больших возможностей. Нет, не для себя: какие уж там особые возможности в пятьдесят семь лет? Но очень хотелось, чтобы внучка Катерина пожила хорошей жизнью, выучилась, достойно зарабатывала, обзавелась домом и семьёй.
Казалось, что за будущее у них на родине? Небольшой волжский городок. С работой трудно, зарплата низкая, квартиру отдельную купить — денег за всю жизнь не соберёшь. Вот из-за внучки Ганна и согласилась ехать в Германию.
Двоюродный брат Павел уехал сюда несколько лет назад, поселился в маленьком городке под Штутгартом и звал родню на «историческую родину». Всего, мол, здесь хватает, и я очень доволен. Фотографию прислал и на обороте написал: «Пауль, 2002». Это потом его жена Эрна, уже здесь, в Германии, рассказала Ганне, что появилась у Павла какая-то странная хандра: стал замкнутый, мрачный, говорил мало. Долго пыталась Эрна понять, в чём дело, но Пауль отмахивался от расспросов. А однажды признался, что наваливается на него тоска: каждую ночь снятся меловые горы Камышина и Волга.
Но тогда, в 2002-м, предложение Павла ехать в Германию казалось Ганне и её родным очень заманчивым. И дочка быстро решила: «Подаём документы на отъезд». Так, втроём и приехали в Германию. Теперь вот пока нужно пожить в «хайме»*, а потом… А что потом? Как на картинке оказалась она, эта Германия, чистенькая, вежливые все, но только … чужие. Так наши «переселенцы»** и кучкуются, далеко не ходят. Хотя молодые всё же понемногу осваиваются, вон, как Катерина. Это ведь внучка привела её, Ганну, сюда в парк: «Посмотри, бабуль, как здесь хорошо, подыши свежим воздухом». Да, красиво, только на душе словно кошки скребут. Тяжело.
Намучались они, российские немцы. Предки их приехали на Волгу при Екатерине II. Честно работали, жили тихо, никого не обижали. А началась Великая Отечественная война — вдруг стали «врагами». Многое знала Ганна по рассказам бабушки и родителей: и про выселение в 41-м году, и про трудармию, где сотнями полегли немцы Поволжья, и про комендатуру в Сибири, и про то, как тянуло изгнанников снова на Волгу. Помнила, конечно, и то, что пришлось на её долю: злобные насмешки сверстников: «Немка! Фашистка!», неизменно удивлённую реакцию людей на её фамилию Шрайнер: «Как-как?!».
После возвращения из Сибири ходила Ганна с бабушкой по старому немецкому селу под Камышином. И бабушка со слезами на глазах всё вспоминала прежнюю жизнь, в Республике немцев Поволжья. Прошлое она описывала с какой-то удивительной сладостью, словно рассказывала сказку. Только ведь кончилась та жизнь, кончилась. И рассыпались поволжские немцы по всему Советскому Союзу. А пришла перестройка — потянулись в Германию.
Хотя тут их и немцами-то не считают. А что? Ведь по-немецки и сама Ганна говорит с трудом. У местных почти ничего не понять. Как освоить здешний немецкий? Это Катерине в семнадцать лет всё легко, а им, старшему поколению, учиться, видно, поздновато.
«Бог поможет», — говорят в России. А как к Нему достучаться, как обратиться? Есть Он, наверняка, есть. Ганна была в этом уверена. Несколько раз видела она ещё дома, в Поволжье, как из маленькой православной церквушки выходили люди: торжественно, радостно, словно что-то особенное там увидели. Но ей, Ганне, это невозможно: она некрещёная, да и родители у неё были католической веры…
Ганна посмотрела на часы: внучка должна прийти через сорок минут. Чтобы скоротать время, она достала из сумочки старую записную книжку. Ганна всегда так делала: полистаешь, вспомнишь родные места, друзей, знакомых — и вроде легче на душе становится. Увлечённая воспоминаниями, она не заметила, как из раскрытой записной книжки выпал один листок…
— Простите, у вас листочек упал, — неожиданно проговорил кто-то по-русски.
Ганна подняла голову. Перед ней стояла миловидная женщина лет сорока. «Наша», — сразу решила Ганна.
— Извините, я вижу, на бумажке по-русски написано. Вот и сказала по-русски.
Разговорились. Вера (так звали новую знакомую) семь лет назад переехала сюда из Воронежа. Муж — еврей, она — русская. Работает на фирме переводчицей.
— А Вы в церкви-то нашей были? — поинтересовалась Вера.
— В церкви? В какой? — удивилась Ганна.
— Да вот же, через дорогу, почти напротив — русская церковь. Православная. Вон там, — показала Вера.
— Нет, я не была, — пожала плечами Ганна.
— А давайте туда прямо сейчас сходим. Там должно быть открыто.
— Давайте, — неожиданно для самой себя согласилась Ганна.
То, что произошло потом, она вспоминала сейчас с внутренним трепетом. Как они с Верой вошли в небольшой белый храм, и как сердце у неё, Ганны, отчаянно забилось. Там был какой-то необыкновенный воздух, тёплый, добрый и ласковый — не надышаться. Ганна неожиданно расплакалась, как ребёнок, — и быстро успокоилась. А потом вдруг очень ясно почувствовала, что где-то здесь — Бог. Вера рассказывала о храме, об иконах. Ганна жадно слушала.
— А это кто? — спросила она у Веры, показав на небольшой старинный образ на стене. — Лицо будто светом сияет.
— Это святая Анна, мама Пресвятой Богородицы, — ответила Вера. — Постойте, ведь сегодня, по-моему, её память: вчера смотрела в календаре.
Сколько раз потом Ганна заходила сюда, в храм, уже одна. И все её печали словно растворялись в воздухе. И каждый раз было ощущение, что она после долгого отсутствия вернулась домой.
Здесь, в храме, через полгода после той встречи с Верой Ганна приняла крещение — с именем Анна.
— Отец Андрей, — обратилась она к священнику. — А когда у меня теперь день Ангела?
— День рождения у Вас, Анна, когда?
— 5 августа.
— Сейчас посмотрим, какая Анна — Ваша святая покровительница.
Батюшка начал листать церковный календарь.
— Так… Анна… Вот! Праведная Анна, мать Пресвятой Богородицы, — торжественно объявил отец Андрей. — И значит, день Ангела у Вас — 7 августа.
Вспомнив сейчас эту историю, Ганна улыбнулась. Раньше точно сказала бы: «Цепь случайностей». Но теперь она твёрдо знала, что случайностей не бывает. Потому что миром управляет Бог. И стучится Он в каждое сердце, и зовёт к Себе всех, кто ещё не знает Его. А встретить Бога можно везде, нет для Него ни границ, ни расстояний. И, главное, никогда не поздно Его найти.
-------------------------------------------------------------
*Нем. «Heim», сокр. от «Uebergangswohnheim» — временное общежитие для мигрантов в Германии.
** Нем. «Aussiedler» — категория мигрантов, приехавших в Германию и включающая немцев из бывшего СССР, а также членов их семей.
| |
|
Христианское творчество / Наталия Владимировна Смольникова / День Ангела
