Реанимация

Неустроев Олег Алексеевич

Темнело. За окном - а видеть мог я только через левую фрамугу - кирпичный угол виден был на фоне пасмурного неба. Я видел небо. Валил из неба снег и тихо падал мимо. Он мимо тихо пролетал. Без скрежета, без скрипа. Что удивительней всего, без боли абсолютно.
Почуял запахи я снова. Постели, йода и бинтов. Пока лишь эти. И еще. Неведомое чувство. Какое-то шестое. Как будто тело, настрадавшись, отдыхало. И впитывало воздух. Привыкало: ко мне, моим прикосновеньям. Я дней за пять до операции не чувствовал его.
Теперь оно родилось снова. К нему вернулся тот же дух. И радость обретения друг друга казалась счастьем им. Быть может, потому, что от наркоза я пока еще совсем не отошел. Еще видения, пришедшие от боли, слабости, лекарств, наркоза, меня не оставляли. Поблекли лишь немного. И непонятно совершенно с реальностью смешались. И я боялся говорить о них кому-нибудь.
Себе боялся в них признаться. Что плод моего воображенья лишь они. Так явственно, реально виденья эти мне казались поначалу: как будто за стеной стеклянной кто-то умер; над телом женщина склонилась; и вот - не над моим ли?
Я был измучен, пока не задышал. А задышать не мог сначала. Со мною рядом кто-то так же. И рядом с ним еще один. Мешала стону трубка в горле. И мне, и тем - другим. Но мы стонали через силу.
Потом усилие я сделал, почти как при рожденье, задышал и сразу стало легче. Движенья легких мне казались волшебством. И жизнь сама. И то, как быстро к ней мы привыкаем - хотел я есть уже.
И более того - хотел увидеть лето. Сверкающее солнце над рекой, приблизившись к закату, освещает - мангал и стол, шашлык с дымком. Сухое красное вино ломает солнца луч в стакане. Я руку протянул. И в пустоту она упала. Меня не это испугало. Никто движенья не заметил. Не оглянулся от стола. Как будто помощь не нужна. Как будто пусто там, где я. И я припомнил снова: каталка, темный коридор. Никто из мертвых не пришел. Не поманил меня с собой. И жизнь не вспомнилась с начала.
Но что-то все-таки случилось. Со мной произошло. Быть может, трепанация бесследно не проходит. Я бестелесен. Вокруг с тоскою воздух соткан. Так покоен. Лежит на мне, как покрывало. С больничным штемпелем в углу. И вспомнил вдруг. Как Петр отрекся от Него. Отрекся трижды он к утру. И вышел вон. Я вместе с ним заплакал.

2001-2002