Баллада о крохах.
“И псы едят крохи, которые падают со стола”. (Мф. 15, 27).
Крошку белую со стола
Мне сама любовь принесла.
Я хожу под столом вокруг,
Нет ни слов у меня, ни рук.
За столом сидят господа,
Перед ними большая еда.
А я под столом все хожу,
Крошку малую нахожу.
Есть у пса своя благодать
Крошки малые собирать!
Я лишь пес, но я пес с душой,
Мне не нужно крошки большой,
Мне не нужно больших наград,
Жизнь идет светлей, веселей,
Каждой крошке своей я рад.
И над всею жизнью моей
Крошки неба летят, летят.
Ожидание.
Все мы в мире идем
Незаметной своей дорогой.
И какой-то мы радости ждем
От людей и от Бога -
Отовсюду хороших вестей
И удобных по всюду путей.
Ждем особых земных часов
Без тревог и забот о хлебе,
Ждем прозрачных своих вечеров
И закатов на новом небе.
Ждем любви неизбывной - во всем, -
Не умеем и жить иначе.
С ожиданьем любовь несем,
Без нее умираем и плачем...
И когда посетит нас Бог
И откроет свою дорогу, -
Все мы знаем, что путь не далек,
И осталось нам ждать не много.
Обреченный город.
Сквозь усталость и жалость,
Вижу свет неживой,
И так мало осталось
Тихих звезд надо мной.
И все тот же поток
Через улицу переходящих,
Друг на друга совсем не глядящих
Усталых людей и строк.
Иночество.
Ничего я больше не хочу, -
Только дай мне, Господи, свечу,
Этот малый, тихий огонек,
Чтоб его до смерти я берег.
А когда, средь раннего утра,
Мне в Твой Дом идти придет пора,
В тишине Своей, не пред людьми,
Сам из рук моих свечу возьми.
Другу во Христе.
Мы с тобою мало говорили,
Мы почти с тобою не встречались.
Но под этим небом жили,
Никогда не расставаясь.
Разлучало нас, как будто время,
Разделяло нас жилище.
Но одно мы в мир бросали семя,
И одну вкушали пищу.
Жизнь идет в своем веленьи строгом,
В сладостном своем труде-покое -
Нас ведет к любви одна дорога,
Только ангелов крылатых двое.
* * *
Мир лежит, как далекий дым,
И дорога уже одна -
Ничего не считать своим,
Эта радость тебе дана.
Подчинись же ты ей навек,
Этой новой своей судьбе, -
Все, чем может быть человек,
Отдано навеки тебе.
Крестная стихира.
В небесную не вознесенный твердь,
Но чуть поднявшийся над прахом,
Христову жизнь, Христову смерть
Пою с веселием и страхом!
Земля неплодна и суха,
Но пенье в Божьем винограде:
Страшась, поем - из-за греха,
И веселясь - спасенья ради.
Белое иночество.
Всю душу предать Господу,
В молчании пламенея строгом.
И, идя по полю или по городу,
Молиться - говорить с Богом.
Любить равно святого и грешного,
Смотреть на людей взором открытым.
Не иметь плача неутешного,
Не иметь трапезы сытой.
О грядущем никогда не ведать.
Смеяться тихо и не много.
Поминать молитвою соседа
За трапезой, в храме, на дорогах.
Ничего не считать неважным,
Всякое сердце стеречь от гнева.
И, бросая слово своего сева,
Затаить дыхание над каждым.
Перед Господом молитвы и пенье
Да будут речью совсем простою.
Лучше с любовию малое моленье,
Чем великое с тяготою.
Труд земной возможен без раздела.
Пусть тогда в нем одном вниманье.
Послушание и земному делу -
Перед Господом послушанье.
Лишь бы сердце о земном не пело,
Но несло бы Богу все мгновенья.
И вокруг него все было бело
От цветов благодаренья.
* * *
Уходят люди. Каждому черед.
Вся наша жизнь в простом вопросе этом:
Кого Господь к ответу позовет,
Кого утешит Сам Своим ответом.
Не могут уберечься берега
От волн, стремящихся к покою.
Так наша жизнь течет к Его рукам,
Благословенная Его рукою.
Жалость и нежность.
Острая нежность и острая жалость
Рядом вошли в мой дом.
Жалость и нежность, нежность и жалость
Ходят всегда вдвоем.
Ни оправдать, ни понять другого
Люди не могут еще.
Только жалеют. И нежное слово
Другу кладут на плечо.
Жалость и нежность сплелись, как умели.
Нежность глядит вперед,
Жалость все делает в мире белым,
С жалостью нежность идет.
Молитва о молитве.
Молитву, Боже, подай всем людям.
Мы так немудры, а - всех мы судим.
В нас нет молитвы и нет виденья,
Нет удивленья и нет прощенья.
Нас неба мудрость найти не может,
И наша скудость нас мучит, Боже.
Дай из пустыни нам выйти ныне,
Мы алчем, жаждем в своей пустыне.
Мы дышим кровью и рабским потом,
А смерть за каждым, за поворотом.
Любовь и веру подай всем людям,
В нас нету меры, но мы не будем
Ни жизни сором, ни злом столетий -
Прости нас, Боже, Твои мы дети!
* * *
Мы ходим средь ужасной высоты,
Залито небо красной кровью.
И - всюду пропасти... И всюду есть мосты,
Соединяющие все любовью.
Мы не увидим дома своего,
Не отдохнем ни на мгновенье.
Мы призваны пройти среди всего,
Соединив любовью мир творенья.
Среди людей, средь глада и меча,
Должны пройти мы жизнью верной,
Не опустив усталого плеча,
Неся свой крест любви безмерной...
И только после, в наш последний час,
Когда сойдет благоволенье,
Мы вдруг увидим, что... любили нас.
И вдруг услышим ангельское пенье.
* * *
Стрела стремиться пасть на землю,
Ладья - уйти в свои моря;
И море новый плеск подъемлет,
Целуя берег и бия.
Все устремленней, все теснее,
Творя созвучий новых ряд,
Предметы сблизиться хотят,
Подняться к небу не умея.
* * *
Начинаю все с тишины,
Где молитвы разрешены,
Но слова еще не слышны.
Начинаю едва-едва,
Говорю простые слова.
Тишина напрягает лук,
И стрела вылетает вдруг.
* * *
Кто истинно в Бога верит,
Сердце того в раю.
Он жизнь Христовой мерит
Бедную жизнь свою.
Терпка дорога земная,
И нет иного пути,
Как только к двери рая
Сердце свое нести.
* * *
Мы безумно молимся подчас
И хотим того, чего нельзя нам.
И душа идет у нас туманом,
Вера есть, а света нет у нас.
Ночь цветет последними огнями.
Утаясь меж бдением и сном.
Подари нам, Боже, это пламя,
Огненный язык в саду ночном.
Щенки.
Щенки слепые ползают в корзине,
Им хочется куда-то уползти.
Но так темно значение уйти;
И жалко ползают они доныне,
Корзины малой нет уже давно,
А есть большое в целый мир окно.
Баллада о трудности дружбы.
В счастье друзей не надо,
В счастье мы сами - счастье.
В боли надо участье
Мужа, друга и сада.
Все это очень ясно,
Вывод отсюда скромный:
Другу нужен бездомный,
Друга ищет несчастный.
Ну а все-таки, если
Мы гуляем свободно,
Не катаемся в кресле
И совсем не голодны,
Землю имеем, службу,
Даже поем в эфире, -
Как же найти нам дружбу
Настоящую в мире?
Взаимозависимость.
Все Архипы и Онисимы
Друг от друга зависимы!
И Фаддеи и Иваны
Помогать друг другу званы,
Чтобы сделались хитры
Еремеи и Петры.
Кто ударит в бок Семена,
Тот поранит Агафона.
Кто Андрея не почтит,
Ерофею досадит.
Человечества сыны
В тесный круг заключены -
Мудрецам на поученье,
А глупцам на разоренье.
Благословение счастья.
Правой рукой крещу левую,
Левой - благословляю правую.
Расцвети земля силой хлебною,
Не отравами, а травами.
Открывайся счастье не мерою,
Вечностью, не забавою, -
Я крещу тебя, счастье, верою,
Левой рукою и правою.
Земля.
Шар такой чудесной выточки,
А висит на чем - не знаю.
Может, он висит на ниточке
Меж несчастием и раем,
Между слабостью и силою,
И висеть до срока надо, -
Полюбите эту милую
Землю, пахнущую садом.
В гостях у Иова.
Эти маски, эти роли
Так препятствуют блаженству!
Тело нам дано для боли,
Как душа для совершенства.
Иов старый мыслил быстро
И имел большое знанье:
“Мы приходим не страданье,
Чтоб стремиться вверх, как искры”.
Утренние звезды.
Белеют звезды над моим окном
И умирают легким, звездным сном,
В луче рассветном, солнечном цветеньи,
Холодной синевы прикосновеньи.
Кленовый лист несет земле свой тлен,
И трещина идет средь старых стен,
Несовершенств печальная забота,
И плачет, и поет над миром кто-то.
Сад.
Рыба смотрит из пруда
На кусты сирени,
Но мешает ей вода
Видеть их цветенье.
Так и души: каждый день
Из своей ограды
Видят в мире только тень,
Только отсвет Сада.
У порога.
У порога рая
мы лежим умирая
Горюем, сердимся,
Что с раем не встретимся,
Что жизнь у нас другая
И нету рая.
А рай совсем у порога,
Только ступить немного.
Лотова жена.
Душа подобна Лотовой жене,
Не остается долго в вышине.
Оглядываясь на Содом,
Отыскивает там свой дом,
И, каменея, смотрит в ту юдоль,
Где смерть свою оставила и боль.
Тихость.
Обиженные тишиной стоят леса,
В каких-то ветках дальних скрылись птицы,
Коричневатая и желтая оса
На стебельке упрямом копошится,
И в неподвижном полумраке хвой
Земля пьянится тихостью земной.
Баллада о пересадке сердца.
Я малое сердце отдал,
Его мне вырезал Врач,
И стало оно навсегда
Началом больших отдач.
Оживился сердцем другой,
А после него - еще
Всаживал Врач быстрой рукой
Сердце в живое плечо.
И сердце пошло кочевать
В безмерности без потерь.
Как любовь, как сестра и мать,
Открытая в небо дверь.
А я невредимо хожу,
Стряхнувший сердце, как прах.
Отдавайте сердце ножу,
Отдавайте Врачу сердца!
Его и свое острие,
Врачу отточил я сам,
Чтоб вырезал сердце мое
И дал неживым сердцам.
Человек, над сердцем не плачь,
Земных врачей не тревожь,
Есть для всякого сердца Врач
И молний чудесных нож.
* * *
Уступчивость и непреклонность,
Как две сестры передо мной идут.
Я вижу, как они меня зовут,
Одна - своей улыбкой сонной,
Другая - не давая отдохнуть,
Все к новым звездам открывая путь.
Нежны глаза одной, другой - строги,
Мне эти сестры равно дороги,
Мне вожделенны эти два огня,
Что звезд сильнее и мудрей меня.
Укрощение величия.
Человек на свет родился
Музыкантом и поэтом.
Ростом он остановился,
Милосердье вижу в этом.
Знают меру все таланты,
Мед они едят с акридом;
Утомляют нас гиганты
Разных светлостей и видов.
Последний шум.
Тихо мы живем и умираем,
Голову на левый бок склоня,
Словно сердце задышало раем,
Шумами последними звеня.
В наше сердце эта жизнь приходит
Поцелуем ангела в тиши.
Отойди душа от всех бесплодий,
Воздухом бессмертности дыши.
Чистый воздух.
Гуляешь своей дорогой,
Счастьем идешь опять,
Хочется небо потрогать,
Погладить, поцеловать.
Изменяйся доброе небо,
Синей, бледней, голубей,
От земли непутевой требуй
Ласточек и голубей.
Василек.
Стучится кровь к сердцам ленивым,
Летит земля сквозь тьму орбит,
А василек на белых нивах
О небе с нами говорит.
И открывая нам несмело
Дорогу к радостным слезам,
Он прячет худенькое тело
И васильковые глаза.
Смерть короля.
Умирал старый король,
Тронный был заперт зал.
Короля обступила боль,
Король, как мертвый, лежал.
Было трудно жить королю;
Трудно и умирать -
Неудобной была кровать,
И никто не шептал: люблю.
А шептались только врачи,
Как бы сон короля продлить,
Но продлить его не могли
И умер король в ночи.
А дело было не в том...
В мир приходила заря,
И всем открылось потом -
Умер король не зря.
Он умер для всех стихий,
Стал выше горных снегов,
И время слагало стихи
Добрые про него.
Он стал большим королем,
Стал он большим, чем был.
А ветер плакал о нем,
И дождь над могилой лил.
* * *
Здравствуй старость, утро жизни новой,
Запах зимней зелени еловой.
Здравствуй старость, малое оконце,
Где сияет жизни вечной солнце.
Здравствуй, старость - снег, летящий к раю.
Я тебя уже люблю и знаю...
Синие цветы на горе.
Отсвет неба в свете синем,
В лепестках неосторожных.
Скоро этот мир покинем,
Где беседа невозможна.
Только сердцем, еле-еле,
Узнавать мы сердце в силах,
А слова давно истлели
В затерявшихся могилах.
* * *
Последних птиц медлительная стая
Замешкалась в оставленном лесу.
Холодный день, как ясень, умирает,
С собой уносит позднюю красу.
Недогоревшими ее огнями
Еще живет лесная глубина,
Но ветер слёз - в моей оконной раме,
И небом слёз моя земля полна.
Каталог христианского творчества / Архиепископ Иоанн Шаховской
