Глава четвертая, в которой раскрывается семейная тайна, а в столице королевства начинают шептаться о том, прав ли Наместник
Не всякому слову противься, не всякому и следуй; но знай, какому и когда противиться или следовать. Более будь привязан к Богу, чем стой за учение о Боге. Всякое слово можно оспаривать словом; но жизнь чем оспоришь?
Святитель Григорий Богослов
Когда столб лунного света добрался до его стола, Эйрик задул свечу и в изнеможении уронил голову на раскрытый фолиант. Сил больше не было, и спать хотелось просто нестерпимо. Вот уже третью неделю он каждую ночь приходил в библиотеку, пытаясь, по совету епископа, отыскать что-нибудь в старинных книгах… Больше всего на свете ему хотелось найти принца, но никто не мог ему подсказать, как это сделать!
Эйрик с трудом поднял голову, взъерошил непокорную гриву каштановых волос, дернул себя за ухо, чтобы хоть немного проснуться и, глубоко вздохнув, взялся за очередной фолиант…
Эйрику было всего семь, когда его родители погибли в страшной междоусобной войне, развязанной его дядей, собравший за морем огромное войско. Столь огромное, что даже помощь короля Крунислава, дружившего с его отцом с детства, не могла решить исхода битвы…
Король Крунислав взял мальчика к себе и воспитал, стараясь заменить Эйрику отца, насколько это было возможно. Супруга короля Крунислава, прекрасная София, умерла при родах, а сына похитили, когда тому было всего несколько месяцев… Наверное, король собирался сделать Эйрика своим наследником, но по закону это можно было сделать не раньше, чем юноше исполнится двадцать один год…
Через месяц после двадцатилетия Эйрика король был предательски убит, когда пытался примирить враждующих соседей, а Эйрик остался один. Через день к нему пришли из города и стали просить взойти на трон, но никогда не хотевший этого Эйрик отказался. Да, он будет Наместником и попробует найти принца, но не более того…
И вот теперь он часами переворачивал хрустящие, пожелтевшие от времени страницы, но ничего не находил…
- Я не так ищу, не там, но поиски не бесполезны, Господь не посылает нас на тот подвиг, что не имеет смысла, - твердил Эйрик, разворачивая дрожащими от усталости пальцами очередной хрупкий свиток.- Боже, что мне делать?
Он уже плохо помнил, сколько сжег свечей, сколько раз просыпался, не понимая, где он… Каждый раз ему казалось, что вот распахнется дверь и войдут родители или король Крунислав, но тишина оставалась такой же молчаливой, как и всегда…
- Ты все еще здесь, господин? – королевский библиотекарь Гордан возник на пороге с фонарем в руке. – Уже довольно поздно…
Эйрик вздрогнул и сел, протирая глаза.
- Да, поздно, иди отдыхать, я сейчас закончу, - согласился Эйрик, провожая высокую, сутуловатую фигуру библиотекаря настороженным взглядом. О да, тот был искусным каллиграфом и по-настоящему любил книги, но Эйрик уже устал от сомнения, звучавшего в голосе Гордана.
- Мне все равно, что надо мной смеются и не верят в то, что я найду принца, - в запальчивости воскликнул Эйрик, повернувшись к закрытым ставнями высоким окнам. – И вот не надо, не надо пытаться отговорить меня от поисков! Я все равно буду сюда приходить! А уж запретить это мне точно никто не сможет!
Ранним утром Гордан и королевский повар Томо шли к собору на службу. На просыпающихся улицах города, только-только еще подставившихся бока мостов резвому майскому солнцу, было еще тихо и прохладно.
- И ничего Эйрик не найдет, только зря просиживает все ночи напролет за книгами, - сказал Гордан, в задумчивости поглаживая острую бородку.
- Зачем ты так? – укоризненно покачал головой повар, - ему сейчас наша поддержка так нужна! А я вот думаю, что он правильно поступает.
- Ты еще мне потом скажешь, что я был прав, - усмехнулся Гордан, - вот увидишь!
В соборе он, конечно, по сторонам не смотрел, а вот уже в крепости, за завтраком увидел, что Эйрик просто сияет. Такая уверенность сквозила в каждом его движении, что не заметить этого было нельзя.
- Друзья мои, - Эйрик с удовольствием откинулся в кресле и положил ладони по резные подлокотники, - прежде чем мы завершим трапезу и прочтем молитву, я желаю вам всем сказать, что, благодарение Господу, я нашел в одной книге вложенный в нее лист, на котором написано, что принц найдется, если здесь соберутся три человека: Яблочная Соня, Голос золотых стрел и Зимородок. И я намерен отыскать этих людей, чего бы мне это не стоило. Желаю вам всем доброго утра, друзья мои! – с непоколебимым спокойствием закончил Эйрик.
Дом бывшего королевского оружейника Златана прятался в одной из зеленых долин Авальских гор. В укромную лощину спускались узкие крутые тропы, по одной из которых осторожно пробирался внук старого Златана, Адриан. Он служил под началом Наместника в королевской страже и теперь, получив два дня отдыха, спешил навестить деда.
- Ну, что там в городе, какие новости? - Златан обнял юношу, взъерошил его темные кудри и усадил рядом с собой на ступеньках крыльца. В саду еще золотились головки одуванчиков, пахло весенним медом от многочисленных нарциссов.
- Чепуха какая-то, - Адриан, который только что вернулся из очередного путешествия по поручению Эйрика, устало вытянул ноги и тяжело вздохнул. – Эйрик посылает всех нас поочередно воинов искать тех людей, о которых было сказано в той книге. Мы уже всю округу облазили, на нас уже косятся как на бродяг. А в городе шепчутся, никто не понимает, чего это Эйрик так упорствует, махнул бы рукой и дело с концом. Знаешь, как глупо я себя чувствую, спрашивая, не видел ли кто «Яблочную Соню», противно прямо. Да любому… - Адриан запнулся, не найдя подходящего слова, которое можно произнести в присутствии старшего, - ясно, что никто их не видел. – Он посмотрел на деда и увидел, что тот нахмурился. – Дедушка, я знаю, ты был оружейником нашего короля, дружил с ним, но вот скажи мне, как так можно? Разве Наместник не может с легким сердцем отказаться от поисков и стать королем?! Да мы все только рады будем! Эйрик не намного меня старше, а вот не понимает этого, это же бессмысленно! Вот уже май на исходе…
- Мне не по нраву ничего из сказанного тобой сейчас, - покачал совершенно седой головой Златан, - и меня огорчает то, что ты не видишь, где правда. Эйрик поступает честно и благородно, правильно, в конце концов, - повысил голос старый оружейник, - а ты сам не далее как в прошлое воскресенье кричал на городской площади, что пойдешь за ним в огонь и воду? Не ты ли?
- Тебя же там не было, - попытался вывернуться Адриан.
- Эка невидаль, - фыркнул его дед, - мне рассказали, причем разные люди. Что, не так было дело? Или ты готов идти за Наместником только туда, куда тебе самому интересно? Нечего сказать, хорош воин королевства!!! Тебя, кстати, надолго отпустили-то?
- Завтра в полдень поеду обратно, Эйрик всегда дает нам отдохнуть, а потом снова ехать, снова спрашивать… - вздохнул Адриан.
- Вот и славно. А пока иди, сходи на колодец, принеси воды, а потом я тебе покажу, какой замок для сундука я выковал вчера, - распорядился Златан. - И подумай по пути о том, что я сказал.
- Еще бы полчаса и ты бы меня не застал, - Феликс, прищурившись, с улыбкой смотрел, как его друг, князь Прван, подъехавший к его дому с небольшой свитой, спешивается, – я собираюсь в Моховые горы к родичам. И, судя по всему, ты по делу, а не просто навестить.
- Да уж, прости, настроение у меня и правда не особо радостное, - князь – высокий, темноволосый был ровесником Феликса, но из-за мрачного выражения лица и сурово сведенных бровей казался много старше. Он не глядя бросил поводья подбежавшему конюху и обнял друга.
- Сейчас первая неделя лета, и ко мне на днях привезут внуков – ты же знаешь, дочь после гибели мужа их одна воспитывает, да еще и еще и двумя городами управляет…
- А что ж не так-то? – удивился Феликс.
- Да все, - вспылил Прван. - Дома мальчишек балуют, а их обоих уже пора всему учить – старшему уже семь. И у меня они всех знают, и нет ни одного человека, из тех, кому я доверяю, который смог бы добиться, чтобы они его слушались. Понимаешь, мне нужно, чтобы они уважали того, кто будет их учить стрелять из лука, владеть кинжалом, но в то же время поняли, что учатся защищать слабых – прежде всего. Больше защищать, чем нападать! У тебя нет никого на примете?
- Есть, - Феликс едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. – И я его к тебе отправлю скоро, но с двумя условиями.
- Да все что хочешь, - отмахнулся Прван.
- Во-первых, ты его в конце августа отпустишь. Понимаешь, он – жених моей племянницы, а они и так в этом году часто расставались.
- Договорились, - усмехнулся Прван. – А второе условие?
- Ты дашь ему разрешение пользоваться твоей знаменитой библиотекой, когда он будет свободен, разумеется.
- Зачем ему? – в свою очередь удивился Прван. – Я знаю всего двух воинов, которые интересовались книгами в моей библиотеке, да им уже под пятьдесят. А это молодой человек, так ведь?
- Ему двадцать три, - улыбнулся Феликс. – Они с моей племянницей все в моей библиотеке уже прочли. А твоя – после королевской – самая лучшая, а пускаешь ты туда только ученых людей, да и то не всех…
- Ладно, ладно, - пожал плечами Прван, - пусть читает, мне не жалко. Да, и любопытно уже посмотреть на это чудо!
Златан давно уже не совершал дальних путешествий. Нужды в том теперь не было, заказчики, если таковые еще бывали, приходили сами. Впрочем, не поехать на свадьбу младшего крестника он, конечно, не мог. Теперь вот они ехали назад, домой. Повозка быстро катилась вперед, Златан только что сменил на козлах сына, сзади ехал верхом Адриан, который получил ради такого случая целых три свободных дня…
Теплый июньский день, когда уже пахнет травами – такой непривычный после зимы аромат… Златан с удовольствием огляделся – слева луговина была желтой от сурепки. Справа вдоль дороги шла длинная грядя, поросшая невысокими кривоватыми соснами. «Тут уже и до Моховых гор недалеко», - подумал Златан.
И вдруг он с удивлением – было во всем этом что-то трогательное и настоящее – увидел, что какой-то воин, судя по движениям, еще молодой, собирает на пригорке цветы, похожие на сиреневые колокольчики. Только что такие же Златан видел в придорожной часовне. Интересно, это он их туда принес? Судя по всему, служит в горной страже, кольчуга, видавшая виды, плащ черный и простой. Златану вдруг стало любопытно – для чего этому юноше цветы? В другую часовню, на могилу родителей, или он вернется домой и оставит их на подоконнике той, которой принадлежит его сердце? В том, как он, выпрямившись, оглядывался на своего коня, в том, как откидывал со лба прядь тяжелых темных волос было что-то такое знакомое. Словно когда-то Златан уже видел похожего человека… Но когда и где? Мучительно хотелось вспомнить, но ничего не выходило. Старый оружейник потер лоб, оглянулся на дремлющего в повозке сына. У кого был такой же поворот головы? Златан даже задумался, не остановиться ли. Но что он спросит, окликнув? «Дитя мое, не скажешь ли, кого ты мне так напоминаешь»? Бред какой… Лучше не мешать и ничего не спрашивать. Лучше ведь? Еще раз оглянувшись на собиравшего цветы воина, Златан пустил лошадей рысью – домой хотелось вернуться еще засветло.
Эйрик давно уже чувствовал напряжение своих гонцов. Конечно, ослушаться его приказов никто бы не посмел, но... Может быть, очень вовремя он прочитал в записях короля Крунислава, что тот собирался купить у Иордана лошадей.
Эйрик закрыл дневник покойного короля, погладил обложку из тисненой пурпурной кожи, вздохнул и послал за Адрианом.
- Ты знаешь, где находятся Моховые горы? Я хочу послать тебя к почтенному Иордану, чтобы выполнить волю покойного короля.
- Конечно, господин, кто же не знает Иордана?! У него же лучшие кони на свете!
- Ты еще скажи, что с удовольствием поедешь, - пробурчал Эйрик. – И что тебе, как и остальным, надоело искать.
- Прости меня, господин, - Адриан покраснел, - в городе поговаривают, что лучше бы ты надел корону.
- Не дождетесь, - процедил Эйрик сквозь зубы. - Собирайся. Потом зайдешь за письмом для Иордана.
Иордан поймал себя на мысли, что уже несколько минут стоит у окна, подбрасывая на ладони свиток, только что полученный от наместника Эйрика. Дело было вовсе не в перегоне лошадей, не в долгой дороге, для которой Петр даст ему самых надежных воинов, а совсем в другом, совсем в другом. Наконец, Иордан тряхнул головой, засунул свиток за пояс и решительно вышел из дома. Линнет, он это знал, была к северной конюшне, расчесывала гриву своей любимой лошади Лучанке.
Некоторое время он стоял, прислонившись к притолоке и наблюдая, как она легко двигается, как струятся ее светлые волосы, и солнце пронизывает их...
- Я все знаю, - тихо сказала Линнэт, не оборачиваясь, - я видела следы от копыт. Этот знак я узнала бы где угодно! Видимо, король разрешил Эйрику использовать родовой герб на подковах, хотя это не совсем по правилам, раз Эйрик потерял все, что принадлежало его родителям.
- Он хочет купить лошадей. И я не знаю, что делать.
- Приятно, когда мужчина в этом признается, - фыркнула Линнэт. - Хочешь взять с собой нашу дочь?
- Если ты не против. Делать против твоей воли я ничего не стану. И даже Аэлинн пока не буду рассказывать.
- Нет, милый, - Линнэт, подойдя к мужу, обняла его, поправила серебряную с чернью фибулу плаща, и он почувствовал, как дрожат ее тонкие пальцы. - Пусть наша девочка съездит с тобой. Если Эйрик что-то знает и ищет, то вы познакомитесь, а если нет... Город очень красивый, ей понравится.
- Помнишь, мы проезжали через столицу королевства, когда только поженились? - Иордан прижал жену к себе, пытаясь успокоить. - По крайней мере, мы знаем, что с Эйриком все в порядке.
Иордан, широко улыбаясь, наблюдал за дочерью: Аэлинн с веселым любопытством оглядывалась вокруг. Ей нравилось все – внешние серые городские стены, излучавшие древность, узкие улочки, купола соборов, словно купавшиеся в летнем солнце, а уж когда она увидела королевский замок, белоснежный, легкий, то просто замерла от восторга.
-Отец, можно я куплю гиацинты у той женщины? Мы их оставим в Иверской часовне и потом пойдем к наместнику.
- Иди, конечно, я подержу твою лошадь. А цветы у нее и правда хороши.
От торговки Аэлинн вернулась с таким выражением на лице, что Иордан не на шутку разволновался – скрывать свои чувства его дочь никогда не умела.
- Что такое?
- Ты знаешь, что она сказала? - Аэлинн явно была и довольна, и удивлена, - «я продам тебе цветы подешевле, потому что у тебя такие добрые глаза... потому что ты - королева...» Вот странно, у нас они отцветают гораздо раньше!
- У тебя действительно доброе сердце, - Иордан поцеловал ее в макушку и улыбнулся, - мы с мамой тобой гордимся
- Я тоже вами горжусь! – Аэлинн нежно обняла отца. - Идем в часовню?
В королевском замке их встретили так, словно ждали чуть ли не неделю. Лошадей сразу увели, и Иордан, едва взглянув на старого конюха, успокоился - тот явно любил животных и знал, как с ними обращаться. Самому Иордану с дочерью и сопровождавшим их воинам предложили пойти отдохнуть в приготовленных для них покоях: Наместник не мог пока их встретить, у него возникли срочные дела…
- Или вы можете погулять в королевском саду, пока Наместник освободится, - с поклоном сказал Адриан, которому Эйрик поручил проследить, чтобы гостей приняли как подобает. – Наш сад очень славится. Госпоже, наверное, будет интересно на него посмотреть.
Открыв перед ними калитку в сад, Адриан откланялся, сделав вид, что идет выяснить, не освободился ли Наместник. На самом деле, ему хотелось в одиночестве подумать, кого же ему так напоминает эта девушка…
- Отец, смотри, здесь есть клематисы, - Аэлинн осторожно потрогала сиреневые звездчатые цветы, - как ты думаешь, мне можно будет попросить хотя бы одно семечко?
«Да он отдаст тебе все, что ни попросишь, - подумал Иордан. - Наверное...»
Впрочем, вслух он ничего не сказал: по усыпанной мелкими камешками дорожке сада к ним спешил Наместник. На вид ему было лет 20, он пытался на ходу пригладить непослушные каштановые волосы, серые глаза смотрели внимательно и удивленно. Он подошел, как-то нервно одернул рукава темно-серой туники, надетой поверх очень хорошей тонкой кольчуги и учтиво поклонился.
Аэлинн сразу смутило то, что еще издали он начал вглядываться в ее лицо. Теперь, когда Наместник стоял всего в двух шагах от нее, на его лице, усталом и бледном, тем яснее проступали то ли восторг, то ли восхищение, смешанные с какой-то отчаянной надеждой... Аэлинн, истолковавшая его внимание по-своему, нахмурилась, и взяла отца под руку, словно пытаясь спрятаться за него. «Жаль, что Милана с нами нет», - подумала она.
- Досточтимый Иордан, прекрасная госпожа, рад Вас приветствовать! Прошу меня простить, я намеревался сам вас встретить, но вынужден был уехать... До обеда вы можете отдохнуть в приготовленных для вас покоях, а потом уже будет смотреть лошадей и подписать купчие. Но прежде чем… - Наместник смешался, с отчаянием посмотрел на Аэлинн, которая совсем напряглась, и продолжил: - У меня есть еще одно дело, которое я хотел бы обсудить… нет, не могу молчать более... Спрошу о том, что касается только меня. Господин мой, твоя дочь похожа на свою достопочтенную матушку?
- Да, очень.
- У твоей супруги была сестра, с которой они родились в один день?
- Да, - кивнул Иордан, улыбнувшись ничего не понимающей Аэлинн, - ее звали Линнир, и она - твоя мама. А твоего деда... - Иордан не договорил: Эйрик с криком «Дядя!» бросился ему на шею. Потом он кинулся к Аэлинн, но обнять ее не решился, только взял за руки.
- Знали бы вы, как я хотел вас увидеть!
- Мы с Линнэт тоже! – улыбнулся Иордан. - Я не знал, ищешь ты нас или нет, но все же мы с женой решили, что я возьму в это путешествие Аэлинн, - объяснил он и повернулся к дочери: - Мы с мамой собирались тебе все рассказать перед свадьбой, если до этого не встретимся с Эйриком… Эйрик, дитя мое, я сразу устроил так, что получал о тебе известия, хотя и с большим опозданием, - Иордан сел на скамейку и притянул дочь и племянника к себе, - и мы узнали, что твои родители погибли в междоусобной войне, а король Крунислав взял тебя к себе через две недели после того, как ты поселился здесь. Иначе я бы забрал тебя!
- Я уверен в этом, дядя! Слава Богу! Нашлась моя семья, - Эйрик не мог придти в себя, и все переводил взгляд с Иордана на Аэлинн, словно боялся, что они исчезнут. - Мама сначала не решалась вас искать, вы же понимаете, незамужняя девушка ничего не может сделать без ведома своей семьи. А потом она вышла замуж, и они с отцом стали вас разыскивать, но ничего не смогли сделать... А потом началась эта война с соседями… А теперь я – наместник и еще ищу принца. Вы ведь слышали эту историю?
- В общем, да. Расскажи, - попросил Иордан, понимая, что Эйрику так будет легче успокоиться.
- Ну, вот, - начал Эйрик, и чувствовалось, что рассказывает он эту историю явно не в первый раз, - когда принца должны были крестить, король сам, здесь так принято, вез его в собор, и тут на них напали. Воины, что были с ним, отбивались до последней капли крови, выжил только один. Когда в крепости поняли, в чем дело, битва уже закончилась, король лежал на дороге без сознания, а мальчика похитили. И почему-то нападавшие забрали оружие короля. Ножны от меча потом нашли недалеко от города, а больше - ничего. Король все время искал сына, но поиски так ничего и не дали. И вот недавно, - сияя, сказал Эйрик, - я прочитал в одной книге, что если здесь соберутся Зимородок, Яблочная Соня и Голос золотых стрел, наш принц найдется. Правда, - признался он, смутившись и почесав кончик носа, - их я тоже пока не нашел.
- Ну, одного человека тебе точно не придется больше разыскивать, - рассмеялся Иордан.- Знаешь, мы как-то с Линнэт полдня собрались ехать к моему брату Феликсу, все подарки, вещи уложили, смотрим, а маленькой нашей дочки нигде нет. Насилу ее отыскали – оказалось, она уснула в кладовке на мешке с яблоками. Так мы ее потом долго поддразнивали Яблочной Соней, хотя она рано встает. У нас таких людей называют «зарянками».
- А у нас – «жаворонками», - улыбнулся Эйрик. - Но что же делать, Аэлинн придется остаться здесь, пока не найдутся остальные?
- Я тогда отправлюсь домой, чтобы твоя тетушка не волновалась, а потом привезу ее сюда. А вам тут, я думаю, пока будет о чем поговорить.
- Дать Вам еще охраны? - забеспокоился Эйрик.
- «Тебе», хорошо? – Иордан взъерошил его волосы и подмигнул, - ты привыкнешь еще. Тех, воинов, что со мной отправил начальник горной стражи, вполне хватает. Не волнуйся.
- Я должен за всех волноваться. За Вас, за… - Эйрик осекся, но потом продолжил, - за тебя, дорогой дядя, тем более.
Глава пятая, в которой поиски принца продолжаются, а юному барду приходится переехать в столицу
Облеки свою жизнь в песню.
Святитель Николай Велимирович
После отъезда отца Аэлинн было необыкновенно тоскливо, хотя она и старалась этого не показывать. Конечно, Эйрика можно было не бояться, но больше она никого не знала, все называли ее «госпожа», лучезарно улыбались, заглядывали Эйрику в глаза - доволен ли он... В общем, все это было странно и непривычно. К тому же, выходить одной в город ей теперь не полагалось: Эйрик или гулял с ней сам, если был свободен, или отпускал только с Адрианом. Тот почтительно отставал на полшага и молчал, от этого делалось еще неуютнее.
Эйрик, конечно, не мог не заметить, что сестре трудно привыкать, и однажды вечером, когда в городе начинали зажигать фонари, предложил:
- А давай исчезнем из крепости на полчаса!
Наместник потянул Аэлинн за руку, они пробежали в открытые еще ворота и оказались на площади перед крепостью. Перед ними уходила вверх к собору Благодатная улица, а все остальные – вниз. Здесь жили многие воины из городской стражи, переписчики книг, ткачи, ювелиры…
- Здорово оказаться в городе без свиты и охраны, правда? - Эйрик весело заглянул в зеленые глаза сестры и закружил ее, мало заботясь о том, что дозорные с башен их все равно видят. - Я тебя понимаю, тебе тут как в каменном мешке, наверное. Я тоже с трудом привыкал, дома у родителей все было куда проще. Пошли, пока все не закрыто, я хочу тебе две лавки показать...
И, действительно, в кондитерской уже никого не было, но для Наместника хозяйка задержалась, с любопытством исподтишка разглядывая его сестру. Эйрик купил самое лучшее, какое-то особенное печенье с корицей.
У второй лавки, в увитом плющом дворике еще играли дети, с которыми Аэлинн тут же познакомилась, угостив печеньем. Здесь было уютно, цвел шиповник, над крыльцом покачивался миниатюрный, выточенный из дерева ткацкий станок – прямо как настоящий. Аэлинн даже залюбовалась.
- Здесь живет лучший ткач во всем королевстве, - пояснил Эйрик, поднимаясь по каменным ступенькам под руку с сестрой, - и у меня есть одна задумка. Ты поможешь?
- Конечно, - кивнула Аэлинн, - а что ты хочешь сделать?
- Сейчас узнаешь, - Эййрик постучал в дверь тяжелым медным кольцом. – Здравствуй, Мирослав, - поприветствовал он хозяина лавки, когда тот появился на пороге.
Знаменитый ткач оказался высоким и суровым, уже в летах, с седыми лихо закрученными усами.
- Доброго вечера тебе господин и тебе, госпожа! - Мирослав важно поклонился. - Проходите. Что желаете посмотреть?
- Нам нужна ткань, - Эйрик сжал ладонь сестры и что-то тихо ей сказал, - чтобы сшить плащ.
- На каждый день или праздничный?
- Скорее второе.
- А на кого?
- Для воина ростом примерно как я, - пожал плечами Эйрик, оглядывая полки с разноцветными свертками. – Может быть, цвета сон-травы…
Мирослав посмотрел на Наместника так, словно сомневался, не издевается ли он, и выложил на деревянный прилавок тонкую ткань теплого желтого оттенка.
- Это что? – изумился Эйрик.
- Сон-трава как раз такая.
- Да вовсе нет, я видел в книге одного травника, что она – как… - Эйрик прищелкнул пальцами, пытаясь подобрать нужное слово, - как вечернее небо.
- А я вырос в деревне, и в лесу у нас только такие, - настаивал Мирослав, нахмурив кустистые брови.
- А я выросла в горах, - мягко вмешалась Аэлинн, - и видела весной прострел и желтый, и вот такой, похожий на темную сирень, когда она бывает с крупными лепестками.
- Правда? – удивился Эйрик. – Ну, тогда понятно. Мирослав, можно, мы сами поищем тогда?
- Посмотрите вот здесь. - Мирослав подвел их к трем внушительным корзинам, полным ярких лоскутков. Эйрик с Аэлинн покопались в одной, попытались уложить все как было, перешли к другой и вдруг одновременно схватились за край тонкой, но плотной ткани, пламеневшей сияющим ликованием настоящего пурпура.
- Это, конечно, очень хороший шелк, ее моя старшая дочь ткала, но кто же такой плащ наденет?! Может, что потемнее поищите, да и в том куске, что остался, на капюшон не хватит.
- Плащ будет без капюшона, - не терпящим возражений тоном сказал Эйрик.
- Но такой может надевать только…
- Не спорь со мной, - голос Эйрика был тих и строг, - мы ее покупаем, - и Наместник положил на прилавок мешочек с золотом.
Мирослав взвесил его на руке и поклонился – Эйрик со своим странным капризом, чего за ним раньше не водилось, все же был более чем щедр. И вдруг старый мастер догадался, почему Эйрик купил именно такую ткань. И для кого.
Тяжело вздохнув, Мирослав посмотрел на Наместника с жалостью: он был из тех, кто не верил, что принца через столько лет можно найти. Да, и если подумать хорошенько, кто поддерживает Наместника? Епископ? Пожалуй. Сестра? Наверное…
Эйрик, закусив губу, и пытаясь сделать вид, что не замечает, как на него смотрит Мирослав, забрал ткань и взял сестру под руку:
– Идем, солнышко. Нам еще надо ниток золотых купить. Ты ведь вышьешь по краю кайму?
Мирослав, вдруг устыдившись своего неверия, и не зная, как выйти из неловкого положения, угостил Аэлинн буреком, испеченным утром его женой. А когда Наместник с сестрой вышли на улицу, Мирослав совсем смутился и умилился, увидев, что Аэлинн разломила пирог пополам и протянула брату…
Эйрик приходил в сокровищницу раз в месяц, проверить, как хранятся старинные мечи, которым из-за их древности и ценности не полагалось быть в оружейной. Теперь привел он сюда сестру, и Аэлинн с тоской бродила среди сундуков, ларцов, открывая одну шкатулку за другой. Ей нужен был узор для вышивки на плаще, ткань для которого они купили накануне.
Будь они в горах, Аэлинн придумала бы его сама, как делала не раз, но плащ предназначался для будущего короля, и ей хотелось найти что-то, что было бы благородным, достойным и похожим на то, что носили прежние правители этих земель. Но, увы, пока ничего подходящего она не нашла ни среди вышитых королевских плащей, ни в книгах, а теперь, кажется, и в сокровищнице тоже…
- Думаю, что многие девушки в городе согласились бы прожить целый год без обновок, лишь бы попасть сюда, - улыбнулся Эйрик, подняв голову от древних ножен.
- Да? – засомневалась Аэлинн, а потом рассмеялась. – Я понимаю, о чем ты. У меня равнодушный вид? Я должна танцевать от восторга, попав сюда? Здесь очень красивые вещи, брат, такую красоту трудно не заметить, но я больше люблю цветы. Они – живые, они – Божьи. И, знаешь, я думаю, что ведь каждый из них когда-то Господь сотворил, и если поцеловать лепестки, можно представить, что целуешь создавшую их руку… - Аэлинн смутилась и опустила глаза. – Я понимаю, это работа искуснейших мастеров, но я бы предпочла не это украшение, – ее тонкие пальцы выудили из ларца тяжелую корону с изумрудами, - а венок из жасмина.
- Я понимаю, - Эйрик подошел к сестре и осторожно обнял ее, - и ты грустишь, что не можешь найти нужный рисунок, да?
- Да, - вздохнула Аэлинн. - Я тебе не мешаю?
- Нет, что ты, ты мне никогда не мешаешь, твое присутствие – это чудо! – покачал головой Эйрик, - и потом, я был здесь совсем недавно, и теперь просто заставляю себя все пересматривать, так, для порядка. Когда ты закончишь, скажи мне, и мы сразу уйдем.
Убирая в нишу в стене очередной меч, Эйрик вдруг поймал себя на мысли, что давно не спрашивал Аэлинн, как идут ее поиски. Обернувшись, он увидел, что его сестра склонилась над лежащей на крохотном столике для шкатулок фибуле и сосредоточенно срисовывает ее узор. Светлая прядь выбилась из ее сложной прически, и Аэлинн в который раз нетерпеливо пыталась заправить ее за ухо, а солнечный луч, пробивавшийся в узкое окно, золотил ее уложенные вокруг головы косы…
- Знаешь, я придумал: давай заведем традицию, ну, вроде той, что есть у вас дома. Я буду к тебе каждый вечер приходить, и мы будем разговаривать обо всем, - предложил Эйрик, устраиваясь на подоконнике в комнате Аэлинн. Он прикрыл решетку окна, щелкнул замочком, закрепил деревянную ставню и повернулся к сестре.
- Я так мало о тебе знаю.
- А я - о тебе.
- Твой отец спрашивал, можно ли Милану сюда приехать, когда он освободится. Это твой нареченный?
- Да.
По улыбке сестры Эйрик все понял – можно было больше ничего не спрашивать. - Ты его очень любишь?!
- Да. И он сказал, что я никогда его не потеряю. Что бы ни произошло.
Эйрик вздохнул:
- Я надеюсь, у вас будет именно так.
- А что случилось у тебя? - забеспокоилась Аэлинн, - ты сразу такой грустный стал.
- Я обручен с дочерью князя Ратислава, Цветанкой. Их земли неподалеку от столицы. Но когда он узнал, что я ищу принца и не собираюсь становиться королем, то запретил нам с ней видеться. И даже письма мои перехватывает. Я несколько раз пытался туда сам пробраться, даже кем только не переодевался, но меня каждый раз хватали. И князь в последний раз пригрозил, что выдаст дочь в тот же день за старика-соседа, если я там появлюсь!
Аэлинн с трудом удержалась, чтобы не прыснуть со смеху, представив брата коробейником или бродячим музыкантом.
- Но может, когда принц найдется, мы его попросим, чтобы он добился согласия князя на ваш брак.
- Я надеюсь, но сестричка, мы не знаем, что он за человек, какого нрава. Может, нам придется уехать отсюда… Хотя оставить королевство на жестокого правителя, даже законного, мне бы не хотелось. А если мы уедем, то я бы мог помогать твоему отцу, я умею ладить с лошадьми. Немного...
- А давай я попробую сходить туда, - предложила Аэлинн, не зная, как утешить брата. - Я бы могла переодеться бродячей музыкантшей. Знаешь, у нас в горах есть девушки, которые хорошо поют и умеют на чем-нибудь играть. Но они не странствуют, как менестрели, а живут дома, помогают родителям в их ремесле, и могут спеть на празднике, если их попросят. Если я надену свое дорожное платье, оно очень скромное, то вполне сойду за такую девушку. А пою я не так уж плохо.
- Опять же, как я мало о тебе знаю, - с мягкой улыбкой сказал Эйрик. – А на чем ты играешь?
- На лютне. Только, - расстроилась Аэлинн, - я не взяла ее с собой. Я же не знала, что останусь…
- Пойдем завтра и купим. У нас есть три лавки. Но, солнышко, я не хочу, чтобы ты шла туда. Князь Ратислав – человек жестокий. Я боюсь за тебя!
- Но давай мы хотя бы попытаемся. Я могу ей спеть и быстренько сказать, чтобы она не волновалась. И что нужно подождать, пока найдется принц.
Княжна Цветанка сидела в своей башне у открытого окна и пыталась написать письмо своей крестной Снежане, или, как ее называли родные, Снешке.
После попыток Эйрика встретиться с невестой, князь запер дочку в башне и позволял ей выйти только в храм и один раз в день в сад, но переписываться со своей двоюродной сестрой не мог запретить: вмешательства, а тем более, ссоры со Снежаной и ее могущественным мужем, он не хотел.
«Дорогая крестная! – писала княжна, - здравствуй! Надеюсь, ты и дядя Лазарь здоровы. Отец просил передать вам своей привет. У меня все хоро…» - Цветанка от волнения посадила кляксу, отодвинула пергамент и задумалась. Что написать? Все как раз совсем не хорошо, но отец все ее письма прочитывает. Он сам так говорил еще на прошлой неделе, когда она получила ответ крестной. Или он это просто так сказал, чтобы она боялась написать лишнее… «Каждое утро я иду в храм, потом гуляю в саду», - это истинная правда, только, можно сказать, под конвоем.
И вдруг внизу, под самой башней кто-то тронул струны лютни, полилась сложная мелодия, а потом ветер донес до несчастной Цветанки и слова:
Я так тебя люблю, что никогда
Твой путь не омрачит моя измена,
И даже если ты не скажешь «да»,
Не суждено мне вырваться из плена…
- Вот счастливая, - подумала княжна, подбежав к окну и увидев далеко внизу девушку в зеленом, - она может ходить, где хочет…
Цветанка постучала в дверь и потом долго ждала, пока приставленная к ней новая служанка возится с замками. – Приведи эту девушку, что поет под башней, в сад, я хочу послушать ее пение и щедро заплачу. Да и в сад я сегодня не выходила еще. Отец об этом знает. Иди же, я не сбегу! – не в силах скрыть нетерпение, прикрикнула на девушку княжна и тут же устыдилась. «Может, она согласилась шпионить за мной не от хорошей жизни, а вдруг ее запугали, принудили…»
- Я не гневаюсь на тебя, - быстро сказала Цветанка, - поспеши, вдруг она уже ушла.
Как это ни было странно, но спуститься в сад ей позволили. Правда, чуть ли не за каждым кустом кто-то прятался, и Цветанке вдруг стало смешно. «Интересно, есть ли среди этих слуг воины? А как бы они себя вели, если бы шли в разведку на войне? Их же сразу бы обнаружили…»
Впрочем, думать про соглядатаев она дальше не стала. У скамейки, окруженной кустами жимолости, стояла тоненькая светловолосая девушка. Судя по ее одежде, родом она была издалека – плащей такого покроя княжне видеть еще не приходилось.
- Садись, пожалуйста, - княжна Цветанка устроилась на скамейке, с любопытством разглядывая гостью. Та скромно поклонилась и присела на самый край. Цветанке она сразу понравилась: в тонких черта ее лица было что-то очень располагающее, благородное и даже знакомое. И княжна уже пожалела, что взяла из башни мешочек с золотом, а не новый плащ или украшение – предлагать этому барду деньги было как-то неудобно.
- Что ты хочешь услышать, госпожа? – спросила девушка, улыбнувшись княжне. – Я знаю много разных песен, - она коснулась струн, нахмурилась, начала настраивать лютню и тихо сказала: - ты ведь знаешь, что Эйрик нашел родных? Я его двоюродная сестра, меня зовут Аэлинн.
Больше всего княжна в этот момент жалела, что не может обнять ее – ведь за ними наблюдает столько глаз.
- Прости, я бы тебя расцеловала, но за мной следят.
- Догадываюсь, - усмехнулась Аэлинн, - Эйрик просил тебе передать, что когда он найдет принца, то попросит его уговорить твоего отца на ваш брак. А пока нужно тянуть время. Я спою тебе то, что поют на моей родине, - громко продолжила она.
- Я буду рада послушать, - важно кивнула княжна, с трудом сдерживаясь, чтобы не улыбнуться, – она знала, как сильно Эйрик хотел разыскать свою семью.
Эйрик, ждавший сестру на опушке рощицы недалеко от городских ворот, уже места себе не находил. Он уже столько раз пожалел, что согласился на предложение сестры, столько раз обругал себя как только мог, что позволил Аэлинн пойти в город. «Как ты отпустил ее туда, в это логово драконье, одну, без защиты? А вдруг что-нибудь случится…» Он в ужасе вскочил на ноги, схватил поводья обоих коней и решительно направился к воротам. У него было такое грозное лицо, что стражники, которым строго-настрого было приказано ни под каким предлогом не пускать Наместника, не посмели преградить ему дорогу. К счастью, он успел сделать всего пару шагов по той земле, находиться на которой князь ему запретил: Аэлинн уже шла ему навстречу. Эйрик, забыв обо всем, подбежал к ней, обнял, подержал ей стремя, потом взлетел в седло сам, и через миг они уже мчались по дороге, ведущей в столицу королевства.
- Я так жалею, что отпустил тебя, - признался Эйрик, когда они уже почти были у столицы и пустили коней шагом: погони, судя по всему, можно было не опасаться. Наместник тяжело вздохнул и виновато заглянул сестре в лицо:
– Прости.
- Я молилась Пресвятой Деве и святой Кикилии, - улыбнулась Аэлинн, - чтобы ничего не случилось.
- Слава Богу, что с тобой все хорошо! Жаль, у нас нет почтовых голубей или чего-то такого, - чувствовавший себя виноватым Эйрик все никак не мог успокоиться.
- Таким голубем буду я и еще раз туда схожу – как только мы найдем остальных. И потом, признавайся, ты же рад новостям от Цветанки! Знаешь, страшно было только пока она не пришла, а потом уже легко.
- Я хочу сделать тебе подарок, чтобы этот день был не только страшным. Мы сейчас поедем домой не по прямой дороге, завернем в одну деревню, Светозарево, где живет один из лучших бардов в королевстве. Он слепой, но у него… знаешь, я иногда думаю, что из-за чистоты сердца Господь дает ему иное зрение, знание. Не как прозорливость у святых, я не сравниваю пока, но Крстимир - удивительный человек. На пирушках не поет, конечно. Мне кажется, едва его племянник станет совершеннолетним, Крстимир уйдет в монастырь. Поет он изумительно. Вот сейчас сама услышишь.
Знаменитый слепой певец сидел на поляне за деревней, под старым ясенем. У него были темные, чуть седеющие волосы до плеч и узкое лицо. Рядом пристроился со второй лютней его племянник, пятнадцатилетний Сандро, тоненький и остроносый. Как всегда, послушать Крстимира собралась целая толпа. Все были так поглощены пением, что не обратили внимания на Наместника, и он с сестрой смогли подойти к барду только тогда, когда все начали расходиться: в это время Крстимир всегда уходил домой, чтобы не пропустить вечернюю службу.
- Здравствуй, дитя, - он протянул к Аэлинн руки и осторожно пожал ее пальцы. – Слава Богу, что ты уже здесь.
- Вы так поете, что забываешь, что стоишь на земле, - сказала Аэлинн. – Когда я услышу вас снова?
- Не скоро. Вернее, не очень скоро. Когда в твоем городе будут сразу две свадьбы – не забудь приехать за мной. Договорились?
- Обещаю, - Аэлинн подумала, что «твой город» и «две свадьбы» - это что-то очень странное, но от Крстимира исходило такое спокойствие, что сомневаться в его словах она бы никогда не стала. Скорее уж, в своей способности правильно его понять.
- Крстимир, у меня еще и дело к тебе есть, – Эйрик присел на корточки перед бардом. – Мне нужно найти тех, кого зовут Зимородок и Голос золотых стрел. Ты не слышал о таких?
- Когда Сандро был маленьким, а я еще видел, мы с сестрой, его матушкой, прозвали его Зимородком – он был такой шустрый, любопытный, везде поспевал, - улыбнулся Крстимир.
- Правда?! – Эйрик от удивления едва удержал равновесие и уперся в землю руками. – Значит, остается один человек… Уже скоро… Я бы тебя обнял, но не решаюсь… Можно, я осторожно? Но мне придется забрать Сандро, пока не соберутся все. Но я же не могу оставить тебя без помощника, - заволновался Эйрик.
- Я не младенец, могу и сам управиться.
- Нет, так не пойдет, - запротестовал Эйрик. – Сандро, - повернулся он к пораженному юноше, которому совершенно не хотелось уезжать от дяди в город, - у кого из королевских стражей родичи живут в вашей деревне?
- У Златибора, Славко и еще у Ведрана, - припомнил Сандро.
- Первым двум я бы не доверил даже и лягушки. А вот Ведран подойдет, он добросердечный и терпеливый. На то время, что тебе придется пожить в столице, он будет помогать твоему дяде. К тому же, у него старенький дедушка, и он все понимает. Как тебе это, Крстимир?
- Мне не хочется, чтобы ты беспокоился из-за меня, я того не стою.
- Я должен за всех беспокоиться. Пока Короля нет, - рассмеялся Эйрик, – а потом сразу перестану, - пошутил он. – Я думаю, Ведран будет рад пожить дома и никуда не ездить, да и жалованье я ему прибавлю. Так что не переживай за него. А тебя, Сандро, я дня через три жду в столице.
- Как раз в воскресенье причастишься и поедешь, - сказал племяннику Крстимир. – Не бойся, тебя там не обидят, - добавил он тихо.
- Ты же не в тюрьму идешь. Будешь навещать дядю как только пожелаешь, будешь петь, где захочешь, где позовут, - поддакнул Эйрик, который расслышал, что сказал племяннику Крстимир. - Я тебя ни в чем не стесняю, просто нужно, чтобы все… вы трое жили в одном городе. Пока принц не найдется.
Ехать в столицу Сандро не хотелось совершенно. Нет, он бывал два раза в городе, пел там по приглашению друзей дяди, но жить там – нетушки, увольте. А тем более в королевской крепости. А вдруг Наместник уже обо всем забыл, и его просто вышвырнут за ворота?
После Причастия накануне и ободряющих слов и их деревенского священника, отца Симеона, и дяди, стало легче, спокойнее. Но в городские ворота он въезжал все же с опаской. «У нас есть наши святые и наши улыбки», - прошептал Сандро присловье, которое часто слышал в родной деревне.
Горожане спешили по своим делам: кто-то тянул за рога упирающуюся козу, кто-то спорил с торговцем луком и петрушкой о цене. Все были заняты, и даже у ворот не обратили на него никакого внимания. Ну, ладно, уже что-то. Теперь вверх, к крепости. Заблудиться Сандро было бы сложно – ее было видно отовсюду. А собор – и того выше – Сандро поймал золотой луч с его купола в ладонь и улыбнулся первый раз за всю дорогу. Теперь оставалось самое страшное: въехать во двор крепости и появиться дома - у Короля, в общем-то. Хотя пока – только у Наместника, но это мало успокаивало. Сандро склонил голову перед образом Спаса на воротах, спешился и нерешительно шагнул вперед… Под аркой булыжник отозвался эхом под копытами его коня, и Сандро подумал, как же здесь все звенит от цокота, если кто-то на полном скаку влетает во двор.
И только оказавшись внутри, он выдохнул: выгонять его не собирались. Даже наоборот. Здесь его уже ждал Наместник, донельзя чем-то довольный, а из сада бежала встречать Аэлинн.
- Добро пожаловать! – Наместник широко улыбался. – Тут за мной с утра человек десять ходят и канючат, чтобы ты к ним домой пришел петь. «Что ко всем сразу? – спрашиваю. - Вставайте в очередь, - говорю я им…», - со смехом закончил Эйрик. - Идем, тебе комнату твою покажу. Оттуда весь город видно!
| |
|
Христианское творчество / Анастасия Даль / "В горах мое сердце" глава 4-5
