«Современная идиллия» . Книга вторая –«ИСЦЕЛЕНИЕ».. Эпиграф:»Прошедшее и настоящее подобны двум статуям со многими изъянами: одна, извлеченная из обломков прошлого, искалечена; другой совершенную отделку даст только будущее.
Ф.ШАТОБРИАН – «РЕНЕ»
Глава первая ЛАРЫ И ПЕНАТЫ
Первая поездка в Покров разочаровала Тоню: народу в электричке было битком. И хоть ехать было недолго, стоять в проходе было утомительно. »Угораздило нас отправиться в дорогу в выходной день! Лето. Все спешат выбраться из города на свежий воздух: у кого- то дача своя, у кого-то - съемная на лето, а кто и в лес по грибы да ягоды собрался. Надо было поехать на неделе, как предлагал Константин. И что я заупрямилась.?
Вот уж истинно говорится, что у бабы волос длинен, да ум короток. Ведь, в который уже раз, стоит мне заупрямиться, настоять на своём, как обязательно что-то оказывается не так, как надо. Не знаю, почему так получается, а только умеет КИС всё предвидеть, словно дар у него такой. И ведь что интересно - когда я жила одна, решала все свои проблемы сама, у меня всё как-то удачно складывалось., а с тех пор как поженились, чем дальше живём, тем чаще случаются ситуации, когда, словно кто-то постоянно наталкивает меня на мысль, что лучше бы я поступала так, как советует муж. Мои собственные решения оказываются почему-то неудачными, словно бы я поглупела…
На вокзале их встречал невысокий, длинноволосый мужчина, приятель Ступина. .
_Здравствуйте отец Серафим.- приветствовал его Константин Ильич ,-Позвольте Вам представить мою супругу Антонину Викторовну.
-Рад знакомству. Давно ждал,- отвечал, улыбаясь, батюшка.
«Т ак это и есть его приятель - священник! А забавно наблюдать, как мой долговязый седой муж склоняется перед своим молодым приятелем, называя его отцом.» Она знала, что так принято называть всех священников, но думала, что на близких, на друзей это правило не распространяется…
-Очень тронут Вашим вниманием, батюшка - сказал Ступин, в ответ на предложение подвезти их до дома. - Предупреждая о нашем приезде, не ожидал, что так обеспокою Вас, что Вы даже возьмете на себя роль таксиста.
_Есть о чём говорить! Да мне и по пути: навещал тут неподалёку болящего. Меня, по моей просьбе, назначили в здешний храм. Так что, если переберетесь в родные пенаты, при Вашем желании, видеться сможем чаще, нежели до сих пор.
..Антонина не ожидала, что дом окажется таким большим. Вошли они через парадный ход. Её несколько удивило, что въезд во двор оказался где-то в стороне, а парадное крыльцо выходит в цветник, куда они попали через калитку. В прихожей одна стена выходила на застекленную веранду,- еще один богатый цветник, - другая была занята купейным шкафом.
_ Раздевалка для гостей - пояснил, как бы между прочим, муж.
-Ты музыкант?- удивилась Антонина, обнаружив в зале концертный рояль.
_ - Куда мне! Это тоже для гостей.
. – И часто у тебя тут гости бывали?
-Первые будут, когда мы с тобой тут станем справлять сразу и свадьбу и новоселье.
_ Размах у тебя!
- Так это же первый настоящий праздник в моей жизни предстоит. Вся надежда на тебя.
_ А что я?- рассеянно спросила она, разглядывая картины на стенах и огромный ковер посреди гостиной.
-И ты еще спрашиваешь! Прекрасно знаешь, что от одной тебя зависит, состоится ли праздник вообще и будет ли так хорош, как мечталось.
…Три спальных, хорошо оборудованных, согласно предназначению, комнаты. Гардеробная. Еще одна комната, где стояли два узких дивана и небольшой газетный столик на высоких ножках, вазон с цветами. Две двери: одна вела в столовую, другая - на кухню. Всюду было просторно. Всюду - цветы в вазонах и картины на стенах.
-Удивил ты меня. Твои хоромы не сравнишь, конечно, с моей двухкомнатной малога-
бариткой.
-Есть еще второй этаж...
-А там - что?
-Идём, продолжишь осмотр.
-В другой раз. Что-то мне не по себе. Похоже, не жалуют меня твои лары и пенаты.
-Как они могут осмелиться? Ты не гостья здесь, а хозяйка.
-Не спеши меня им рекомендовать. Еще не известно, как всё сложится…
Константин обнял жену, сказал, целуя,- «Как бы ни сложилось наше будущее-
в этом доме ты - хозяйка. Он давно переписан на твое имя. Сама знаешь - на этом свете у меня нет близких, кроме тебя. Я понимаю, тебя смущает мой возраст. Я и сам не забываю о нём, а потому заранее позаботился о том, чтобы всё моё имущество, все мои накопления в банке принадлежали тебе.»Ты не говорил мне об этом».
_ Случая не было, а сейчас как-то к слову пришлось.
- Спасибо, КИС, за твою постоянную заботу обо мне!
-Спасибо, что ты вошла в мою жизнь, и теперь, слава Богу, мне есть о ком заботиться.
Знаешь, когда заботишься только о себе, жизнь словно бы теряет смысл. Я всегда удивлялся, когда видел, как некоторые люди погружены в неумеренные, словно бы показушные нежности к своим животным: кошкам, собакам, иногда даже крысам, но
со временем понял: эти животные заменяют им близкого человека, например, ребенка.
_ А я для тебя - кто?
-Ты для меня все. Ты смысл моей жизни, моё настоящее и будущее.
=Немного пафосно. Ты не находишь?
-Нет, не нахожу!
Прижавшись к нему и заглядывая ему в глаза, она прошептала:
_А если я не одна?
-Ты хочешь сказать, что у тебя есть ребенок?
-Не у меня, а у нас с тобой. Ему уже три недели. И что ты на это скажешь?
_Скажу, что если это не шутка, то удивила ты меня покруче, чем я тебя своими
хоромами
-Ты, вроде, не очень обрадован?
-Сложное чувство. С одной стороны моя душа взлетела куда-то под самые небеса
от такой невероятной новости, чувства счастья, еще не испытанного мною, с другой - сердце
сжимается от страха и какой-то словно бы вины перед тобой, что не поберег тебя. Отцом
я еще не был, но я достаточно информирован, как достаются дети женщинам. Чтобы не потерять тебя, я не мог и думать о том, что у нас могут быть дети, учитывая мой возраст.
-То то и оно, миленький! Не зря говорят: »Старый конь борозды не портит».
Я очень хотела ребенка, но боялась больше за себя, а не за тебя, В тебе не сомневалась,
а вот в се5е была не уверена: боялась, что устарела, опоздала родить и когда убедилась, что мои опасения напрасны, я от радости готова была пуститься в пляс. Думала, что твоя реакция будет такой же, но ты, как всегда, думаешь не о себе, а о том, как бы твоей Тонечке не было бы худа. Радость у меня. Радость и у тебя. Давай радоваться вместе. Тебя, может, разочаровало то, что я несколько сдержанно хвалю твой дом, твои ярко выраженные хлопоты, направленные на то, чтобы порадовать меня. Но у меня теперь такое странное состояние, словно я несу в себе какой-то драгоценный напиток, боюсь его расплескать. Я даже ходить стала медленнее. Всё боюсь: не споткнуться бы, не удариться обо что-нибудь. Вот и на второй этаж не хочу подниматься, и дома твоего побаиваюсь. Ты уж извини меня. Я знаю: ты мечтал о скором нашем переселении сюда, но, сам понимаешь, при сложившейся ситуации мне дучше пока не менять ни место жительства, ни образ жизни. Я должна быть под постоянным наблюдением врача и, по-возможности, избегать стрессов. Так что вместо праздников нам предстоят будни, полные забот, и, возможно, огорчений. Пока что я чувствую себя хорошо, но как будет дальше развиваться беременность, трудно предсказать, учитывая теперь уже именно мой возраст.
Слушая озабоченный монолог жены, Константин Ильич даже покраснел от волнения и тревоги. Он чувствовал, как подскочило давление и как разгорелось его лицо. Сейчас, при взгляде на него, можно было предположить, что они с женой ровесники- так резко помолодел он от радостной, в то же время и тревожной вести.»Конечно, ни о каких переселениях пока и речи быть не могло, но приезжать сюда они станут, как смогут-
чаще. » В Москве летом дышать нечем. А тут, как в деревне, кругом зелень, воздух лучше, чем на любой даче. Да и удобства не те, что в ее квартирке: в доме две ванных комнаты, душевая. Кладовая с двумя холодильниками последних марок - забита продуктами.
В магазин ходить не надо: достаточно позвонить и доставят на дом любые продукты, не
лежалые, а самые что ни на есть свежие. И сад. Она же еще не видела сад!»
-Пора бы нам перекусить.- неуверенно сказал он. - Ты не против, если я накрою стол в саду?
-Против сада я не возражаю, но накрывать стол станем вместе. Или ты меня уже записал в инвалиды? Беременность - не болезнь. Это, как говорит мой врач, омоложение для женщины. Так что до инвалидности дело пока не дошло.
. … Сад и впрямь был хорош. Он начинался прямо от цветника возле парадной двери,
обегал по периметру широкий двор и устремлялся вдаль по широкой луговине. Необычной была его планировка: здесь нашлось место не только фруктовым деревьям и ягодникам, но
местами он был похож на смешанный лес - так часто встречались тут ёлки и берёзы, даже осина и кусты шиповника.
Обеденный стол размещался посреди своеобразной клумбы, в центре которой
раскустилась сирень, ветки её наклонялись над столом. Она уже давно отцвела, но Тоня представила, как тут будет красиво весной, когда армат сирени будет овевать их.
Пообедав, решили побродить по саду. Миновав яблоневые и грушевые по-
садки, оказались, как бы на опушке леса, среди берез вперемешку с рябинами, тонкими
осинками, кустами вербы. Под ногами была настоящая лесная дернина.
-В твоём саду грибы случайно не растут?
-Можно поискать, но надежнее заглянуть в теплицу. Там у меня должны быть шампиньоны.
- Ты говорил, что редко здесь бывал. Кто же тебе тут взрастил всё это?
-Взрастил Бог! - серьёзно ответил он,- а сажал всё сам на протяжении многих
лет, еще с той поры, когда только намеревался строить дом. Сперва намечалась здесь маленькая дачка. Это позже представилась возможность обзавестись домом. Его строили
без меня .Доглядывал за всем знакомый архитектор. Разумеется, не бесплатно. Но хороший дом требует серьёзных вложений. Когда- нибудь мы с тобой все-таки переедем сюда и ты сама убедишься, насколько дом этот уютен, просторен и удобен.
Вечером зашел, как и обещал, отец Серафим. Он принес освященную просфору и
маленькую иконку Константина Великого- святого покровителя хозяина дома.
_ Благодарю Вас, Отче, от всей души. Я давно намеревался купить сей образ, но
хотел найти размером побольше…
-Что большой размер, что маленький, всякая икона есть святыня. Пусть будет
пока такой образ. Будет Богу угодно, найдете такой, какой Вам хочется. Иконы святого Константина у нас редки.
_ Каково хозяйке в наших палестинах?- сменил гость тему разговора.
-Не огляделась еще,- несколько смущенно ответила Антонина.
_ Вы коренная москвичка, я слышал? Вам тут кажется слишком тихо, как бы даже глухо. К этому тоже надо привыкнуть. Но место тут хорошее. И дом, и сад. Божья благодать да и только.
-Красиво тут, я заметила, но очень непривычно, роскошно для меня.
. –Радуйтесь и веселитесь, сказал Господь. Значит, пришла Вам пора приобщиться
Божьей благодати. В церковь ходите ли?
-Редко.
_ Вам сейчас надо не забывать обращаться к Божьей Матери. Новую жизнь начинаете. Без её помощи и покровительства не обойтись. Наезжайте к нам почаще. Город наш носит святое имя Покрова Божьей Матери. Здесь молитвы к Ней особенно доходчивы. В храм наш приходите вдвоём и будет над Вами благословенье Господне. Я знаю, что вступая в брак, Вы повенчались, как положено всякому христианину. Похвально, что соблюдаете Закон Божий. Ну и Он не оставит Вас.
_ Прошу к столу,- прервал их беседу Константин, - Чем богаты, тем и рады! Благословите, Отче, трапезу. Впервой садимся за стол в этом доме.
Глава вторая. ЧЕРНОРИЗНИК
До принятия пострига о. Серафима звали Алешей. Он был местный уроженец. Отец и мать тоже были коренные жители: отец работал на местном заводе железобетонных изделий, мать - на кондитерской фабрике. Заработки были низкие и она иногда приносила домой «гостинец» - несколько шоколадных конфеток. Так делали все, но в облаву попала
она одна. Её судили, дали пять лет тюрьмы. Отец, оставшись вдвоём с Алёшей, стал выпивать и однажды, в подпитии, не заметил, как на голову ему опустилась
железобетонная плита. Хоронили его в закрытом гробу, не дали мальчику даже попрощаться с родителем. Алеше было двенадцать лет в ту пору. Заботы о нём принял на себя дядя Леонтий. Сам он жил в коммуналке, у Алешиных родителей была однокомнатная квартира. Дядя похлопотал о родственном обмене, в результате которого они взамен своего жилья получили двухкомнатную квартиру. Одну из комнат дядя тут же
загромоздил радиолюбительской аппаратурой, разными инструментами и кипами журналов
для радиолюбителей. Жить им пришлось в Алешиной комнате вдвоём. Мальчика это не угнетало, тем более, что дядя был человек трезвый, верующий в Бога. В каждой комнате он повесил по образку.
-Это вот образ Спасителя нашего Иисуса Христа,- пояснял он Алёше,- а это - Николая Угодника. Еще бы достать иконку Покрова Божьей матери, чьё имя носит наш город. Я давно ищу, но не встретилась она пока мне.
-Дядя Леонтий, а зачем Вам столько икон? Хватило бы и одной.
-Много ты понимаешь! Да и как может быть иначе, если в школе вас учат, что Бога нет, родители твои неверующие. Я сколько раз пытался втолковать сестре, что без иконы жилье беззащитно, да она была под влиянием твоего отца, который и мысли не допускал о том, чтобы хоть раз в жизни лоб перекрестить. Так и умер позорной смертью:
в пьяном виде и без покаяния и причащения. Страх берет, что его ждёт там, где он
.теперь обретается.
Алёше исполнилось семнадцать, он только что закончил десятилетку, когда вернулась из заключения мать. Алёша даже не узнал её, так она изменилась, постарела.
_Что, сынок, не узнаешь маму-то? Тюрьма никого не красит. А я еще подхватила там
туберкулез. Не работница я теперь: на фабрику из-за болезни не примут, а дворником
либо уборщицей, я долго не протяну. На тебя теперь вся надежда. Что думаешь делать?
_ В духовную семинарию он собрался поступать,- ответил вместо Алёши дядя Леонтий.
-Небось, ты настропалил парня!
. _Нет, мама, я сам так решил и от своего намерения не отступлю. Если сейчас ты нуждаешься в моей помощи, я пока отложу учёбу, поработаю где-нибудь…
-Не пори горячку!- опять вмешался дядя. - Или я не брат твоей матери? Слава богу,
не инвалид и моего заработка на двоих хватит, как хватало нам с тобой, а в семинарии ты будешь на всём готовом. Главное - не избалуешься. Не понравится тебе там, всегда можно
уйти. Только вот - куда? Тебе от веры не отказываться! А в Армии, куда тебя сразу же заберут, лба перекрестить негде, и нательный крест сорвут с шеи, такой стал народ шалый теперь, даже в нашем благословенном городе.
-Тоже придумаешь - благословенный!
-Ничего-то ты, Нюра, не знаешь! Сколько раз пытался я втолковать тебе, что «без Бога-
не до порога!» Неужто и страдания не смягчили твою душу? А ты представь себе, что город наш зародился на святом месте. Жил тут святой Антоний и место это называлось Антониевой пустынью. После его смерти образовался тут монастырь во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Позже на месте монастыря выросло большое село. Покровское. Широко, богато жили наши предки, торговлей занимались, ремеслами разными .Так постепенно образовался город Покров. На торговых путях стоял, славился своим благочестием и разумным поведением местного населения.
-И откуда тебе, Лёвка, всё это известно?
-Интересовался, вот и узнал. Каждому доступно, только интерес надо приложить да терпение и будешь не темной малограмотной бабой, а просветленным, угодным Господу Богу человеком.
-Может ты и прав! Спорить не стану. Если тебе, Алёшенька, по душе это занятие,
поезжай. Может и впрямь примут тебя, всё меньше забот у матери. Прав Леонтий: там ты под приглядом будешь, не избалуешься. Молодежь стала теперь какая-то дикая, а ты у нас, словно Красна Девица. Заклюют, затопчут тебя, хоть бы и в Армии. А ведь один ты у меня,
словно свет в окне.
…Много лет прошло с того приснопамятного разговора. Мать давно умерла. Вот и дядя год, как упокоился на местном кладбище. Много воды утекло, много событий прошумело над Россией и над родным городом бывшего Алеши, а ныне Отца Серафима:
Вот уже три года носит он монашескую скуфью - стал-таки «черноризцем», как предрекал дядя Леонтий. Мудрый был человек и почти святой жизни: не было у него семьи, кроме них с матерью, но до глубокой старости вечно он был в хлопотах и заботах о других. У
самого, кроме его радиоаппаратуры, ничего и не было. Все, что наживёт, раздавал то в храм на восстановление его, то болящим, порой и малознакомым ему людям. И почти до последнего дня все трудился. Когда уж силы оставили его, нанялся «смотрителем»,
как деликатно выражается Константин Ильич, в его доме, на время отсутствия, довольно
длительного, самого хозяина. «Этим он и положил начало нашему знакомству. Во всём видна рука Божия, за что бы ни брался этот истинный подвижник. И мне век благодарить его и за доброе наставничество, и за поддержку в трудные жизненные моменты. Царство ему небесное! И еще запали в душу материны слова: »Один ты у меня, словно свет в окне». Да. Права ты была, матушка,- единственный я твой молебщик на земле. Как забудешь это твоё завещание?»
Отец Серафим редко обращался к воспоминаниям. Слишком заняты были дни и часы его жизни размышлениями не столько о мелочах повседневности, сколько о сложности путей человеческих. Взять того же Константина Ильича .Сегодняшнее его обличье и благолепно, и вызывает приязнь и даже уважение, но сколько кривых дорог пришлось пройти человеку, пока Господь не указал, в чем же его настоящее призвание.
Супруга его попроще, хотя тоже хлебнула в детстве и в юности горечи жизни, что называется, полной мерой, а вот встретился на её пути человек достойный, смог наставить
девочку на путь истинный и выросла она, как ухоженная яблонька. В свою пору расцвела
и Бог даст принесет добрые плоды.
,..А вспомнил он прошлое, когда после обильного обеда уединились они с Константином Ильичем среди цветника на веранде, пока хозяйка хлопотала на кухне,
убирая посуду. Затаённым ли своим мыслям отвечая, или по другой причине, а только приступил его новый знакомый с расспросами о том, как да почему о. Серафим подался
в монахи:
-Смолоду призвание у Вас было или под чьим - то влиянием? Сейчас, знаю я, что желающих стать священнослужителями много стало людей самого разного пошиба. Одного
судьба прижала так, что хоть в омут головой, вот и бежит в монастырь. У меня у самого бывали такие моменты, только вот монастырей не было в ту пору. Впрочем, знавал я одного молодого человека, который в первые послевоенные годы, открыто заявлял, что мечтает стать священником. Он заканчивал десятый класс, был круглым отличником, тут
судьба и подкинула ему молодую корреспондентку, чтобы дать читателям её газетёнки
положительный образ молодого героя нашего времени, разумеется, отличника, комсомольца, активиста. Отличником он был, активистом тоже, а вот комсомольцем нет: этого ему
его идеология не позволяла. И было это неподалеку от славного города Мурома,
в еще не менее славном селе Карачарове, где, по сказкам, сидел и копил силушку
непобедимый русский богатырь Илья Муромец. Места там сказочные. Может, и сбылось
намерение храброго юноши, земляка славного Ильи. Тем более, что корреспондентка, может и не шибко была умна, но имела доброе сердце. Не стала она расписывать, что за новый богатырь растёт в том ли сказочном селе Карачарове. А могла бы и лодку раскачать и такие ли пошли бы круги, такие ли бы волны поднялись! Не уцелеть бы юноше. А там, кто знает? Неисповедимы пути Господни.
-Это Вы правильно сказали,- согласился собеседник.- Вы спрашиваете, как я
попал на свою стезю? Тоже ведь всё не так просто было, хотя времена уже переменились,
репрессии мне не угрожали, а тоже всё, как утверждали классицисты, зависело от места , времени и обстоятельств. Я, как и вы, полагаю, что всё в руках Божиих. Всё в Его Воле. Не в пример Вашему юноше, я никогда не задумывался не только о том, чтобы
стать священником. Я плыл по течению и мне было всё равно, кем я стану: рабочим ли,
или в конторе где-нибудь стану сидеть, закончив институт. Но нашелся человек, который
натолкнул меня именно на эту дорогу, за что я благодарю его и всегда буду благодарить, вспоминая в моих молитвах.
-Как я понял, Ваш родственник присоветовал Вам поступить в духовную семинарию.
Но это отнюдь не означает монашество…
-Проблема пострига возникла уже по окончании учёбы. Как бы в наследство от дяди, зародился у меня, еще в стенах училища, особенный интерес к истории, и , в частности, к истории наших мест. Известно ли Вам, что земли здешние некогда принадлежали патриаршему двору? А коли так, должны быть в архивах патриархии
какие-то документы, свидетельствующие о тех давних временах… Учебная нагрузка семинаристов такова, что даже подумать нельзя было о том, чтобы отвлечься от обязательных предметов. Да они и увлекали меня, ибо, в большинстве своём , тоже были связаны с прошлым, с историей духовного становления людей.
Каникулярное время я проводил, в основном, в качестве послушника при монастыре, где была наша семинария. Вот тогда и зародилась у меня мысль о постриге. »Учебу закончишь, -сказал мне мой духовник, -тогда и поговорим, если не передумаешь.» Я не
передумал и год после училища провел в монастыре в качестве послушника. Только
после этого стал монахом, изъявил желание послужить в храме сперва младшим дьяконом, потом меня возвели в чин иеромонаха и я напросился, чтобы меня направили сюда.
-И как, идут ваши исторические изыскания?
_ Я не оставляю их, но дело подвигается не так скоро, как мечталось бы, но всё в руках
Господа Бога. Будет на то Его воля, может я и смогу достичь намеченной цели.
-Но пока что Вам приходится больше заниматься днями сегодняшней быстротекущей жизни?
_ Тяжелая это ноша,- вздохнул отец Серафим,- без постоянной, повседневной, ежечасной и даже ежеминутной помощи Божией не вынести её. К слову, я рассчитываю на Вашу помощь в моих сиюминутных трудах, а потому молю Бога, чтобы Вы с семьей не замедлили переселиться сюда из Москвы. Здесь Вам найдётся достаточно материала для творчества, да и пользу людям принести можете…
-Что ж ! Я, как и Вы, уповаю на Господа Бога, на его помощь и поддержку, хоть и сознаю себя великим грешником. Но Господь приходил, чтобы спасти падших, но уверовавших в Него. Стараюсь укреплять свою веру в Бога постоянными размышлениями на эту тему. Вот и общение с Вами, отец Серафим, помогает моей душе в её борениях.
. _ Знаю, что здесь Вы частый посетитель храма, постоянный жертвователь на его
нужды. Едва ли в Москве у Вас находится столько же времени, чтобы бывать в столичных богатых соборах, с их чудотворными иконами, с пышным богослужением.
-Бываю и там, но Вы, как провидец, правильно угадали, что меня больше привлекает
богослужение в простой деревенской церкви, нежели в прославленных соборах, где народу столько бывает, что не повернуться.
Глава третья. В МОСКВУ! В МОСКВУ!
Константин Ильич никогда не мог понять, почему герои Чехова в пьесе «Три сестры»
с таким вожделением мечтали о переезде в Москву, где они увидят, наконец, небо в алмазах. Он полагал сестёр этакими восторженными провинциальными барышнями, которые живут одними мечтами, мало соприкасаясь с окружающей их действительностью.
Как они намеревались жить в Москве, с их мечтательностью и почти потусторонней
духовной требовательностью? »Небо в алмазах, и тогда, и сейчас, возможно увидеть
лишь вдали от шума городского, от переполненных всякого рода движением столичных улиц, куда стекаются все поезда страны, все автомашины из городов и сёл, все молодые и старые искатели счастья и справедливости. Века проходят за веками, а люди всё продолжают верить, что только там, наверху, находятся те истинно умные и добросердечные люди, которые способны в одночасье решить все людские проблемы, сколько их ни наваливай. Но люди - всего лишь люди, даже будь они семи пядей во лбу, решить они могут лишь те проблемы, ответить на те вопросы, которые уже созрели и пришло время с ними разобраться. Как хлеб, высеянный в поле, не созреет раньше положенного срока, какая бы ни стояла погода, так и дела государственные важные, и дела мелкие и мало-
значащие для жизни страны, имеют свой час, свою минуту решения их в положительном ли, в отрицательном ли смысле.
У супругов Ивиных- Константина и Антонины- тоже было дело государственной
важности, разрешить которое они намеревались в Москве, причем, отнюдь не прибегая к
помощи высокого начальства: они ждали прибавления семейства. Мать считала, что это должно произойти обязательно в столице по целому ряду, на ёё взгляд, немаловажных причин: во- первых, это её родина и она хотела, чтобы ребенок тоже появился на свет столичным жителем…»Да и вообще в Москве и врачи лучше, и обслуживание и всё..»
Чем-то она напоминала одну из Чеховских героинь, считавшую, что в Москве »небо в алмазах». А ведь Антонина выросла, здесь, прожила первую половину своей жизни и всякого навидалась. Фонари, назойливую рекламу, что лезла в глаза яркими разноцветными огнями, видеть приходилось, а вот алмазы… да где их тут разглядишь
в этой стихии огня над столицей?
Тут автор вынужден сделать остановку в плавном повествовании о жизни своих героев, чтобы объяснить некую метаморфозу, которая хотя и носит вводный, справочный характер, однако не идёт в противоречие с высказанными выше суждениями. Это будет видно из объяснения, откуда явились супруги Ивины, если изначально известно, что супруг всегда носил вполне благозвучную даже энергичную фамилию Ступин. Но жена
его не хотела менять свою девичью фамилию и не только потому, что лично ей она нравилась больше, чем фамилия мужа. Главное: таилась где-то в подсознании у неё мыслишка: »Сменив фамилию, я окончательно потеряю надежду на возможную встречу хоть с какими-то родственниками или хотя бы с людьми, которые когда-то знали моих родителей».
«Беременная женщина - как с ней спорить?- рассудительно мыслил её супруг.- Надо было расписаться сразу, как только поженились. А теперь что можно поделать? Оставлю свою родовую фамилию, как литературное моё имя, а в паспорте пусть я стану Ивиным, чтобы исполнилась мечта Тонички сохранить свою фамилию. И не могу же я допустить, чтобы ребенок потом спрашивал, почему у нас с мамой разные фамилии.» Удивили они служащих загса, когда пожилой супруг решил взять фамилию жены, которая чуть ли не вдвое моложе его. Впрочем, они на своём посту навидались всякого. Разница в возрасте
их не смущала. Это стало привычным. А вот на счет фамилии - и плечами пожимали,
и руками разводили, но вмешиваться не стали. Им что? Ивины так Ивины. Совет да любовь!
В женской консультации Антонине Викторовне не обрадовались, когда она заявилась туда, чтобы встать на учет. Врач, молодая, сравнительно, особа слегка пожала плечами, узнав, что беременность первая, а гражданке уже сорок семь лет. Зато медсестра, что вела записи, услышав о преклонном возрасте отца будущего ребенка, прямо сказала:
_ Что, молодых-то на Вас не хватило? 70 лет! Это ж надо хоть немножечко думать,
с кем в постель ложишься?
- Чем я заслужила Вашу грубость?- сдержанно промолвила Антонина.
_ Я Вас, мамаша, ни единым словом не оскорбила! А что правду сказала, так всем известно, что правда глаза колет. Еще не известно, как пойдёт беременность, тем более, что Вы ещё не рожала…
-Успокойся, - одёрнула её врач. - Женщина, конечно , в возрасте и дробненькая, но фигура хорошая и все ещё может пройти, как по маслу Следите за собой, почаще нас навещайте, а еще совет: хорошо бы Вам провести несколько месяцев на даче, если самочувствие будет позволять..
Она еще какое-то время бормотала, торопясь выложить сразу все советы, но Антонина уже не слушала её, проникшись необъяснимой неприязнью к обеим этим женщинам, которые, явно, её за живого человека не считали, а так, за одну из надоевших кукол, с которыми изо дня в день приходится возиться за мизерную зарплату, да еще
если у самих дома нехватки да неполадки. Вот тебе и «небо в алмазах» !
Вечером, когда муж вернулся из очередной поездки в Покров, Антонина встретила его замечанием:
_ А не слишком ли часто ты туда ездишь?
_Надо же собрать плоды. Яблоки я частично сдал в магазин, частично прибрал на зимнее хранение. Зимой у нас будет в достатке и компотов, и свежих фруктов со своего сада. Кстати, поспела облепиха. Вот я набрал немного, угощаяйся.! Не хочешь?
. Тогда вот тебе красное яблочко. От него даже наша прародительница Ева не смогла отказаться…
-А ещё из-за такого вот яблочка началась Троянская война,- в тон ему заметила Антонина.
-Боже мой! Что я наделал? А вдруг ты съешь его и набросишься на меня с кулаками! Ты что-то невесела. Случилось что? Что тебе в больнице сказали?
_ Наговорили много. Всего и не упомнишь, а только сидят злющие, в глаза не смотрят, вроде ждут - не дождутся, когда ты уйдёшь и оставишь их в покое.
_ Ты, небось, о подарке для них и не подумала?
-С какой бы это стати?
_А с такой, что »Сухая ложка горло дерёт»! Крепко они тебя огорчили? Ничего, не горюй - всё наладится. Ты побольше ешь яблок. Чувствуешь, какой от них идёт медовый запах? Станешь получше кушать, может не одного мне родишь наследника, а сразу двойню!.
Тоня улыбнулась: нет, с этим человеком невозможно говорить всерьёз или на что-то сердиться. Сейчас заговорит, обаяет тебя, как кот - баюн. Не зря его друзья «котярой» зовут: не из-за любви к женскому полу, а вот из-за этой его способности обаять человека, как кот из сказки про Буратино. А яблоки и впрямь хороши.
И Антонина принялась их хрумкать, как когда-то в детстве в детдомовском саду. Сколько успела съесть, не запомнила, но вскоре её вырвало…
_И что я вылез с этими яблоками?-. корил себя бедный КИС. - Да еще как уговаривал, чтобы ты поела побольше! Ну, нет у меня опыта по выхаживанию беременных.
_ Ну что ты несешь? Какое такое выхаживание беременных? Откуда ты это взял?
_Прости меня, страдалица моя! Ну мог ли я думать, что тебе сейчас даже питаться надо с оглядкой? Не зря говорится: всякому овощу своё время.
-Перестань убиваться из-за такой мелочи! Пока что это лишь первый приступ, а некоторые с первого дня не могут есть вообще ничего. Такой бывает страшный токсикоз.
-Сейчас же поеду к твоему врачу. Пусть даст список безопасных продуктов…
-Откуда она может знать, что для меня опасно, а что нет?
Но, как ни отговаривала его, к врачу он всё-таки поехал, а ей посоветовал пока полежать. Он вернётся и тогда видно будет, что делать дальше.
В кабинет врача он заявился с двумя огромными пакетами, наполненными фруктами, шоколадом, даже вина марочного бутылочку прихватил.
Выложив подарки на стол, присел рядом с сердитой медсестрой и задушевно
прошептал:
-Простите великодушно! Жена наказывала вчера еще занести Вам эти сувенирчики.
Да захлопотался я с делами, забыл и только сегодня вспомнил. Влетело мне от неё. Вот я и поспешил, чтобы застать Вас, пока вы не закончили работу.
Женщины ошарашенно молчали, ждали: что за всем этим воспоследует? А он продолжал «наседать», ковал железо, пока горячо:
_Поздновато мы с женой встретили друг друга, Ни у нёё, ни у меня опыта никакого, так что вся надежда на Вас, Ваши знания, опыт и внимательность. А за ценой, как поётся в одной хорошей песне, мы не постоим. Сегодня угостил жену отборными яблочками из своего сада, а ей от них стало нехорошо.
_Токсикоз?- спросила врач.
_Надо полагать, он самый.
_Это не страшно. Никто еще от токсикоза не умирал, но если рвота станет повторяться, вот Вам рецепт на дорогие заграничные таблетки. Купите и будете без
забот и беспокойств. Да везите жену на дачу, она у Вас, видимо, есть.
_Домик у меня в Покрове .На такси доехать одномоментно. И её отвезу, да и Вас при случае, в гости приглашу. Не откажете? У нас там благодать: при доме - сад, а в доме две ванных комнаты. Сознайтесь, что в летнюю жару это не лишнее.
Расстались они друзьями. Что и следовало ожидать.
Глава четвертая: ЕСЛИ ТЫ КОМУ-ТО НУЖЕН…
Лето в тот год выдалось , как по заказу, и дожди шли во время. И солнце успевало прогревать землю и ублажать массы отдыхающих, что словно новый вид каких-то земноводных животных валялись целыми днями на песке или гальке по берегам рек и морей Земного шара. Если смотреть с высоты, на которой обретаются космонавты, то в это время года на Земле наступает вроде бы всеобщая тяга к морю, к воде, подальше от пыли городских улиц, загаженных к тому же выхлопными газами автомашин, которых за последние десятилетия, несмотря на разные финансовые кульбиты власть имущих, развелось великое множество. Впрочем на давно и успешно прогнивающем Западе, как писали некогда Советские газеты, это засилье автомашин было явлением привычным и как-то не вызывало ни у местного населения, ни у многочисленных туристов
эмоций ни положительных, ни отрицательных. Это на Руси, которая, наконец-то вернула свое исконное имя со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ведь это не бесполый какой-то СССР. Он даже и в расшифрованном виде, как Союз республик, был явлением эфемерным, несмотря на всю его мощь и отнюдь не эфемерные страдания и победы народа в войнах; своим главным, коренным словом» СОЮЗ» намекал на свою временность. Мало ли на Земле было всех и всяческих союзов! И все они действовали когда успешно, когда бестолково лишь тот срок времени, что был им определен Богом. И как рухнул немецкий « Вечный рейх», то же ,неизбежно, должно было случиться с Советским Союзом, у которого планы тоже были на века рассчитаны, а территориально он должен был стать всемирным.
Российского мужика первоначальное заполнение автомашинами всех улиц и переулков больших и малых городов ввергло в некоторый шок: »И откуда у людей столько деньжищ, чтобы закупить такое множество техники?» Но машины наступали и даже самые рьяные противники их засилья стали сдавать свои позиции и вступать в ряды автомобилистов. Вот и герой нашего романа Константин Ильич Ивин-Ступин, в силу необходимости, стал то и дело рулить, сидя в своем мощном «Мерсе»: то надо было жену вести в Москву на прием к врачу, то в храм, куда она зачастила, по мере роста беременности, не так искренне веруя в Бога, сколько из суеверия: »А вдруг это поможет!»
В мысли просить помощи у Бога, кстати, поданной при их первой беседе отцом Серафимом, она особенно утвердилась, когда врач, с которой теперь у нее были дружеские, даже доверительные отношения, рассказала ей, что сама охотно бывает в церкви. Теперь Фруза стала частым гостем у них дома, под предлогом наблюдения за пациенткой, но наибольший интерес вызывал у нее Константин Ильич. Её удивляла его неиссякаемая энергия, несмотря на солидный возраст и седины, как свидетельство, что позади был путь и длительный, и полный большого напряжения ума и, возможно, даже физических сил.
Честно сказать, Константин никогда не мечтал о большом, многошумном семействе. В силу обстоятельств, его жизнь проходила до сих пор, если не в полном одиночестве, но и не в больших компаниях. Были, как говаривали записные пьяницы, и в его жизни «выходы», когда он бывал в «отключке» Из этих выходов, обычно, он мало что помнил.
И даже строя такой большой дом, как-то не задумывался над тем, кто же станет тут жить, в этих просторных палатах? Подспудно, видимо, гнездилась мысль, что дом не для того, чтобы жить в нём, а для вложения капитала в недвижимость ...И вот жизнь под старость сделала такой крутой поворот, о котором он не мечтал, да и не подозревал, что нечто подобное может произойти именно с ним. Сначала эта встреча, непредвиденная, с незнакомой, но, как оказалось, такой нужной, такой необходимой ему не когда-нибудь потом, а сейчас, сию минуту, женщиной. И она, словно, бы тоже ждала именно его, оставаясь девственницей в сорок с лишним лет!. Это уж вовсе нонсенс по нашим временам! И мало того! Она еще ухитрилась забеременеть от него, в общем-то, старика. »Пока был молод ,ни одна баба не догадалась родить ему сына или дочку, чтобы было с кем перемолвиться на старости лет. И вот на тебе – пожалуйте - нянчиться! А хватит ли физических сил, хватит ли душевного тепла еще и на ребенка? Сейчас все душевные и физические силы его уходили на то, чтобы создать всевозможный комфорт и все мыслимые и немыслимые удобства для женщины, которая, и в самом деле, стала его смыслом жизни. Иногда он уставал, но стоило вспомнить, что для Тонечки надо сделать что-то еще, как вся энергия снова возвращалась к нему и он, как молодой, готов был на новые подвиги.
В доме давно не было привычной Константину тишины. Теперь постоянно слышались, в основном, женские голоса: то из кухни, где готовили ужин, то из сада, где
только что была Антонина. Но что-то она притихла…Он насторожился и торопливо зашагал своими длинными, как у аиста, ногами к садовой беседке, где была жена. И вовремя подошел - вид её так перепугал его, что он сам чуть в обморок не упал:
_Родненькая! Миленькая моя! Что случилось? На тебе лица нет.
-Пока еще не случилось, но скоро, кажется, начнется. Позови Фрузу Романовну.
Она, кажется, в маленькой комнате что-то пишет.
-Идти можете? - спросила врач, едва взглянув на роженицу.
-Могу…потихонечку.
-Вот и ладненько! Вы, Константин, берите её под руку с той стороны, а я
подхвачу с этой. Отсюда нам ближе всего идти в баню. Всего шесть шагов. Я уже
измеряла…
В бане Антонину положили на широкую, гладко выскобленную скамейку.
_ Я иду за своими причиндалами, а Вы, Константин Ильич, смотрите, чтобы она не шалила: со скамейки не вставать, не наклоняться. У Вас до главных действий есть еще полчаса.
Врач ушла. Растерянный, испуганный и сразу постаревший Константин наклонился над женой, дрожащим голосом спросил:
_Очень тебе больно?
-Больно, Костенька, очень, но я терплю.
_ Ты бы кричала. Обычно женщины кричат в это время.
_Покричу еще и я, а пока надо потерпеть, а то боюсь, что ты в обморок грохнешься, как в прошлый раз, а я рожу от страха преждевременно.
Вернулась врач. С нею пришла местная медсестра, которую Ивины, по совету врача, пригласили погостить у них с недельку, как только выяснилось, что приехав сюда в начале декабря, на недельку, вынуждены будут оставаться здесь до самых родов .Женщины принесли чемоданчик с инструментами, большую новую медицинскую клеёнку и жбан с теплой водой. В бане было не холодно - её истопили еще утром.
-Ванночку, что стоит в шкафу на полке в предбаннике, внесите-ка, дорогой родитель сюда и поставьте на ту вот скамью. Воду пока наливать не станем, остынет еще. Когда
понадобится, мы вам подскажем, а пока присядьте в предбаннике, на всякий случай.
Если понадобится Ваша помощь, я позову.
Помощь понадобилась минут через десять
_ Вызывайте по срочной «скорую!»- истерическим, не своим голосом крикнула.
Фруза Романовна, распахнув дверь.
Константин схватился за мобильник. На его счастье машина «Скорой помощи»
оказалась неподалеку и как раз возвращалась с вызова. Не успел он опомниться,
как она уже просигналила у ворот. Сторож Никита тут же распахнул их и машина
с воем подкатила ко крыльцу..
-Сюда давайте, сюда,- закричала Фруза, выскочив из бани на асфальтированную, тоже довольно широкую дорогу ,что вела к бане. Но врач «Скорой « и санитар
уже бежали в указанном направлении с носилками. Машина ,тем временем ,развернулась, и когда они возвратились с носилками, на которых, укрытая махровой простыней, лежала Антонина, загрузили её без задержки. Фруза Романовна села вместе с прибывшими медиками в машину, для Константина там места не оказалось.
_ Да вы хоть скажите, жива она?- Взмолился несчастный Ивин - Ступин.
. –Жива .Не волнуйтесь, всё будет хорошо !-И они умчались.
Несчастный муж, ещё не познавший отцовства, но уже введенный в транс своим
не родившимся еще чадом, поехал следом на своём «Мерсе». Пока он осторожно пробирался заснеженными улочками своего района, пока выбрался на широкую центральную магистраль, пока припарковался, пока позвонил у входной двери роддома, да пока ему открыли после долгих, нудных расспросов, кто он такой и что ему вообще нужно в такое время суток, ребенка, слава Богу, вполне благополучно извлекли из живота матери, предприняв, по совету врача из Москвы, »Кесарево сечение».Как потом выяснилось, острой необходимости в том не было, Антонина вполне благополучно смогла бы и самостоятельно разродиться, но Фруза Романовна, пощупав острый живот и послушав сердце своей »дробненькой» первородящей, решила подстраховаться.
Она и встретила Константина Ильича в больничном коридоре:
-Вы уже здесь ? Быстро Вы!
-Как там? Что? Все ли живы?
-Поздравляю Вас, молодой папаша, с новорожденной! Девочка у вас! Дочь.
-Слава тебе, Господи!- Константин перекрестился, потом, наклонившись, поцеловал руку женщины, от распорядительности которой, он был уверен в этом, зависела жизнь двух самых дорогих ему существ. Впрочем, второе существо еще отсутствовало в его сердце, да и в сердце матери, которая в этот момент была без сознания после перенесенных мук, особенно после этой неожиданной операции.
_Как себя чувствует Тоничка?
-О, прекрасно!- привычно врала Фруза Романовна, зная по опыту, что чистую правду в такие моменты лучше не говорить, ибо не известно, как отреагирует слушатель: сам ли по
примеру жены брякнется в обморок или бросится её спасать, отметая всё на своём пути.
-Надо ей отдохнуть. Вам и самому неплохо бы что-нибудь перекусить. Поди, не дога-
дались прихватить на кухне еды. И жена Ваша чуть оклемается, есть захочет, да и я бы проглотила чего-нибудь. Тоже ведь сколько часов на ногах провела, пока всё утряслось.
Вы вот что: тут где-то поблизости есть магазин, мне говорили. Купите чего ни- будь полегче: фрукты там, конфеты. булочку какую…Молока, кефира…
Она еще продолжала перечислять, что бы ей хотелось, чтобы он купил, а его уже не было. Он уже летел на всех парусах к Большому Универсаму, что и в самом деле был почти рядом. Через полчаса, когда он заявился с двумя переполненными пакетами, его уже пропустили в палату. Жена была в сознании, но выглядела куда хуже, чем он, нагруженный несколькими пакетами.
-Сумки-то положи,- изнеможенным голосом сказала она.
«Господи Боже,- думал он, целуя ее в подставленные губы,- надо же так любить!
Никогда не думал, что прежде посторонняя женщина окажется настолько дорога мне, вызовет такой вихрь чувств!»
_ Ты на дочку хоть бы взглянул,- словно бы с упрёком сказала Тоня, поворачивая его лицом к маленькому сверточку, что лежал рядом с нею. Он опустил глаза вниз, разглядел, наконец, предмет стольких забот и тревог их с женой. » Слава Богу, что всё уже позади, в полном неведении, что всё еще только начинается, подумал он. Маленькое
красное пятнышко чего-то явно живого, закутанного в тряпки, не вызвало в его душе ничего. Это потом, когда он постигнет, в чём состоят настоящие его муки, ощутит вдруг, что ребенок, который поначалу казался каким-то посторонним предметом, врос в его душу,
слившись с нею даже крепче, чем было когда-то у него душевное родство с матерью.
Куда там! Вот уж действительно «отрицание отрицания»! Но это произойдёт по истечении
даже не дней, а нескольких месяцев. И чем дальше, тем крепче и плотнее будет срастаться с его душой это маленькое чудо - его ребенок, делая из него отца, воспитывая
его. Это ведь только кажется, что мы воспитываем своих детей. Обычно это бывает двусторонний процесс, процесс взаимодействия двух человек: задача старшего - помогать расти физически младшему годами, задача младшего - учить своего родителя настоящей любви, достойной того чувства, которое завещал Господь И.Христос, убеждая своих учеников любить друг друга. Чище любви, как между родителями и детьми не бывает, но как часто они оказываются взаимно обделенными этим чувством! Почему-то
считается, что спрашивать за всё, что между ними происходит, надо только с родителей, словно бы не считая детей такими же равно ответственными за все свои
поступки и поступки родителей. Как часто слышишь: » А папа у нас пьёт!» Еще сам
ничего полезного не сделал не только для папы, для самого себя, а уже обвиняет,
уже считает себя чуть ли не судьей. Если бы ребенок с детства познал «Священное писание»,знал бы, что Сам Господь Бог не одобрил одного из взрослых уже сыновей
Ноя, когда тот посмел осудить сраженного хмельным напитком отца. Звали того сына Хамом.
Детская любовь к родителям - не врождённое чувство, она возникает в ответ на нежность и заботу родителей о детях еще в их младенческом возрасте, укрепляется
в дальнейшем или сходит на нет, в зависимости от поведения родителей, которые, зачастую, ведут себя или глупо и несправедливо, или так легкомысленно, словно бы забывая, что они уже взрослые и за каждым их шагом, за каждым их словом следят детские глазёнки и, хотим мы того или нет, оценивают мысленно каждое наше движение, каждое слово и, в зависимости от настроения или пристрастия, или отвергают их или, наоборот, стараются всячески подражать, невольно утрируя, искажая наши действия, как бывает ,если взглянешь на себя в кривом зеркале. Это критическое чувство может развиться и постепенно ребёнок, которого вовремя не поправили, станет считать себя пупом земли, непогрешимым и когда вырастет, обзаведётся собственными детьми, уж не прислушается к словам сына или дочери, равно и к словам жены, и будет растить эгоистов еще более жестоких и страшных, чем он сам. Этот мой постулат не нуждается в доказательстве:
достаточно взглянуть на окружающую нас действительность.
Глава пятая КРЕСТИНЫ
Крестить новорожденную обещался о.Серафим. В храме дали напрокат детскую купель. Кому-кому, а Константину Ильичу отказа в том не было и не потому, что был он щедр и всегда оказывал помощь храму, когда в том возникала необходимость, Увы! Это случалось довольно часто. Главная причина благоволения настоятеля храма к рабу
Божьему Константину заключалась в том, что давно уже имел виду сметливый глава
местной церкви назначить его старостой .»Деловит. По сусекам метён и в масле пряжён.
С таким помощником и горя не будет, при любом затруднении выход найдёт. Не случайно мой московский ученый брат водит с ним дружбу. Дружбу - не дружбу, а знакомство у них тесное. Не зря говорят, что отец Серафим тоже не лыком шит.»
Крестной матерью к новорожденной напросилась матушка Феодора./ В миру - раба Божья Юлия./ От неё, неожиданно, пришло пространное письмо, в котором она подробно описывала последние события своей жизни.
«Когда умерла Настасья, её клевреты ничего лучшего не придумали, как вызвать
меня. Покойная, царство ей небесное, назначила меня в завещании душеприказчицей;
пришлось заниматься её похоронами, благо кое-что помню еще с похорон мужа.
Вызвали бы и тебя, Антонина, да никто не знал твоего нового адреса, это я уже после от
соседей узнала, что ты уехала рожать ребёнка почему-то в Покров. Чем тебе привлёк
этот заштатный городишко? А Москва чем не угодила? Ладно, морали читать не стану,
а прямо скажу: как бы там чего ни было, а меня в крёстные матери записывай. Если
Бог попустит, постараюсь принять участие в таинстве, но если не смогу, можешь предъявить священнику это письмо, он поймёт. А мне будет утешение, что есть на земле и у меня родная кровиночка.»
Антонина даже руками всплеснула:
-Ну, Юлия! Как всегда в своём репертуаре! Хоть стой, хоть падай.
-Да, моя старинная знакомая и в монастыре не изменилась, но с другой стороны взглянуть: вы же были близкими подругами не один год, ты её знаешь, лучше, чем я. Тебе и решать.
-А тут и решать нечего,- уверенно заявила Антонина,- лучшей крёстной для
Машеньки не сыскать. Лишь бы ты не возражал.
-Отнюдь. Отнюдь. У нас же был уговор, что «всё будет, как ты хочешь…»
-Не передергивай ,папочка! Это условие равно действует и относительно меня, и тебя тоже. Так что, если ты почему либо против…
-«Муля, не нервируй меня!»
-Это кто же из вас «Муля»? - шутливо спросил, входя в комнату, отец Серафим.
-Известно кто! Кто у нас мамуля, тот и Муля – в тон ему ответил Константин Ильич.
Если с крёстной никаких противоречий не возникло, зато крёстный отец вселил в
родительские сердца семейства Ивиных настоящую панику: накануне крестин нагрянул в гости старинный приятель Константина Ильича, заслуженный артист Республики, по прозвищу Скоморох.
-Ну, у тебя и халупа! Хуже не бывает. Я-то, в простоте душевной, ждал, что у тебя тут что-то вроде филиала хотя бы царского дворца.. Ан, стоит домишко, не охватить умишком:
не маленький, не большой, но для нас с тобой хорош и такой! Домишко, домишко, живут ли тут мышки, либо кошки, или хотя бы блошки?
-Завёлся, чудило! Здравствуй! Рад, что ты приехал. Идем, познакомлю тебя и с кошкой и с мышкой-норушкой.
-Ваш верный пудель Артемон!- отрекомендовался гость, целуя руку хозяйке. - Вы ведь Мальвина? Та девочка с голубыми волосами, которую все знают, но о которой почти
ничего не говорят. А она ведь примерная девочка. Она заставляет всех мыть руки, а потом зовёт к столу - обедать. Меня Вы тоже заставите мыть руки?
Антонина рассмеялась:
-Пользуйтесь моим добродушием. Вот Мария подрастет, тогда и строгости
начнутся. Тогда уж Вам пощады не будет.
-Мария-это кто?
-Мышка-норушка собственной персоной! –его со смехом подвели к детской кроватке, что стояла в детской комнате.
-Ах ты, Боже мой! Она ведь живая! Я вижу, как она дышит. Сколько ей лет?
Все снова дружно рассмеялись.
-Не лет, а недель! Уже целых три. Готовимся к крестинам.
-А кто крестный? Уже решили ? А мне нельзя?
-Куда тебе!- с легким пренебрежением отмахнулся Константин.- Ты, поди, сам еще не крещёный…
-Вот как ты со мной разговариваешь, а еще старый друг называешься! Кто тебе сказал, что я не крещёный. У меня родители были русские люди. Неужто бы они не озаботились о таком важном деле в моей детской жизни?
-Да в те времена многие невадебноглокрестись…
-Были, конечно, и такие, да ведь они все на отличку, как басурмане. У них имена не христианские: Октябрина, МЮД, даже трактором одного назвали. А у меня в метриках вполне христианское имя Никанор. ли
-Так вы Ника? Очень красивое имя!- воскликнула Антонина.
-Ты и в церкви, поди, не бывал, а от крестного отца требуется, чтобы он перед таинством сам сходил к исповеди и причастился.
-Так я сегодня же и похлопочу. Неужели не пойдут навстречу по такому случаю
отцы-священники?
-КИС.- прошептала тихонько на ухо мужу Тоня,- замолви за него словечко отцу Серафиму.
Отца Серафима долго уговаривать не пришлось. Он даже доволен был, что еще одна душа христианская рвётся к Богу.
-Добрые намерения требуют поощрения -. сказал он, выслушав разговор между
хозяевами и гостем. – Помогу разрешить Ваши трудности, если увижу у Вас на груди нательный крест.
-Да неужто же я без креста?- возмутился несколько театрально претендент на
почётное имя крёстного отца.- Вот он у меня какой!- хвастливо воскликнул Никанор,
вынимая из под галстука большой кованый бронзовый крест.
-С Кипра добрые люди привезли и подарили мне грешному.
«Готовился Скоморох!. Вон даже крест какой где-то раздобыл. Не знаешь, что и делать: плакать ли, смеяться ли? Отказать ему? Обидишь на весь век, да еще и всерьёз может оскорбиться, что с ним случается, правда, не часто, но тут именно тот случай. Опять же он и впрямь привязался ко мне. Вишь, как зачастил в гости, чего раньше не бывало. Стареем мы, одиночества боимся хуже всякой хворобы. Я вот тоже, как пришло время Тонюшке разродиться, до того испугался! И не за неё только, а и за себя. Не дай Бог что плохое случись, с кем я останусь? Она, как русская печь в избе: нет печи, нет избы, есть сени, горница, кладовая --строение. Стоило Тонюшке поселиться, здесь и дом ожил. Еще и детских голосов не слыхать, а, кажется, сами стены излучают жилой человеческий дух.
Раньше заявлюсь, бывало, сюда.: пустыня - пустыней. Больше двух часов выдержать не мог. Разве когда заночевать приходилось, так и сон был прерывистый, беспокойный. Вот уж действительно, полюбили мою супругу здешние домашние Божки. Теперь, как картежника-карты тянут, а меня - домой, к жене. Испугаешься тут! » Рассуждения Константина Ильича прервал священник:
-Пора начинать обряд!- сказал он. - Родители могут посидеть в этой комнате, а мы
с воспреемниками, начнем, благословясь, обряд. Благо прибыла с запиской от матушки Феодоры монашка, чтобы замещать её во время обряда.
.
Антонина раздела дочку и, завернув её в тонкую белоснежную, чистейшего натурального льняного полотна простынку, передала из рук в руки отцу Серафиму.
Дверь за ним закрылась, но все - равно слышно было, как ребенок тоненько-тоненько
не то плачет, не то стонет. »У неё, у крошечки моей, силёнок нет даже покричать…»
-Господи!- упав на колени перед образом Спасителя, впервые громко воззвала она к Богу: »Спаси её, Господи! Пожалей моё материнское сердце, оставь пожить, сколько дашь веку, не разлучай нас!
_Тонюшка! Ты что? Тебе нехорошо?- бросился к ней Константин.
Она взглядом указала ему, чтобы становился рядом с ней:
_Молись! Проси у Бога милости!
Они так и простояли на коленях перед образами всё то время, пока совершался обряд. И странное дело: встав на ноги, оба вдруг почувствовали, что тревога оставила их,
в сердца вселилась уверенность, что с девочкой всё в порядке, что беда потерять её, миновала их.
Тут дверь распахнулась и монашка внесла Машеньку все в той же пелёнке,
но уже с маленьким золотым крестиком на худеньком, почти прозрачном тельце младенца. Ощутив руки матери, девочка захныкала своим тонюсеньким голоском и стала, словно котёнок, совать голову под мышку Антонине.
-Заморила ребенка!_ неожиданно испуганным голосом крикнул крестный отец. - Корми скорей! Вишь, она грудь просит.
Устами младенца, гласит церковная мудрость, глаголет истина. А был Никанор Иванович сейчас истинный младенец среди верующих, ибо только что исповедался в грехах своих, причастился, словно бы впервые в жизни. А возможно, так оно и было в действительности. Жизнь позади у него была пестрая, всего не упомнишь, но кое что ему
Господь на исповеди открыл и наш Ника-Никанор сам вдруг почувствовал себя почти младенцем и голод, который испытывал ребенок после крещения, сжимал спазмами и его желудок.
«Благодарю тебя Господи, Пресвятая Матерь!. Наконец-то моя дочь надумала жить-,
пронеслось в мозгу Антонины в то мгновение, когда она, прикладывая ребенка к груди,
ощутила требовательное движение крохотного детского ротика.
Глава шестая. НЕМНОГО ИСТОРИИ
Время бежало вприскочку. События мчались за событиями так, словно спешили свершить всё, что им было предписано свыше. Неожиданно скончался Патриарх Алексий
Второй. Еще накануне отслужил вечерню, а назавтра уже отдал Богу душу. Вот уж где въяве Господь подчеркнул благоволение своему верному слуге! Люди тоже постарались, как бы соревнуясь друг с другом, всячески продемонстрировать, как велик был в их глазах усопший, как велико было его влияние на жизнь в стране. Похороны проходили, можно сказать, на Государственном уровне: проститься с высшим церковным иерархом пришли оба главных правителя России: бывший президент, а ныне премьер-министр В.Путин и президент нынешний - Дмитрий Медведев. Оба с супругами. Ну и прочие высшие чины Государства. Такого в истории России за последние несколько столетий не бывало. Мнения у людей на этот счет были разные, но большинство все-таки склонялось к мысли, что событие это войдёт в историю новой России, как одна из главных вех её дальнейшего развития. Людям хотелось ясности, определенности: куда мы идём, какие еще перевороты ждут нас или так и будем жить, что называется, »ни шатко, ни валко, у серединки на половинке?»
Но, что бы там ни происходило на высшем уровне, обыватель жил все теми же, привычными интересами, которые составляли суть и содержание его бытия: в заботе
о хлебе насущном, в тревогах за своих близких, которые тоже, как и те, наверху, болели,
умирали, требовали к себе внимания и забот. И хотя давно уже исчезло состояние
вечной спешки, боязни куда-то не успеть, кого-то догнать и перегнать, добиваться всё большего и большего в трудах, теперь уже осмысленных, на благо семьи, время Константина Ильича, как и прежде, мчалось курьерским поездом. После всех хлопот и переживаний, связанных с пополнением семьи, появились новые: нужно было договориться о переводе Тонюшки из Московского частного банка сюда в Покров, в Госбанк. Встретились неожиданные трудности именно здесь, где он меньше всего ожидал противодействия: Антонина была дипломированным специалистом с большим опытом работы. Казалось бы, её здесь должны были встретить не иначе, как с распростертыми объятиями, но Константин почти не живал в таких маленьких провинциальных городишках, где все друг друга знают, все чуть ли не родственники и появление пришлого человека встречают всегда в штыки : «У нас для своих людей мест не хватает…Подумаешь- специалист она крутой! Видали мы таких! Да что и говорить? Мы сами с усами». Хорошо что хлопоты эти пришлись на время декретного отпуска, да года два-три она еще может побыть дома, по уходу за ребёнком, а там что-нибудь изменится…»Ничего, всё перемелется, мука будет» - успокаивал он себя. И тут же возражал: »Так мука или мука?»- меняя ударение на первый слог.
Много было забот из-за болезненности Машеньки. Родилась она слишком маленькой и такой ослабленной, что долгое время не могла сосать грудь - силенок не хватало. Думали, что не выживет, но после крещения девочка немного оправилась, стала прибавлять в весе и всё, казалось, пошло на лад, но заболела сама Антонина. Поднялся жар и «Скорая», не взирая ни на что, увезла её в больницу. Оказалось, у нее развился перитонит и, если бы
не экстренная операция, потерял бы Константин Ильич опору в жизни. Он метался между больничной палатой и домом кормилицы - удалось найти женщину, которая за большие деньги согласилась одновременно со своим ребенком, выкармливать и его Машеньку. Он
сам привозил её к ней каждые три часа днём, а на ночь запасался сцеженным молоком и какими-то смесями, что готовили на молочной кухне. Он сам не ожидал, что каждый раз,
передавая Машеньку в руки этой толстой грубой бабе, станет впадать почти в транс. У него даже руки тряслись. »Господи! Как же дорог мне этот крохотный живой комочек - моё единственное дитя! Истинно уж Бог дал. Нет меры моей благодарности к тебе, Господи, но и нет ничего страшнее, как потерять её!» Он уже заметил, что об Антонине думает реже, чем всегда. Как-то незаметно все мысли его сосредоточились на ребёнке, который появлением своим так осложнил его жизнь. »А каково матери? Она там с ума сходит. Завтра после кормления завезу Машеньку, пусть Тонюшка порадуется…»
Тоню продержали в больнице больше месяца. Молоко у неё пропало, но молоко кормилицы, дай ей Бог здоровья, спасло Машу. С возвращением жены, Константин Ильич удвоил усилия, подыскивая для ребёнка няньку. Он разговаривал на эту тему со знакомыми, через служащих церкви, даже заходил в агентство в Москве. Но ему всё время попадались или слишком молодые и легкомысленные девицы, которым было безразлично, где и кем работать, лишь бы зацепиться в Москве. Узнав, что он предлагает работу в отъезд, тут же отворачивались. Много желающих пойти в няньки было среди весьма пожилых, на грани дряхлости, старушек. Это искали, где бы голову приклонить, потеряв квартиру или перессорившись с родными детьми. Выручила крестная мать Машеньки. Она заявилась в их загородный дом вскоре после Пасхи. Привезла монастырский кулич, просвирки, какие-то замысловатые игрушки для Машеньки, изготовленные руками девочек воскресной школы, что работала при монастыре.
_Ну ты, Юлия, и затейница-! воскликнула Антонина \Язык не поворачивался назвать
матерью Феодорой/.
_ То не я. Девочки постарались, как узнали что я еду навестить свою крестницу и что ей всего лишь годик, но она уже любит играть.
-Да, что верно, то верно: игровая, прямо в кошку. Все бы ей пузыри пускали да птичек показывали…
- -Любознательная, Значит, жить будет долго.
-Ты-то откуда знаешь?
-Примета такая есть. А я много чего теперь знаю. Ты вот послушай меня, удивишься.
…На втором этаже, в кабинете Константина Ильича велись другие речи. Там
сидели, уединившись от женского общества, отец Серафим и хозяин дома.
_Как я уже рассказывал Вам, интерес к истории во мне развил мой покойный дядюшка Леонтий, царство ему небесное! В семинарии пришлось много читать. В числе
прочих полезных вещей,- жития святых. Однажды, я наткнулся на небольшое повествование об известном русском средневековом художнике Максиме Греке. Это не
было каноническое житие, просто чьи-то записки, может даже его современника. Я
заинтересовался. Стал искать материалы о нём, немного, но разыскал и влюбился в этого
замечательного подвижника, человека трагической судьбы.
_Максим Грек, насколько я помню еще из истории начальной школы, был
выходец из Греции? Как он сюда попал?
-Он был одним из образованнейших людей своего времени, уже был известен как живописец. В общем был человеком, чья жизнь, по всем приметам, должна была быть удачливой и счастливой. Но не зря говорят: человек предполагает, а Бог располагает. Случилось так, что именно в ту пору занадобился такой человек
нашему Государю, Иоанну четвертому, Грозному. Выбор пал на Максима. И как ни отказывался молодой человек, страшась ехать в далекую холодную Московию, словно бы предчувствуя, что там ждут его не лавры и почёт, а сплошные испытания и даже подлинные страдания. Решение Константинопольского патриарха было неизменным. Здесь, в России.
дела, поначалу, шли хорошо: заказов на роспись церквей было много, хотя довольно скоро появились завистники. Да и не всем нравилась его манера письма: резкая, непривычная для глаза не только духовенства, но и богатых влиятельных прихожан.
К тому же был он человек прямой, открыто критиковал церковную службу там, где находил отличие её от старых, ещё Византийских канонов. Нашли несколько ошибок
в его переводах книг с греческого на церковнославянский. Объяснялось это, как стало известно, слабым его знанием нашего языка. Короче, оговорили талантливого, честного
мастера перед самим Государем. Заточили его в темницу в одном из монастырей. Он
слёзно просил отпустить его домой, но этого сделать Государь не хотел, боясь, что опальный монах расскажет там, у себя, о бесчинствах, которые творились на Руси.
Так и сгинул ни в честь ни в славу. Я был молод, грешил в ту пору максимализмом.
Жаждал справедливости и всей душой хотел изучить все материалы об этом талантливом
художнике и даже написать о нём. А для этого надо было самому стать монахом.
Да, в принципе, я и без этого душой был готов к монашескому подвигу…
_ Не раскаивались потом?
-Нет, конечно. Монашеская жизнь, как всякое настоящее дело, затягивает, забирает человека целиком. Нет, какое раскаяние! Я сам выбрал этот путь, никто меня не принуждал. Мне думается, что в этом моем сане я смогу принести куда больше пользы людям, нежели, в каком бы то ни было, ином качестве. Потому и напросился сюда, что здесь поле деятельности для меня и широкое, а главное - знакомое: я тут вырос, всех жителей почти в лицо знаю. Со многими лично знаком. В Москве было сложнее. Там больше формализма, а здесь я встречаюсь с людьми, что называется, лицом к лицу.
_ О Максиме Греке материал собирать прекратили?
_ Да, как Вам, Константин Ильич, сказать! Материала я собрал достаточно.
Хватит на целую книгу. Думаю над этой темой постоянно, но сяду ли когда за книгу, не знаю. Слишком всё сложно: и материал неоднозначен по актуальности и целесообразности публикации, а, значит, я не могу быть твердо уверен в том, что получу одобрение в церковных кругах даже на работу над рукописью такой книги? И вообще-
какой из меня писатель? Это Ваша стезя, вы и пишите. К слову: есть ли что новенькое?
- У меня последнее время возник некий застой в этой работе. Всё время уходит на семейные хлопоты, а тут еще жена разболелась, да и финансовые мои дела требуют внимания, но кое-что есть. Если хотите послушать…
-Сделайте одолжение!
-Что ж! Извольте…»ЖУРАВЛИК»
Клич журавлиный слышал я сегодня.
Они летели стае, голгоча
О возвращении, возможно, о свободе
И о конце пути, и о родной природе.
Один журавлик, маленький, молчал.
Всё было ново для него и непонятно.
Он о недавней жизни вспоминал,
Где было всё и мило, и приятно.
И он готов вернуться был обратно,
Ему Вожак того не разрешал:
-Мы северные жители, Малыш.
Детёнышей выводим в скалах диких.
Мы гнезда строим без зеленых крыш,
Чтоб видно было далеко, глупыш.
Мы для деяний созданы великих.
А теперь «КОСМИЧЕСКИЕ МОТИВЫ»
Пока Земля свершит привычный круг
Среди своих сестёр, светил небесных,
Общаясь с ними на космическом наречье,
А человек, трудясь, не покладая рук,
Собрать успеет урожай чудесный,
Чтоб утолить извечные запросы человечьи.
У каждого- свой путь. Мы на Земле живём,
Вращаясь вместе с нею на орбите.
Хлеб, выращенный нами, мы жуём,
Себя причислив чуть ли не к элите,
По той простой причине, что, порой,
Предвидеть можем будущие сдвиги
Земной коры или светил небесных рой.
А сами лишь влачим тяжелые вериги,
Что даровал нам Бог. Велением
Его и волею, Земля не сходит со своей орбиты
И Свод Небесный, души веселя,
Стоит на месте, словно бы прибитый
Тем Божьим Словом, сказанным когда-то:
«ДА БУДЕТ СВЕТ!» И бысть!
.Разверзлась мгла и молниею - мысль
Божественная снова шлёт приказ
И разделяет твердь и воды на сей раз.
Об этом лучше в Библии прочти-
Сие за труд тяжелый не сочти,
И будешь ведать, человек,
Каков на деле есть твой век.
Как на планете этой проживёшь-
Не шибко-то умён, но все-таки хорош,
Хотя бы тем, что сам ты тоже есть
Творенье Божье. Эту честь
Ничем не заслужив, зато гордясь!
Хотя ты есть всего лишь «хлебоясь»,
Ты ропщешь: »Жизнь не хороша.
И горек хлеб, что вызревает в поле…»
Но прошлые обиды вороша,
Ты сознаешь, что в Божьей Воле
И этот хлеб, и эти воды рек,
И этот воздух и плоды,
Что скоро вызреют в саду…
«Всё для тебя о, человек!
Так не жалей свои труды
И снова я к тебе сойду!».
Сей глас услышать сможет
Лишь тот, кто Бога не забыл,
Кого чужая боль тревожит,
Кто ближнего всем сердцем возлюбил.
-Не знаю, как на ваши стихи смотрит литературная Ваша братия, а я
продолжаю утверждать, что творчество Ваше заслуживает внимания широкой общественности, ибо оно многозначно и злободневно. Я со своей стороны скажу, что общение с Вами подвигло и меня на кое-какие труды в этом роде…
-Уж не за стихосложение ли взялись по примеру моему?
- Таким даром меня Господь не благословил, а вот кое-какие мысли
свои, на мой взгляд, они несколько сродни тематически с Вашим творчеством, изложил
на бумаге. Хотел бы выслушать Ваше мнение о моём первом опыте. Прежде, чем браться за серьезную книгу, надо, как говорится, »набить руку». Я даже захватил с собой тетрадку. Так что, если будет у Вас время и желание, прочтите, а потом обсудим по-братски.А сейчас, позвольте откланяться.
Глава седьмая. РУКОПИСЬ ИЕРОМОНАХА СЕРАФИМА
Т а й н о е, т а и н с т в е н н о е , т а и н с т в о»
Тайное, таинственное, таинство- это не одно и то же. Тайн много и все они скрывают или преступное действо, или стыдный поступок, или украденное чужое добро. А порой, и
своё приходится утаивать от алчных наследников Особенно много тайн связано с оружием- и в Государственном масштабе , и на обывательском уровне А еще строже охраняются так называемые « военные тайны».Чаще всего это скрытые замыслы , планы властей предержащих. В довоенное время вся воспитательная политика нашего Государства сводилась к вдалбливанию в головы мыслей о сохранении военной тайны,
которая была ведома лишь ограниченному числу лиц, а вот охранять её призван был весь народ. .В школах, даже в детских садиках только об этом и говорили, и писали поэты и газеты. Вспомним хотя бы наиболее талантливые произведения, например Гайдаровские стихи о «О Мальчише - кибальчише или его же повесть «Тимур и его команда».
Постепенно мы привыкли жить, что называется « с оглядкой». Сами размышлять и анализировать факты жизни разучились и стали полагаться исключительно на высказанные
по радио мысли штатных говорунов. Когда появилось телевидение, этих людей стали называть «говорящими головами». Вот их-то рассуждения, умные и не очень, часто лживые и противоречивые, и стали нашим общим мнением и мировоззрением. Подчеркиваю: всё это
происходило в невоенные годы. Интересно заметить, что за неделю до начала Великой Отечественной войны были разосланы в города и веси штатные агитаторы и политинформаторы, которые твердили: »Войне не быть, а кто сеет слухи на эту тему-
враг народа и заслуживает всяческого наказания» Когда закончилась страшная, кровопролитная и разорительная Великая Отечественная война, мало кто знал, что с первых мирных дней все силы и средства страны пошли не столько на восстановление народного хозяйства, сколько на перевооружение и за первые пять послевоенных лет на эти цели было затрачено средств чуть ли не вдвое больше, чем за все годы войны.
Вооружаться, конечно, надо. Кто с этим спорит? Но ведь и меру надо знать. Если ты не хочешь уморить голодом свой народ, оставляй ему от трудов его хоть малую толику на прокорм. Но об этом правящая верхушка Советского Союза никогда не думала, зато содержала огромный штат агитаторов и пропагандистов, которые внушали, всеми возможными способами, что народ должен подтянуть пояса, что стране трудно. Приходится залечивать раны, нанесенные войной. А надо еще и думать о будущем. Ведь мы живём в капиталистическом окружении. А это значит, что в любой момент новая, еще более страшная война может вспыхнуть и к этому нужно быть готовыми. Удобно это-под покровом тайны творить неподотчетные никому дела. Но ничего таинственного в этих тайнах нет. Существует мнение, что всё тайное когда-нибудь становится явным. Но
наряду с тайнами существует мир таинственный, загадочный, необъяснимый, которого мы по неразумию своему, боимся куда меньше, чем открытия тайн. Мы этот мир, словно бы, не замечаем, а если нечто таинственное поразит наше воображение, пожмём в недоумении плечами: »Бывает же такое!»
А ведь таинственные явления куда опаснее всех и всяческих тайн, придуманных человеком. Не вдаваясь в объяснения явлений, к которым человек не причастен, обратим внимание на те из них, которые давно всем известны. Мы знаем, что они опасны, миримся с ними. Зная, какие виды человеческой деятельности смертельно опасны, несут угрозу миру, существованию человечества, мы продолжаем её, эту деятельность. И даже как-то не особенно стремимся обезопасить себя.
Существует множество теорий, объясняющих, в чем секрет « шаровых молний»,
но никто не может сказать утвердительно, как избегать соприкосновения с ними, как
вести себя в этих случаях. Много объяснений, почему возникают цунами, землетрясения
Но все они лишь в теории, А истинные причины многих других стихийных бедствий наука, как ни далеко она шагнула за последние столетия, объяснить не может и практи-
ческих выводов из её исследований таинственного, пока немного. Вот и глобальное потепление на планете. Оно уже началось, но причины его не ясны и что принесет оно человечеству, пока можно лишь предполагать.
Когда думаешь о таинственном в нашей жизни, невольно в голову приходят старинные поверья, согласно которым в древние времена люди осеняли себя крестным и знамением, мысленно вопрошали:»Господи! К чему бы всё это? И что ждёт нас, землян?»
Одна половина моей души, имеющая положительный заряд, убеждает: »Всё будет хорошо», а та, что с отрицательным зарядом, твердит: »Не жди добра, когда таинственное выходит наружу».
Много денег в мире потрачено на развитие науки. Не меньше, чем на вооружение, тем более, что наука чаще всего решает вопросы именно вооружения, создавая все новые и новые образцы его. Но учёные мужи, не только в нашей стране, но и во всём мире, всё продолжают жаловаться на нехватку средств. Воистину их аппетиты неутолимы! А народ, в простоте душевной, полагает, что денег им давать вообще не нужно, ибо все их изобретения,
в конце концов, оказываются во вред человеку. Возьмём простую, такую необходимую вещь, как лекарства. Не забылось еще время, когда все мы радовались антибиотикам, которые казались чуть ли не панацеей от всех болезней, но прошло время и выяснилось, что это далеко не так. Более того, выяснилось, что у этого создания рук человеческих есть свои плюсы и минусы. Последние имеют свойство накапливаться в организме человека и наступает момент, когда антибиотики становятся вредными, а не целительными.
А чем закончится дело с внедрением новых технологий? В свое время был изобретён способ делать из опилок деревоплиту. Сказочный строительный материал! Куда только эти плиты не совали? Особенно большое применение нашли они при строительстве детских дошкольных учреждений, где полы были сплошь покрыты этой деревоплитой, но прошло не так много лет и выяснилось, что «сказочный» этот материал вреден человеческому организму, особенно растущему, детскому. Пришлось срочно заменять полы из плит на обычные доски. Но дело было сделано: масса народа получила вредное облучение в детском, ранимом, возрасте. Не в этом ли причина многих заболеваний людей среднего возраста, которые когда-то посещали эти детские воспитательные заведения?
Сейчас мода на компьютеры, на всемирную сеть Интернет. Конечно, и это явление имеет свои положительные и отрицательные стороны, но главное, что хотелось бы подчеркнуть: как-то незаметно все мы стали заложниками у множества машин, что вошли в наш быт. Об этом, когда-то предупреждали авторы научно-фантастических книг. Пришло время машин. Долой школьное обучение, влияние одной человеческой особи на другую, пока она еще не сформировалась! Всё сделает компьютер. В этом свете экзамен из трех букв, по поводу которого идут жаркие баталии среди учителей, среди людей, умеющих мыслить, анализировать, предвидеть, и споры вокруг этого, и весь шум, поднятый СМИ, кажется специально затеяны, чтобы »под шумок» превратить всех нас в роботов, живущих под диктат машин, а программы туда закладывают »космические правители». Им сверху видно всё.
В самом деле, как добиться, чтобы правители, что бы они ни вытворяли, не прослыли диктаторами? А еще желательно, чтобы народ благодарил их за благодеяния,
как благодарил некогда «Великого» Сталина. Спасибо Вам, что освободили нас от заботы о воспитании собственных детей! Того никто и не думает, кем же вырастут детки? В пору
пионерии и комсомолии выросли детки жесткие, самоуверенные, безжалостные. Это они затеяли и совершили очередной переворот в стране, в результате которого даже церковь оказалась на службе у Государства, которое за это не платит ей ни копейки. Поставили, так сказать, на самоокупаемость, в то же время не считаясь ни с её идеями, ни с задачами. Теперешние правители скорей поверят в инопланетян, нежели в то, что вино, освященное в храме, есть кровь Христа, пролитая им за человечество во имя спасения его.
Евхаристию они считают чем-то вроде розыгрыша наивных., доверчивых людей, которым внушают:»Пейте это вино. Кто больше выпьет, тот и спасётся!»
Блажен, кто верует, тепло ему на свете. Давно сказано и умным человеком. Да, спасение в том, сколько раз ты причащался, соблюдал ли церковные установления, выполнял ли заповеди, данные человеку Богом. Но с верой ли ты это делал? Не формально ли?
Обещая выполнять Закон Божий, возлюбил ли ты ближнего? Пока картину жизни наблюдаем прямо обратную. Да и как себя проверить? Как самому убедиться в истинности твоей веры?
Все ответы на подобные вопросы- в «Евангелии»:»Возлюби ближнего, как самого себя!»
Наши привычки, наш образ жизни таковы, что поневоле начинаешь сомневаться: »А достойны ли мы той любви, которую ждёт от нас Спаситель?» Пока еще это для нас тайна. Разгадав её, мы приблизимся к главному в нашей жизни, к Вере, и тогда Таинство Евхаристии станет для нас целительным и необходимым».
Закончив читать трактат о. Серафима, Константин Ильич долго сидел, задумчиво глядя в окно. Оно выходило в сад. Сейчас там все было под снегом: клумбы, где были цветы, превратились в маленькие сугробы, схожие с могильными холмиками, кроны яблонь прикрылись белыми пушистыми шапками; замело даже лесные тропинки, по которым они с Тоничкой вдвоем, еще недавно, катали детскую коляску, тихо переговариваясь, чтобы не разбудить Машеньку, хотя и знали, что на свежем воздухе она особенно крепко спит. Но у них, с её рождением, установился ,сам собой обычай: в её присутствии говорить только вполголоса. Девочка очень долго была такой слабенькой, что казалось,её ,того гляди- ветром унесёт. Сейчас она уже набралась силёнок и хоть ростиком была маловата для годовалого ребёнка, уже начинает самостоятельно ходить, смешно перебирая крохотными, словно бы, кукольными ножками. Глядя на её первые шаги, отец хватался за сердце. Ему казалось: вот-вот надломятся её ножки и в тот же миг разорвётся его сердце, которое что-то слишком часто стало напоминать о себе. И он знал - это не возрастное. Это его нервные клетки пришли состояние постоянного стресса от страха за это крохотное живое существо - его дочь. А ножки ничего, держали Машеньку хорошо, тем не менее, её голосок то и дело звенел: »Хочу на ручки!» И он осторожно, будто это был хрупкий хрусталь, брал её на руки, раскачивал, как на качелях, радуясь её смеху, наслаждаясь вместе с ней. »Господи! За что мне этот твой дар, цены которому нет?» В жизни ему не раз приходилось видеть, когда знакомые ему мужчины держали на руках своих детей, но никогда он не замечал у них на лице того умиленного выражения, какое замечал теперь у себя. А еще раньше - у некоторых стариков, когда они играли с внуками. « У меня, наверное, чувства отцовские схожи с теми, что испытывают дедушки к маленьким детям. Пока ты молод, полон сил, голова забита тревожными мыслями, душа не может расслабляться полностью, как это бывает в старости. Ведь я давно уже не испытываю того состояния, которое всегда держало меня, как в тисках, состояние напряженности души и тела. Вечная тревога, наконец-то оставила меня. Душа успокоилась. Она уже не рвётся в немыслимые дали. Она вернулась домой и все мои мысли теперь о семье, о жене, о ребёнке, о их благополучии. Рассуждения отца Серафима о тайнах и о таинственном в жизни, безусловно, интересны, хоть местами и спорны, но сейчас весь настрой мыслей Константина вертелся вокруг двух звёзд, что вошли в его жизнь, озарив её счастьем, какого он не только никогда не испытывал, но даже не предполагал, что такое бывает. И все тайны его теперешней жизни сводились к жене и ребенку. Ему было не до абстрактных рассуждений, хотя и основанных на житейских наблюдениях. «Разные у нас цели жизни, по-разному и мыслим. Благие у отца Серафима намерения, благие мысли и стезя его угодна Богу, но по человечески мне все- таки жаль, что он никогда не испытает счастья стать родителем, любить святой любовью родное дитя. Конечно, он по-своему счастлив, несмотря на тернии, которые есть и будут еще в его жизни, но не хотел бы я
быть на его месте, хотя до тех пор, пока в сердце моем не поселилось это крохотное родное существо, мы во многом мыслили в унисон. Что и говорить: с появлением настоящей семьи, друзья- товарищи, как бы долго ни связывала с ними многолетняя,
искренняя дружба, как-то отдаляются и тебе становятся ближе люди, которые, как ты сам, заняты семьей, в первую очередь, а всякими другими делами, если от них не зависит благополучие твоей семьи, отодвигаются в сторону, теряют свою остроту и значимость. Если этого не происходит, семья неблагополучна и скорей всего недолговечна. Это не про меня. Моя семья- моё последнее прибежище, цель и смысл жизни.
Глава восьмая ВОЗРОЖДЕНИЕ
Слушая рассуждения иеромонахини Феодоры - в миру-Юлии Евменовны,- Антонина Викторовна с удивлением думала о том, как мало, иногда, требуется человеку времени, чтобы полностью измениться не только внешне, но и внутренне. Она почти не узнавала прежнюю свою подругу, легкомысленную модницу в этой, закутанной по самые глаза в черный балахон, пожилой женщине.
-В монастыре порядки строгие, время занято до секунды. Там не поваляешься до обеда в постели. И не потому, что тебя кто-то заставит встать в пять утра на молитву, а сама
не улежишь. Все встают и ты тоже. Все молятся и у тебя потребность делать то же самое.
Если помнишь, я всегда отличалась любовью к чистоте и порядку. Не доверяла уборку квартиры никому. Эта моя черта была там вскоре замечена и мне поручили приучать к
порядку молодых послушниц. Спустя какое-то время , мне вручили ключи от всех хозяйственных помещений и теперь я отвечаю и за то, чтобы в кладовых продукты сохранялись, как положено, не портились, чтобы белье в кельях заменяли постоянно, в положенные дни, чтобы прачечная была обеспечена всеми необходимыми средствами для нормальной работы, равно как и пекарня. В общем стала чем-то вроде сестры-хозяйки и сама понимаешь, при такой загруженности, времени на отлучки из монастыря, кроме
как по неотложному делу, у меня не бывает. Но исполнение обязанностей крестной матери тоже считается не менее важным и ответственным делом, потому я и смогла
прибыть к вам с визитом. Но следующее наше свиданье должно состояться в монастыре. Об этом я тебя настоятельно прошу: как только Машенька подрастет,
наберется силенок, приезжайте, посетите нашу обитель. Это будет полезно Вам обеим.
Когда я решилась оставить мир с его суетой и соблазнами, мне и в голову не приходило, что пройдёт не так много времени, и мы встретимся с тобой, да ещё при таких благоприятных обстоятельствах.
--Это всё мне понятно,- вставила Антонина,- но всё это касается лишь внешней, сугубо бытовой стороной пребывания твоего в монастырских стенах. Но ведь не ради того, чтобы стать там сестрой-хозяйкой ты удалилась от мира, отказалась от любимой, и смею утверждать, интересной работы экономиста. Зачем - то ты кончала же институт!
-Моё образование помогает мне справляться и с новыми обязанностями, которые только человеку не сведущему могут показаться такими простыми, что справиться с ними может любой встречный- поперечный. Но цель моя изначально состояла, ты права, не в
этом, а в стремлении как-то изменить мой образ жизни. За что бы я ни бралась, всё быстро надоедало и я уже близка была к мысли, что мне сама жизнь опостылела.
А что можно было изменить, если не уйти в монастырь, а уехать куда - ни будь, как ты
когда-то предлагала. Уехать куда глаза глядят, без всякой определенной цели, это же
повторить в другом месте, при других обстоятельствах мое никчёмное существование.
Ну не было у меня цели в жизни. Эти мысли посещали меня и при жизни покойного
Петра Петровича, царство ему небесное! Оставшись одна, я стала метаться из стороны в сторону, бросалась то в огонь, то в воду. И всё впустую. Если бы я с детства была воспитана христианкой, в твёрдой вере в Бога, знала Его законы и принимала бы их всем сердцем, может моя жизнь и сложилась бы как-нибудь иначе. Но ничего этого не было.
Пустота и бесцельность существования давили меня, понуждая чем-то заполнять жизнь.
- Значит ты пришла в монастырь, даже не имея веры в Бога?
-Не совсем так. Какие-то зачатки веры таились в моей душе и словно
бы требовали, чтобы я дала им возможность развиться, вырасти в подлинное, искреннее верование, хотя я довольно долго сопротивлялась им. И чем больше я грешила, тем
глуше был их тонкий голосок. И тогда я решила, что настало время поступков, настоящих
дел, но не было ничего, заслуживающего настоящего внимания, кроме как уйти в монастырь, изменить образ мыслей под влиянием людей, там пребывающих, получить руководство в работе над собой. Всё это я получила. Сказать, что я уже полностью раскаялась во всех моих грехах, не могу. Еще не известно, какие из них я не вспомнила и только молю Господа, чтобы он умилосердился и открыл мне, в чем я должна ещё себя переделать, перестроить, чтобы приблизиться к нему. Знаешь: если приблизишься к Богу, не расставшись с греховными помыслами, будешь Ему противна и навлечешь на себя еще больший грех, ещё большую вину перед Господом.
--В Евангелии сказано,- возразила Антонина,- что Богу угоден не тот, кто постоянно перед своими глазами рукой машет, а тот, кто добрыми делами заступает на тропу любви к ближнему..
--Ты хотя и несколько вольно изложила это утверждение, приведённое в писании, но по духу- права. Мы ведь тоже стараемся быть полезными людям своим служением: молимся за здравие и за упокой, ходим за больными. Помогаем человеку в трудную минуту ...Может, всё это пока в зачаточном состоянии, но ведь и монастырь наш открылся не так давно. Еще не всё там восстановлено. Я имею в виду не только сами монастырские помещения, но и порядки его те, которые держались в монастырях изначально.
Набираемся понемногу опыта, стараемся расти духовно сами и помогаем в том людям,. которые обращаются к нам за помощью и советом.
Три дня, проведенные матерью Феодорой в гостях у старинной приятельницы,
матери младенца, который снова свёл их, возобновил прерванную было дружбу, пролетели как три часа: то возились с ребенком, умилявшим обеих в одинаковой степени, то игры и забавы, то обеды да ужины, которые подруги готовили по очереди,
Но больше всего было разговоров, но не прежних, о пустяках и мелочах жизни, а о том главном, что занимало теперь умы обеих женщин. И никогда раньше они не были так близки, как теперь: Машенька породнила их и обе испытали вдруг сладкое чувство
той любви к ближнему, которой так не хватало в их прежней жизни.
Пришла пора прощаться. За матушкой Феодорой пришла её личная автомашина.
И что удивительно: шофёр был тот самый, на которого она прежде жаловалась в дело и
не в дело.
_ Ты так и не уволила его?- спросила потихоньку Антонина.
_Какое там! Давно уволила, но на прощанье подарила ему автомашину, на которой
он, бывало, возил меня, когда у него было хорошее настроение. Зато сейчас у него плохого
настроения никогда не бывает. Если мне нужно куда поехать, звоню и он является, без
опозданий, в точно намеченное время. Да еще норовит денег с меня не брать, дескать и
так обязан. Неплохой человек оказался, как только вышел из подчинения. Такой вот
характер. Мне понадобилось кому-то подчиниться, чтобы чувствовать себя нормально,
а ему наоборот, нужна самостоятельность. Шофер-то он хороший, аккуратный. Машина в его руках, как живая, слушается малейшего его движения. Он и обращается с ней, как с живым существом. Впрочем, это качество свойственно ему было и прежде. Не без причины его так ценил покойный Петр Петрович.
Уезжая, она оставила на Тонино попечение молоденькую девочку Ксению, которая недавно обратилась к ней с просьбой принять её в монастырь. Матушка Феодора объяснила, что в монастыре ей придётся быть, возможно, длительное время, послушницей.
«А годна ли ты на эту роль, хочу проверить тебя здесь. Останешься в этом доме помогать хозяйке во всём, что ей трудно сделать самой. Видишь, какая она больная, только что из больницы. Если здесь не приживешься, по рекомендации Антонины Викторовны примем в послушницы, но знай - там служба будет многократно трудней, чем здесь. Так что набирайся терпения, смирения, твердости духа. Всё это понадобится тебе потом, если не передумаешь..»
. Так у Антонины на руках оказалось сразу две дочери. Обе требовали неусыпного догляда и постоянной работы над собой: не сделать бы ошибку, не предстать в глазах
девочек злой или сварливой, ни тем паче-несправедливой.
Глава девятая.
ЮБИЛЕИ: БОЛЬШОЙ И МАЛЕНЬКИЙ
Что и говорить - праздник затевался нешуточный в связи с двумя важными датами в жизни семьи: накануне Филипповок главной героине нашей истории исполнялось целых три года! Кто с большим нетерпением ждал этого дня, твердо и определённо сказать
невозможно: дочка ли Маша в предвкушении праздника и гостей, и конечно же - подарков,
родители ли её, которым не терпелось эти подарки вручить и насладиться её радостью. Но, наконец, этот день настал. И ведь что интересно: первый юбиляр, всё это
время упорно замалчивавший, что он тоже отмечает круглую дату - собственное семидесяти пятилетие - помнил он об этом, помнил, хотя и рад бы забыть…
День рождения Константина Ильича начался трелями его собственного, домашнего жаворонка: едва он открыл глаза, как на него набросился пушистый клубок из золотых
волос, розовых оборок и таких же розовых пяточек, которые он немедленно перецеловал.
Как обычно, Машенька, едва открыв глазки, примчалась к папочке, чтобы застать его еще в кровати- уж так ли интересно было с ним играть в это время: он её и целовал и щекотал и она, увертываясь от щекотки, сама лезла крохотными пальчиками к нему под мышки: »Щёкотно тебе, да?»-звенел её голосок. Но сегодня репертуар изменился: не дав ему придти в себя, она приникла к самому его уху и засвиристела:
-Ага, папочка, опоздал! Я первая тебя поздравляю!
- С чем это?
-Так у тебя же сегодня тоже день рождения! Ты что - забыл?
-Но это же твой День рождения? Может, это ты забыла?
_Хитрый какой! Как это я забыла? Это у кого память плохая? Это кто все время теряет свои очки, а я нахожу?
-Поздравляю мою красавицу дочь Марию Константиновну с первым в её жизни юбилеем! - он уже был на ногах и, взяв её, как бывало, на руки, чтобы подбросить вверх, ощутил вдруг, что по весу она уже не пушинка. »Подросла моя Манечка. Уже
ощутима в руках, есть что и к сердцу прижать. Слава тебе Господи! Растём!»
_ Ты подарок мне приготовил?- строго спросила она, вырвавшись из рук.-
Не забыл?
_ Как ты могла такое подумать на меня? Это я про очки забываю, а про подарки-
никогда. Сама знаешь.
_ Знаю, знаю. А ты не знаешь, а я еще что-то знаю…
-Интересно, что бы это было такое?
_ А вот погляди,- и она сунула ему в руку листок бумаги \и где только ухитрялась прятать его до сих пор? \ На листке с одной стороны были нарисованы и раскрашены
цветными фломастерами полевые цветы и листья - явная попытка изобразить букет. С другой стороны листка был главный подарок: рукой Машеньки было выведено: »Это папы я»
-Читай, читай! Это для папы там написано. Я сама написала.
_ Я уже догадался?
_Ой, а как это ты догадался?
_ -По почерку. У каждого человека свой почерк.
_И у меня?
-И у тебя.
_А что такое почерк?
_ Кто как буквы пишет, такой у него и почерк. Твой почерк детский, а мой старческий, потому что я уже старый: семьдесят пять стукнуло.
_ А куда стукнуло? По голове, да? Тебе не больно?
-Больновато, малость, но я терплю.
_Молодец! Я тоже терплю, когда мне бывает больно.
-Тёплая компания в сборе, как всегда с утра,- весело воскликнула Антонина, входя в комнату с букетом цветов.- Поздравляю вас, мои дорогие новорожденные! Дайте-ка я расцелую вас.
_Ты папочку первого целуй. Он раньше моего родился.
-Не моего надо сказать, а меня.
-А я так и говорю, что меня!
Праздников в этот день было два. «По справедливости»,-как заявила Машенька.
Взрослые, а их немного: крестный Никанор, о. Серафим да родители. Все они поздравляли девочку, дарили разные интересные подарки, но главное, по её мнению, было впереди: должны были придти гости из Воскресной школы, кое-кто из соседских детей. Для них, для каждого, тоже были приготовлены подарки. »Это для того, чтобы никто не завидовал тебе. Пусть и они порадуются вместе с тобой. Так будет веселее. Ты согласна?»
«О, Господи! И что это мама задает такие странные вопросы, согласна ли я! Да я рада -рада, что будут гости и хочу- хочу, чтобы всем было весело, а для этого я готова отдать гостям все мои игрушки, конечно, кроме куклы Матрешки-Матрёны Ивановны,
потому что она обязательно расплачется, не захочет со мной расставаться. Это же не
просто кукла. Это первая моя подружка, а друзей в чужие руки как отдавать?»- такие вот мысли гнездились в пушистой, похожей на золотой одуванчик , головке Маши в ожидании гостей..
И вот они, наконец, заявились. Все такие разные, одетые тоже по-разному:
кто в платье, кто в джинсах и свитерах, одна девочка была даже в нарядном домашнем халатике: они прижимались к стенке, стеснялись, но крестный Ника живо их рассадил по местам. О.Серафим произнес молитву, как положено перед началом всякого дела, благословил всех... И начался концерт: сперва читал стихи сам крёстный, потом девочка в халате спела песенку про ёлочку, а мальчик в коротких штанишках, прочитал стих »Чапаев герой»
-Это меня мой дедушка научил,- гордо заявил он.
В заключение девочки из воскресной школы спели хором» Многая лета».
После концерта всех пригласили за стол, а потом им раздали подарки и они, довольные праздником, разошлись по домам.
Тем временем на втором этаже уже собрались гости старшего юбиляра. Это всё был
народ солидный и по внешнему своему виду, не в пример хозяину дома, всё были мужики, что называется, в теле. Обычно этот эпитет относят к представительницам прекрасного пола, но таковых сегодня среди гостей не оказалось, т.к. в друзьях Константина Ильича были исключительно представители сильной половины человечества, в основном, бывшие или настоящие руководящие работники. Правда, за последние несколько лет в их ряды ворвалась целая волна разных «Вумен - леди», но ни с одной из них наш юбиляр не был даже знаком. Причины две и простые: он всегда избегал женщин в решении вопросов, связанных с финансовыми и деловыми проблемами; да он вот уже года три, как несколько отошел от крупных сделок, стараясь постепенно свою деловую активность свести на нет.
-Что ж, хлопче, оженився - таки?- пророкотал Емельян, в недавнем прошлом начальник крупного горторга., а сейчас, как и сам Константин, находился « на вольном плавании.» -А ведь знал, не хуже меня, что «женитьба- не свой брат: хоть кого в бараний рог свернёт»!
-Ладно- ладно: мели, Емеля…
Они обнялись. Толстый Емельян обхватил своими клешнями тощую фигуру старого
друга, словно тростинку и тот на какое-то мгновение скрылся в тяжелых этих объятиях,
как скрывается мелкая рыбёшка в пасти рака.
-Задавишь, медведь, Костю. Оставь другим хоть косточку. Тоже охота, так сказать,
прикоснуться к телу.
-Говори уж прямо - к мощам-, пошутил Скоморох. Он только что присоединился к небольшой кампании этих давно знакомых людей, за исключением священника.
«А сей кадр с чего бы тут заявился?» -подумал Ника, но промолчал. Священник между
тем благословил юбиляра и мягким внушительным голосом пожелал долгих лет
жизни и многих добрых дел во славу Божию…Настоятель местного храма о. Никодим
относился к «белому духовенству» и, как стало принято последнее время,
на приватные встречи приходил в цивильной одежде, отличаясь от окружающих только длинной косицей, завязанной на затылке в узелок.
Был среди гостей и директор издательства, где так бойко шли книги Ступина.
Его Константин Ильич пригласил по рекомендации своего дипломатичного редактора
Максима:»Любит Валерий Григорьевич уважительное отношение, ну и выпить и закусить не прочь на халяву. Не объест Вас! Зато мне легче будет с ним договариваться».Сейчас
Валерий Григорьевич был так занят интересным разговором с бывшим партийным работником, а ныне крупным предпринимателем Медведевым. Очень ему шла его фамилия: и фигурой, кряжистой , и тяжелой головой, что нависла на крутыми, несколько ссутуленными плечами, словно бы под тяжестью этой головы.
-Тут и спорить не о чём!- внушительно говорил собеседнику Валерий Григорьевич. -.
Всякому здравомыслящему, и хоть мало-мальски образованному человеку, ясно, что никуда
твои коммунисты не ушли от старых утопистов, как Сен-Симон и другие, включая и монаха Кампанеллу, мечтали загнать людей в фаланстеры, где бы они стали жить не по человеческим нормам., я намеренно не упоминаю о Законе Божьем, а по
законам царства насекомых: муравьев, пчел ну и ряда других стадных тварей.
-Удивительно, как вы, интеллигенция, любите все извращать, переиначивать! Ну, с чего Вы взяли, что коммунисты придерживались в практической работе идеи фаланстеров?
-А вспомните планы Троцкого о создании рабочих отрядов, которые должны были
под музыку шагать на свои заводы, под музыку возвращаться в свои бараки. Женщины
отдельно, дети - отдельно. Ни частной собственности, ни семьи, которая есть пристанище для зарождения мыслей о частном, только тебе принадлежащем имуществе. Между прочим, в Израиле, создав свои кибуцы, воплотили в жизнь эту мечту Троцкого. В России это не прошло.
-Это не прошло,- вмешался о.Никодим., -зато прошло другое: сплошная цепь
концентрационных лагерей, где и порядки были покруче, нежели в фаланстерах, и еда
по нормам, рассчитанным не на нормального здорового человека, а на «мёртвые души», ибо изначально цель этих государственных заведений сводилась к возможно большему
числу заморенных, замученных до смерти людей…
Антонина после развеселых Машиных гостей никак не могла успокоить дочь, так
она переволновалась от множества впечатлений, столько было у нее вопросов, на которые нужно было срочно, немедленно, прямо сейчас ответить.
-А спать кто будет? Твоё время давно вышло. Видишь, где стрелка на часах?
-Знаю, зна .. Только я еще успею поспать, а кто такой «чапаевгерой»?
-Всё-всё расскажу, когда поспишь. А сейчас мне надо идти к папиным гостям.
-А я?
-Что - ты?
-Мне можно к папиным гостям?
-Ты их на свой праздник приглашала? Нет. Вот и тебя никто туда не приглашал. Сама знаешь, когда взрослые разговаривают, им лучше не мешать.
-А концерт у них будет?
-Ну что ты! Для взрослых дяденек главней всего поговорить с папой и друг с другом.
-Ладно, иди! Только пусть Ксеня посидит со мной.
Такие вот дела, Антонина! Видишь, как трудно с дочкой? А дальше будет еще труднее. »Ну и пусть! Лишь бы она была всегда тут, со мной. Вот как она меня держит. Действительно, мать и дитя на всю жизнь связаны некой невидимой пуповиной.
Не порвешь. Вот ей неохота меня отпускать, а мне разве хочется её оставлять?»
Гости уже спускались, когда она появилась, наконец, в гостиной, чтобы окинуть хозяйским взглядом и убранство комнаты и, главное -стол, уже накрытый на восемь
кувертов. Обед привезли из ресторана и молодой человек в белой форме уже колдовал
над столом, заканчивая сервировку.
Антонина широким жестом распахнула дверь гостиной, проговорила, кланяясь:
-Милости прошу к столу, гости дорогие!
Они заговорили все враз, здороваясь, целовали ей руку. Ей в этот момент вспомнился, почему-то бал, описанный Булгаковым а его «Мастере и Маргарите» »…»Там не руку, а
коленку целовали»,- сердито одернула она себя.
Наконец, все расселись по местам. Прозвучало благословение трапезы священником, первые поздравительные тосты и затем все притихли, отдавая должное изделиям ресторанного повара. Несколько утолив аппетит, приободренный выпитыми дорогими винами, ощутили потребность общения.
-За юбиляра все тосты прозвучали, а за хозяйку так и не выпили! Это упущение
надо исправить,- Вылез наперед, как всегда неугомонный Скоморох, а вообще-то хороший
человек Никанор, крестный Машенькин, словно бы уже и член семьи.
Выпили и за хозяйку. Некоторые лезли чокаться с ней. Иные норовили поцеловать в ручку или в щечку. Она увернулась.
-Прошу меня извинить, но я на время удалюсь, надо за дочкой присмотреть.
Она сегодня тоже напраздновалась, никак не успокоишь.
После ухода хозяйки языки у мужиков окончательно развязались, каждый спешил высказать свою точку зрения, о чём бы ни шла речь. Впрочем, к священнику это не относится: он довольно долго молчал, внимательно прислушиваясь и приглядываясь. Всех заинтересовал монолог директора издательства, который убежденно доказывал:
-Когда свершилась Октябрьская революция, если бы те, кто захватил власть, вели себя поумнее, никаких катаклизмов в стране не было бы. Вот именно из-за своей завиральной идеи фаланстерства, большевики немедленно приступили к обобществлению всего народного добра, в чьих бы руках оно ни находилось: у царя отняли не только все лично ему принадлежащие ценности. У него отняли жизнь. И не только у него, но даже
у всей семьи и у немногочисленных, преданных ему слуг, которые не оставили его в трудную минуту. Расправа в Свердловске вызвала негативное отношение к новым властителям даже у многих прежних сторонников их. Они сразу противопоставили себя
народу, а тут еще « гениальнейший из гениальнейших «вождей – Ленин высказал мысль,
дескать, пусть в ходе революции и Гражданской войны погибнет 90 процентов населения.
нам, для начального построения нового общества, хватит и десяти процентов,
поддерживающих нашу идею, людей.» Все эти новые люди, что дорвались до власти, не были тёмными мужиками, вроде Емельяна Пугачева. Грамотные были люди, образованные, а в практических делах делали ошибку за ошибкой. Создается впечатление, что некоторая часть их стремилась отнюдь не к наведению порядка в стране, но к распространению. хаоса, безвластия, разгула страстей, словно кто-то постоянно направлял их бесчинства.
- А в девяностые годы, когда рассыпался Советский Союза, тоже кто-то управлял этим процессом?
-Отнюдь! Шла драка между своими: партийные группировки боролись за власть, не
считая, как обычно, потерь. Хватали, кто сколько может, забыв о мине замедленного действия, заложенной в управление и в экономику государства в славные сталинские времена. Это ж надо было так сконцентрировать всё управление в Москве, что стоило
ей чуть пошатнуться и всё полетело к такой-то матери! Мина эта действует и по сие время. У нас стоят важнейшие предприятия, имеющие стратегическое значение, на востоке и юге страны, да и в центре не все гладко, как пытаются нам нарисовать
вышколенные советской властью журналисты. Сейчас им дали видимость свободы: нате, упивайтесь, но там, где надо сказать правду, которая подрывала бы авторитет правительства, рот закройте. Вот нас и кормят из вечера в вечер картинами кровавых расправ, запугивая, мол, сидите смирно, а то…сами знаете что бывает! Думаете случайно из олигархов одного только посадили? Им больше-то и не надо было, просто таким образом власть погрозила всем нам пальчиком, мол, то ли еще будет! Ну, как работать заводам в Сибири и на Дальнем востоке, если половину узлов и деталей для выпуска плановой продукции они получали кто из Украины, кто из Белоруссии, из Казахстана, Азербайджана. Всё это сейчас независимые от центра, от Москвы государства, и заломили за свою продукцию такие цены, что, если кто вздумает воспользоваться их услугами, разорится в течение одного месяца. А таможенные препоны чего стоят?
Раньше хозяин завода или фабрики договаривался с поставщиками на таких условиях,
что недопоставка договорной продукции разорила бы не его, а его партнеров. Как-то
ухитрились большевики за годы своевластия так запутать все дела, создать такой
хаос в народном хозяйстве, что потребуется еще больше лет, чем после Гражданской войны потребовалось, чтобы страна выправилась, встала на правильные рельсы и двинулась вперед. А тут еще подпитка деньгами от нефти. Этот капитал вместо того, чтобы приносить пользу обществу, разоряет сограждан: продаём газ и нефть за границу
по одной цене, а своим согражданам вдвое - втрое дороже.
_ Я с Вами совершенно согласен,- вмешался в разговор бывший партийный работник,- сейчас действительно развернулась и до сих пор не закончилась борьба между различными течениями в партии. Каждому хочется захватить побольше власти,
А значит кое-чего и материального. Но и в революцию, и Гражданскую тоже шла драка
за власть именно между партийными группировками. Вспомните, каких только новообразований не возникло в то время! Это не только красные, но и зеленые. Не только Ленин и Троцкий, но и Махно и Петлюра, не только Сталин, но и Зиновьев с Бухариным. Если победил Сталин, это не значит, что побежденные были бы белыми и пушистыми, окажись они на вершине власти.
-Ну ты, Медведь, опять за своё! Так и не понял, что при одинаковом стремлении к одной и той же ценности, все поступают по-разному… Сами-то по себе все люди разные,- неожиданно для самого себя заговорил Константин Ильич - и, в зависимости от моральных качеств, складываются и поступки каждого. У одного настрой: всех давить, чтобы самого не задавили, ибо в глубине души понимает, что не на месте он, а место нравится, а коли так, приходится держаться за него всеми когтями и клыками.
_Где это вы среди политиков встречали таких, кто бы действовал другими методами?- спросил о. Никодим.
-Да хоть бы Ельцина взять. Оказавшись на вершине власти, он никого не преследовал, не сажал в кутузку.
Оппонировали ему сразу несколько голосов:
_Ха- ха! Нашел героя нашего времени! А кто в парламент стрелял?
_Да Ельцин вообще случайный человек, вроде Лжедмитрия.
-Извините! Какой же он самозванец, если он был всенародно избранный президент?
-Теперешние тоже всенародно избранные…
_ А что ты можешь сказать? Избранные, действительно, как и Сталин, в свое время. Каждый народ имеет властителя, какого заслуживает.
-Ох и надымили Вы тут, гости дорогие!- Антонина демонстративно распахнула широкое окно. - Кто хочет кофе или чаю, пожалуйте в Зимний сад. Там и продолжите свою дискуссию…
_ Подзасиделись мы.
_ Пора и по домам!
_ Дискуссии ума не прибавляют, а на грех наводят,- резюмировал о. Никодим.
Вскоре гости разъехались. Остался один Никанор - Ника. Он оставался ночевать и вообще почти свой человек. »Вот обзывают его- Скоморох- Скоморох-, а он поумнее иных умников оказался. За всё застолье так ни слова и не молвил. Выпивал, закусывал, слушал, что другие говорят. Известно: сказанное слово -серебро, не сказанное- золото». .
Глава десятая. КТО КЕМ БУДЕТ?
Зима для семейства Ивиных выдалась счастливая: удачно отпраздновали сразу два юбилея: Машенькин и папин. Жаль, что до маминого юбилея еще далеко…
-Не огорчайся, мышка-норушка. Зато у нас с тобой есть время хорошо всё обдумать, чтобы приготовить маме сюрприз. Это такой особенный подарок, о котором она не догадывается, зато очень будет ему радоваться.
Надо и о гостях подумать. К тебе пришли соседские девочки, ребята из Воскресной школы. Ко мне приезжали мои старинные друзья, а кого к маме на праздник приглашать я даже и представить не могу.
_А крёстного моего можно? Он весёлый.
_ Крестный так и так придёт. А еще кто? Вот и я не знаю, но у нас есть еще время над этим подумать, а пока не станем забивать голову. У нас с тобой и без того хлопот полон рот: станем заливать горку, чтобы ты могла кататься на санках.
_А кто это станет делать?
_Кто-кто! Да мы с тобой!
_А я не умею.
-Сегодня же после завтрака и начнём. Я-то знаю, как это делается, ну и тебя научу.
Папа оказался настоящим волшебником. Не прошло и двух дней, а горка была уже готова и они с папой первый раз скатились с нее на саночках. Потом Маша стала кататься
одна.
_Ты очень длинный, ноги на санках не умещаются и все время задеваешь ими за снег.
«Откуда в такой махонькой девчушке столько смелости, даже удали?»- рассуждал в недоумении отец, наблюдая, как Маша ловко бросается в санки и на всей возможной скорости несётся вниз.- » Когда я учился в деревенской школе, мы с ребятами тоже катались с горки, но чаще без санок, на ногах или на собственном седалище. Я никогда не был таким отчаянно смелым, как моя трехлетняя дочь. Откуда это в ней? Тонечка тоже припоминала себя несколько забитой, отнюдь не отчаянной. Вот уж воистину: »Не в мать,
не в отца, а в прохожего молодца. » Припомнив эту поговорку, вдруг усомнился, впервые в их совместной жизни. » А действительно ли я отец этой девочке? Очень уж я обрадовался, что есть близкий человек и доверился так безоглядно ей, как никогда в жизни». Его вдруг бросило в жар, затем в холод. »Нет, нет! Так нельзя! Доверился и доверился. Пока тебя ни в чем не обманули. Живешь, как никогда, комфортно, а главное нет на душе тревоги. А чтобы не думалось, проведу экспертизу. Слава Богу, в наше время это не проблема…»
Между тем жизнь шла своим чередом. Ксения вдруг заявила, что вместо монастыря хотела бы поступить в педучилище, чтобы работать потом воспитательницей в детском садике или в яслях.
_ А с какого перепугу ты бросилась к матери Феодоре, проситься в монастырь?- поинтересовалась Антонина.
-С перепугу и есть, а точнее сказать: от полного отчаянья. Я ведь оказалась в тот момент без крыши над головой и без куска хлеба.
_ Что так?
-От мамки я сбежала. Она, пьяная, заставляла меня ложиться в постель с её приятелями. Я отказывалась, она за это била меня, однажды даже выгнала из дома. Ну я и пошла, куда глаза глядят. И наткнулась на эту монашку. Я подумала, что мне её Бог послал и решила, что путь мне один-в монастырь. А пожила у Вас, понянчилась с Машенькой, и поняла, что я бы хотела работать с детьми: мыть их, пеленать, укладывать
спать.
-Мне твоё намерение учиться нравится. Помогу тебе поступить в это училище, хотя
мне тебя и будет не хватать.
_ Я бы на заочное хотела.
-Это едва ли? На заочное принимают тех, кто уже работает или поработал какое-то
время в детском учреждении. Ладно, подумаем, что тут можно поделать. Кстати, мы с
Машенькой к Пасхе поедем к матушке Феодоре, в монастырь. Пишет, что здоровье подводит, просит посетить, охота на Машеньку взглянуть. Да я и обещала. Ты- как? Не
возьмешься нас сопровождать? Я бы не хотела Константина Ильича нагружать. У него
и без наших измышлений дел по горло.
Говоря это, вспомнила, как вскоре после юбилея муж в один из тихих вечеров, когда им удалось на какое-то время уединиться и побыть вместе, одними мыслями и одним настроением, заговорил вдруг о предложении настоятеля храма отца Никодима
принять на себя ответственную роль старосты храма.
-Что ты ему ответил?
-Пока ничего. Отмалчиваюсь. Думаю, вот с тобой решил посоветоваться.
_ Если честно, я - против. Это мало того, что ответственная работа, она еще потребует
уйму времени. А кто будет с Машенькой заниматься? Мне уже пора на работу устраиваться. И без того пересидела дома все положенные сроки.
_ Ладно. Пока отложим решение этого вопроса до вашего с Машей возвращения из монастыря. Вы там долго-то не задерживайтесь. Я хоть и построил этот дом, хозяйничать в нём, как следует, так и не научился. Без тебя тут быстренько всё придёт в запустенье.
-Не кокетничай. Пока я сюда не перебралась, порядка в доме было больше.
-То был не порядок, а запустенье. А сейчас это жилой дом и за ним нужен глаз да глаз. И лучше всего твой. Я больше к саду привержен. Мы с Никитой займёмся им, пока вы разъёзжаете по монастырям.
Антонина так увлеклась воспоминаниями о недавнем разговоре с мужем, что не сразу разобрала ответ Ксении.
_Что ты сказала? - переспросила она. - Я не расслышала.
_Мне бы, конечно же, очень хотелось поехать с Вами, но я думала пока Вас не будет дома, съездить в педучилище, или колледж, как теперь говорят, узнать какие экзамены, когда, про условия. И вообще.
-Да-да, это важно. Попытайся сама решить эту проблему, если будут затруднения, тогда можно будет и мне подключиться. Сперва сама осмотрись, обдумай всё, а то получится, как с монастырем, вдруг передумаешь, а мне бы желательно было, чтобы ты получила специальность. Все-таки мать Феодора оставила тебя на моё попечение. Значит, я в ответе за тебя и не только за твое поведение, но и за твоё будущее.
Когда все разъехались, Константин Ильич и впрямь все время стал проводить в
саду: надо было кое-где провести обрезку яблонь, удалить старые ветки в зарослях смородины и малины, прочистить дорожки к Пасхе. Никита, от нечего делать, помогал, работая наравне с хозяином.
_ Я чё надумал-то, Ильич! Избу свою продам. Какая ни старая, однако на дрова хоть кто-нибудь да купит. Опять-таки деньги, что у Вас получаю, я всё складывал. Соберётся кучка- на похороны мне как раз и хватит.
-Не рано умирать собрался? Ты ведь помоложе меня будешь.
_Оно, конечно, один Бог знает, однако известно: помирать собирайся, а рожь сей.
Отсеялся я теперь, а вот о домовине подумать надо, чтобы не причинять добрым людям лишних хлопот.
- Домовина-это же гроб?
_ Знамо дело.
_ Уж не намерен ли ты заранее и гроб приобрести?
_А для чё приобретать? Свои руки пока еще не отнялись. Досок прикуплю, а там,
между делом, сам и сколочу. Я и жене-покойнице сам гроб сделал. Никто не забраковал.
Вот для себя тоже, если вы разрешите потом положить его пока на сеновале. Всё равно
пустует. Так и не завели вы ни корову, ни козу, хотя бы. То-то попивали бы своё парное молочко.
-Может и заведу еще…Как хозяйка посмотрит на мою самодеятельность, еще не известно. Всё собираюсь с ней переговорить.
-Известно - без хозяйки дом не стоит. Как прибыла сюда Антонина Викторовна, всё тут, словно бы, ожило. Даже и Вы, прямо скажем, как бы помолодели. Вон и дочка у Вас теперя. Хлопот прибавилось. Так поколе хлопочем, потоле и живём. Я вот и то, присоседился к Вам, не ахти, какой помощник, а всё при деле. Как Вам, а мне так и ладно.
-О чём ты, Никита Никитич? Да мы за тобой, как за каменной стеной: и дом под присмотром, двор содержишь в чистоте, не всякий дворник угонится. Вот и сейчас половину дела берешь на себя. Ну, ничего! Прибёрем тут всё к Святому Христову Воскресенью. Сходим вместе к всенощной, да и разговеемся, чем Бог пошлёт за труды наши. Вернутся мои хозяюшки домой, а тут у нас тишь да гладь да Божья благодать.
На другой день заявился Никанор:
--Гостей принимаете ?
- Принимать некому, кроме нас с Никитой. Да и ты, вроде как, свой.
Дочка так и говорит наш Ника-крёстный.
-Где ж твои хозяйки ?
-В монастырь, к другой крёстной поехали.
-Эк, незадача. А я было настроился с Вами Пасху встречать…
-Кто ж тебя гонит? Мы с Никитой к Всенощной пойдём. Третий будешь.
-А я, как знал, привёз кое-что для розговенья.
-Если спиртное, зря старался, пить некому. Никита всю жизнь трезвенник, а я тоже завязал. Особенно на то время, когда жена в отлучке. От греха подальше.
К сочельнику вернулась из поездки Ксения.
-Как дела, путешественница?- приветствовал её Никанор,- Слава Богу, что ты вернулась. Мы уже загоревали было: ну, как самим придется готовить пасхальный обед!
Ксения смутилась:
-Вы думаете готовить стану я?
-А кто же?
-Да я сроду не готовила ничего подобного. Наварю Вам щей да каши. Больше я ничего не умею.
-Тоже мне - женщина! Небось, замуж собираешься? Да кто же тебя такую неумеху возьмет?
-Кто про что, а Скоморох про своё! Оставь девочку в покое. Обед давно заказан
и будет доставлен к столу точно в назначенное время. А ты, Ксения, отдыхай с дороги, вечером пойдёшь с нами в храм. Сегодня всенощная служба будет длинная,
запасай силёнок. И мы с Никанором тоже пойдем покемарим минут двести.
Глава одиннадцатая. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ РОЛЕЙ
Паломницы возвратились неожиданно быстрее, чем предполагали.
-Прохладно у них в кельях-то,- пояснила Антонина.- Побоялась, как бы Машу не застудить. Все-таки она у нас тепличный цветочек.
-С чего ты взяла? Мы же с нею целую зиму закалялись: и на санках катались, пока не надоест, и холодной водой обливались по утрам, и кушала она
всегда с аппетитом. Впрочем, ты права: береженого и Бог бережет. Я рад, что Вы
обе дома. Дел скопилось - невпроворот. Где мне одному справиться?
-А Ксения с Никитой чем не помощники?
_ У Никиты и без того дел хватает, а он еще столярным делом решил
подзаняться…Да и Ксения тоже не очень надежная помощница - к вступительным экзаменам готовится. Так что остаёмся мы с Никанором да вы с Машей. А вообще-то у меня к тебе серьезный разговор есть. Надеюсь, как обычно, на твое понимание.
_Даже так! Ладно, поговорим серьёзно. О чём речь-то?
-Не сейчас. Отдохните с дороги. Осмотрись, вникни в привычные дела, тогда можно будет и поговорить.
-А что в монастыре?
Антонина, чуть помолчав, ответила:
- Давай и этот разговор отложим на некоторое время. Мне надо собраться с мыслями.
-Тогда я займусь Машей.
_ Да, иди к ней. Я уже слышу, как она бунтует в своей комнате.
Но идти ему не пришлось: Маша сама, словно вихрь, ворвалась в кухню, где родители еще не успели путём поздороваться.
_Совсем меня забыл, папочка! Оставил на крёстного. С ним весело, но я ведь не по нему, а по тебе соскучилась!
-Родное мое чудышко, богоданное! Да как ты такие слова только выговорила? Разве твой папочка может тебя забыть? Всё дни считал, когда вы, наконец, вернетёсь!
-Наконец мы и вернулись!- и она прыгнула и повисла у него на шее. Он подхватил
её и вдруг обнаружил, что дочка не только прибавила весе, но и подросла. Ножки её сейчас болтались где-то ниже его колен. Скоро и до пола будут доставать. «Может она ростом в меня будет?»
-Садись на закорки!- предложил он и так, изображая сейчас уже лошадку, понес вниз
по ступеням на первый этаж, в её личные «апартаменты.» Там спросил:
-Ты не считаешь нужным принять с дороги ванну?
-Это потом, потом! Ты сперва скажи, а чем ты тут без меня занимался?
-Как это чем? В саду работал, потом в храм ходили, на Всенощную. Вернулись
поздно и потом долго спали и меня никто не будил, тебя же не было…Ты сама-то расскажи, как тебе понравилось в монастыре?
-Красиво там, -почему-то грустно ответила она,- и невесело. Никто не смеётся, бегать, прыгать нельзя. Не понравилось. Ты можешь купить такие же, как там, красивые иконы?
-Не знаю. Надо будет поискать. Видишь ли, самые красивые иконы рисуют специально для храмов. Ты же видела у нас в храме иконы?
-Видела, но они не такие! А у крёстной в келье особенные. Таких ни у кого нет.
Она говорила, когда я подрасту и перееду жить к ней, она мне подарит свои иконы.
-А ты - что?
-Да не поеду я к ней жить. С ней не интересно. Она разговаривать, как ты, не умеет, только молится.
-Разочаровала тебя крёстная?
-Да нет, просто там не интересно. Дома у нас весело. Здесь ты, мама, а ещё Ксеня
и крестный – Ника. Правда, он забавный? Но люблю я только тебя, папочка, а еще маму. И ты меня никому не отдавай. Я хочу быть с тобой. И с мамой тоже. Мама дома
веселая, а монастыре не веселая.
-Всё высказала? Тогда поскакали в ванну.
«Боже Милостивый! Ну какие могут быть сомнения в душе, когда держишь ее в
руках, катаешь ли на спине? Родное мое, самое любимое и близкое существо! Как же
бедна была моя жизнь, пока тебя не было, крошка моя любимая! Какие проверки,
какие экспертизы! Сомнения, что навеяны были дьяволом, выветрились из его головы
еще до возвращения паломниц из монастыря, а теперь, рядом с дочуркой, он забыл о них напрочь. Куда там! Его сердце млело от нежности и того необыкновенно глубокого чувства ответственности и заботы, которое вызывают только дети. Во всяком случае, у него никогда не было таких движений души, пока не вошла в жизнь его эта крохотная
Живинка. Иначе и не назовешь: именно она продлевает мою жизнь, вселяет в сердце бодрость и стремление все время делать что-то, полезное для неё. »Не переборщи с
балованием, а то так избалуешь, не совладаешь с ней потом. Ведь именно так и вырастают дети, для которых родители всего лишь удобное средство к осуществлению своих мыслимых и немыслимых запросов. Хорошо, что Тоничка оказалась куда более здравомысленной матерью, чем я - отцом!»
Эти его рассуждения подтвердила и Антонина, когда они уединились, наконец,
в спальне.
-Ни слишком ли много ты позволяешь Машеньке? Она уже готова превратить тебя
во вьючного верблюда.
-Уж не ревнуешь ли ты меня к дочери?
-Ты не шути! Детки они такие: только дай потачку, живо сядут на шею и ножки свесят.
-Много ли тебе пришлось просидеть на родительской шее?
-Я моих родителей не знала, а если бы они были у меня, кто знает, может и я бы выросла такой же эгоисткой, как другие.
-Вспомни своих подружек по детдому? Разве они были в лучшем, нежели ты, положении? Разве их кто-то баловал? А выросли совсем другими, не схожими с тобой ничем.
-Именно потому, что никто не проявлял о них особенной заботы, они и приучились с раннего детства надеяться только на себя, на свои кулаки, на хитрость и эгоизм ...Это система выживания для детей, обойденных судьбой.
-Не станем спорить. Расскажи лучше, как поездка? О чем-то ты хотела поговорить?
Тоня вздохнула и, помолчав некоторое время, спросила:
_Как тебе показалась Юля во время её визита к нам?
_ Да никак и не показалась! Мне думается, что её ничто не изменит. Она всегда
одна и та же: »Моё место главное, а остальное хоть пропади всё»!
_Странно. Мне показалось, что ты обходился с ней подчеркнуто уважительно,
словно она благодетельница наша.
-Не я выбирал её в крестные матери.
-И не я! Она же сама напросилась. И мне даже показалось, что с ней что-то случилось, вроде, как переродилась она. Я много думала о ней потом, потому и согласилась свозить Машеньку к ней в гости. Но как же она разочаровала меня там!
Знаешь, она почти всё время держала Машеньку в своей келье. У неё там обстановка, как
богатом доме: всё заставлено дорогой мебелью, первоклассные иконы, вышивки. В
общем она и в монастыре живет, как барыня и , похоже, давно уже забрала бразды правления в свои руки. Игуменья там пожилая, мягкая, интеллигентная женщина, что стоило Юле с её энергией прибрать старушку к рукам? Но это не моё дело. Меня огорчало, что она пыталась даже Машеньку настроить против нас с тобой.
_Ну что ты такое говоришь?
_Она целыми днями не разрешала ребёнку повидаться со мной…
-Вот и добилась, что Маша утвердилась в мысли, что с крестной скучно, потому что не о чем разговаривать. Это она мне сама давеч сказала. Наше дитя не умом, так сердцем
чует что хорошо, а что не очень. А на счет моего неумеренного баловства её, порой, ты права. Тут я на тебя надеюсь: в случае чего, охладишь, если я войду в раж.
_Хитрец ты!
_Ты еще и не знаешь, какой я, действительно, хитрец! Знаешь ли, что я надумал, пока вас дома не было?
_Ну, ну ?
_Помнишь, я говорил, что отец Никодим сватает меня в старосты храма? Я тут подумал и решил: ни в какие старосты я не пойду. Не по возрасту мне, а главное опасаюсь некоторых его замыслов. А чтобы выручить его, ибо толковый, заботливый староста ему, действительно, нужен, предлагаю тебе занять это вакантное место. Оно не очень денежное, если всё делать только по правилам и по закону, а ты по-другому и не можешь. Тебе полезно повариться в гуще людской, а то у тебя жизнь слишком долго была где-то на обочине: сидела в своем плановом, считала и пересчитывала колонки цифири, а мир жил сам по себе, а ты сама по себе. В храме же, так сложилось, завязаны многие жизненные узлы. Научишься их развязывать, еще как может пригодиться в жизни.
Антонина молчала, раздумывая над неожиданным предложением. Молчал и он, одобряя себя, что не признался ей в своих неудачах с устройством её на работу в местное отделение Госбанка. Не хотелось признаться, что он не смог решить даже такое простое дело. А между тем он намеренно не нажимал на нужные педали, понимая, что устроить
жену на работу, где все к ней будут относиться и с подозрением и даже с неприязнью,
не велика заслуга. А главное,- не хотел, чтобы она знала, что местные финансисты её
заранее не ставят ни в грош. Удар по самолюбию может быть сильный и вредный. Да и вообще, стоит ли повторять пройденное? В банковском деле она, что называется, собаку съела. Пусть попробует себя на новом, непривычном поприще.
Глава двенадцатая РАЗНОСКОРОСТНЫЕ РЕЛЬСЫ ЖИЗНИ.
Давно известно, что время течет неравномерно. В детстве, в юности, да и в зрелую пору человеческие дни идут с разной скоростью: с начала они тянутся, тянутся. Дни кажутся такими длинными. Уже все-всё переделал, а день еще не закончился. В пору юности в часы свиданий с милыми тебе людьми, день можно счесть за час. Не заметишь, как и пролетел! Но когда наступает пора ожидания, этим бестолковым дням, когда ничего не хочется делать, кажется и конца нет. Лишь когда ты утрясешь все эти мелкие хлопоты роста и становления, когда жизнь входит в свою колею, дни становятся не длинными, не короткими, обычными, наполненными делами или ленивым времяпрепровождением. Скачка начинается ближе к концу твоего пребывания на Земле. Дни летят теперь со скоростью перелистывания отрывного календаря: оторвал листок и день кончился! И как календарь все уменьшается у тебя на глазах, так же ощутимо убегают и дни твоего последнего жизненного отрезка.
Но это не ко всем относится. Иные старые люди, переделав, или нет, все дела, что выпали на их долю, выйдя на пенсию, не знают, чем себя занять, куда себя деть. На работу
ходить не надо и как ни обманывай себя, а коллеги ждали со дня на день, когда ты, наконец, уйдёшь на пенсию, освободишь место… Таких, правда, больше среди жителей больших городов, в Ра йцентрах, и тем паче,- в деревнях, люди и с выходом на пенсию, не меняют обычного образа жизни. На их плечах держится все домашнее хозяйство:
если есть корова, ходят за ней чуть ли до гробовой доски, если есть дача,»пашут» за своих взрослых уже детей, которым, /стало уже входить в норму/ нет до неё дела.
Общеизвестно утверждение, что детей лучше всего воспитывать на личном примере.
Может ,это утверждение и справедливо было, пока не вошли в нашу жизнь телевизоры,
компьютеры и всемирная сеть интернета. Попробуй зазвать дитя на грядку поработать вместе с тобой, когда по «телеку» идет очередной боевик, от которого аж кровь в жилах стынет! А что до интернета, вреднее человечество ничего не придумало, ибо воздействие его на сердца и души не только детей, но и взрослых многообразно, всеобъемлюще и неисправимо. Это своего рода духовный наркотик. Но если «травка»,
которую курит молодежь, »колёса», которые глотает, еще поддаются какому-то
противодействию, в силу того, что мгновенно и наглядно дают картину, как стремительно меняется человек под воздействием этого яда. Интернет, обогащая знаниями того, кто к ним стремится, превращает в дебилов тех, для кого важнее всего примитивные мультяшки или азартные игры, которыми начинены многочисленные сайты. Как только дитя прикоснулось к «всемирной паутине», его от неё не оторвёшь; родители рады: »Как хорошо! Дома сидит, не бежит на улицу, не связывается с бандитскими шайками…»
А что дитя попало в куда более опасное общество, редко кто задумывается. Сетуют все подряд: учителя, родители, библиотекари: »Народ стал мало читать. Редко кого увидишь с книгой в руках!» А где народу взять время на книги, если старушки пашут за детей и за внуков на грядках, родители работают чуть ли не 24 часа в сутки, чтобы добыть достаточно средств на взросшие потребности своих чад. Чада эти готовы ходить в драных джинсах, растянутых, потерявших всякую форму майках, а то и без оных, лишь бы им не было отказа в приобретении кассет, дисков, компьютеров новейших марок.
Тут требуются денежки покрупнее, чем прежде, когда дитя довольствовалось модной одеждой, интересной книгой, достать которую стоило немалого труда. Жизнь вступила в новую фазу. И человек, зачастую, уже не властен над обстоятельствами. Впрочем, и раньше бывало так, что обстоятельства складывались не в пользу хорошего человека. Частенько было наоборот. Но человек энергичный, здравомыслящий, всегда мог найти выход из затруднительного положения. Сейчас - иное, ибо что можно противопоставить влиянию технического прогресса, который вторгся во все стороны жизни современного человечества, с его всё более изощренными новшествами? Власти, какими бы они ни были, вынуждены считаться с новым настроем общества, своего »электората». Не этим
ли объясняется попытка вернуть народ к вере в Бога, в прекрасную идею всеобщей любви и надежды на повторение жизни человеку уже в ином мире и в лучшем варианте?
Не дни, не месяцы, а годы листались мгновенно в жизни Константина Ильича с того памятного семидесяти пятилетия, когда они с дочерью отмечали свои юбилеи. У неё это был первый, а у него, возможно, последний .Машенька в этом году отмечала уже второй
юбилей. Ей исполнилось пять лет. Это уже был юбилей законный, ей одной принадлежащий. Она долго не могла понять, почему у папы в этом году нет юбилея?
_Куда он делся?
_Еще не наступил?
-Но у тебя сегодня день рождения. Так? Где же юбилей?
_Теперь он наступит, когда мне исполнится 80 лет!
_Скорей бы этот день наступил…
Святая простота! Не могла ты пожелать своему отцу ничего более горького. Он не
хотел никаких юбилеев. Он бы рад не вспоминать о своих днях рождения. »Куда приятнее праздновать день Ангела. Нет, дочурка, наши с тобой юбилеи уже не совпадут. И День ангела тоже у каждого свой. Будем радоваться, что ты растешь, а мне бы дожить хотя бы до того дня, когда тебе исполнится 10 лет. Мне стукнуло бы тогда 84.Крут подъем!
Осилю ли? И то, благодаренье Богу, давно уже разменял восьмой десяток. Не успеешь опомниться, как стукнет восемьдесят…только доживу ли? Очень уж стало
сердце пошаливать. С Машей на санках да на лыжах уже не катаюсь. Давно дала
отставку. Сейчас у неё в наперсниках соседский мальчик, что повадился приходить
к ним в гости. Что ж! Дети всё понимают. Он же видит, что у нас на столе еды много и вкусной, а дома у него хлеб не каждый день бывает - сидят на одной картошке со своего огорода. Мать работает уборщицей в школе, как она выражается »за бесплатно»,потому, что деньги, которые она получает, зарплатой не назовёшь.
_ Послушай-ка, Ильич, что я придумала,- заявила накануне Антонина.-. давай никаких
праздников завтра устраивать не будем, а сделаем для Маши такой сюрприз, что она забудет о всяких чествованиях её, чуть ли не венценосной, особы.
-Скажешь тоже!
-Да, да и не спорь! До того занежил, заласкал девчонку, она уже ощущает себя пупом земли: всё и вся должно вертеться вокруг неё. Для того и заговорила о своём юбилее чуть ли не за месяц до Дня рождения.
-Но ей же пять лет! Дата.
-Вот - вот! Дата! А что она сделала такого, чтобы её чествовать? Меня надо в этот день возносить до небес, что я смогла все-таки родить её и не умерла сама по этой причине.
-Ты права, как всегда, моя дорогая супружница! А что за подарок сногсшибательный ты присмотрела?
-Мы возьмем её с собой в Дом Малютки и она сама выберет там себе сестричку.
-Так просто?
-Ничуть не просто, только я заранее все документы оформила, с заведующей обо всём договорилась, осталось забрать ребенка.
-Первого попавшегося?
-Нам предложат на выбор три-четыре годовалых младенца. Я их видела и
документы все изучила. А выбор оставим за Машей. Представь себе её удивление.
Чтобы ты не возмущался и не входил в раж, напоминаю тебе, первый и единственный раз, твои слова: »Всё будет, как ты захочешь»! Я так хочу и было бы хорошо, если бы и ты захотел этого ребёнка.
-О чем тут говорить? Подчиняюсь тебе беспрекословно, моя королева.
…И вот он настал, этот торжественный и такой удивительный день. С утра Машу поздравили, вручили подарки, которые она заранее сама заказала. Приехал крестный, как
всегда забавный, и привез настоящий кукольный театр.
-В этом театре главными действующими лицами станем мы с тобой, дева Мария.
-Как это?
-Погоди, узнаешь. А скажи-ка, научилась ли ты читать.?
-Научилась. Даже выучила папино стихотворение про журавлика.
-Садитесь за стол. Пообедаем и поедем еще за одним подарком для Машеньки,- распорядилась Антонина. Все приумолкли: это еще что за подарок, за которым надо куда-то ехать.? »Она, наверное, присмотрела щенка для Машутки».- догадался Ника - Никанор.- Что ж, умно. Будет о ком заботиться девочке, будет ей с кем играть. Умница, однако, наша Викторовна. Государственного ума дама!»
«Господи-Боженька! Как же медленно идет время! « Маше расхотелось есть, так
не терпелось отправиться за таинственным подарком, обещанным мамой. » Уж моя мама всегда такое придумает, чего никто не придумает. Самая замечательная моя мамочка.
Папочка её слушается. Он говорит, что мама главный человек в доме. А он только на втором месте. Почему так? Потому, что мама отвечает и за все дела в доме и в саду.
Она даже в храме за всё отвечает. Ей все кланяются, называют Антониной Викторовной, Дома только сторож-садовник Никита её так величает. Я зову мамой, Ксеня - тетёй Тоней, папочка по- разному: то хозяюшкой, то командиром, то ясноткой, и что за слово такое? У папочки много слов. Он даже стихи пишет.! Маша пробовала, не получается. Папа сказал:
« Надо много-много книг прочесть, и детских и взрослых, тогда и слова накопятся».
Ну, когда же придёт за ними машина? И как же медленно идет время! Живешь-живёшь, а тебе всего лишь пять лет. До папиных лет никак не допрыгать. У него их вон сколько-восемьдесят! Это же почти сто! И когда только я вырасту и мне будет тоже много-много лет и я буду, как папочка всё-всё знать и как мама управляться с делами…»
Наконец, послышался сигнал. Подошла машина. Все сразу быстро оделись и повалили на улицу, чтобы ехать в неизведанное и получить то, не знаю что.
Очень полная женщина в Доме Малютки, куда их привёз шофёр, встретила их приветливо, поздоровалась со всеми, а Машу взяла за ручку, спросила:
_Ты хочешь, чтобы у тебя была сестричка?
_ А играть с ней будет можно?
_Сначала её нужно вынянчить, а когда она подрастет, станешь с ней играть, учить её ходить, потом учить её разговаривать.
_Она что, совсем ничего не умеет?
Они зашли в палату. Там стояли две широкие кроватки с сетчатыми перегородками.
В каждом отделении лежали свертки с малюсенькими, кукольными личиками. Некоторые
из них спали, другие вертели головой.
_Рассмотри , Машенька их всех внимательно. Тебе ведь надо угадать, которая твоя сестричка.
_А как я это сделаю? Может мама поможет?
Позвали маму. Маша бросилась ей навстречу:
_Мама, а которая наша?
-А тебе которая нравится?
-Но, мамочка, они же все одинаковые.
_Да, тут уж надо не ошибиться…
_А ты как меня угадала, когда выбирала?
_А я и не выбирала. Я тебя сразу угадала.
_Давай вместе угадаем?
_Давай вместе, но всё-таки возьмём ту, которая тебе больше понравится.
_ Ладно. Тетя, можно я вот эту на ручки возьму ?
-А не уронишь?
_Что я - маленькая? Мне сегодня пять лет и на мой день рождения мы решили
взять, наконец, отсюда мою сестричку. Как её зовут?
_Пока никак. Ты сама назовешь её, когда станешь крестить её в храме.
-А мне можно?
_Даже нужно. Ты сама только что сказала, что ты уже большая. Станешь крёстной, больше будешь заботиться о своей сестричке.
- И подарки ей дарить? А где я возьму?
-Что у тебя игрушек разве мало?
-Они же старые…
-Для начала мы ей кое-что купим в магазине, а потом, когда тебе что-нибудь подарят на твой день рождения, ты с ней поделишься. У неё же сегодня тоже день рождения.
- Ой, мамочка. Как замечательно! Значит, мы вместе будет праздновать?
- Да, всю твою жизнь.
И все-таки, когда мама дала Маше подержать на ручках благоприбретённую сестричку, почувствовав в руках это крохотное тельце, Маша даже чуточку испугалась: она
ожидала , что сверточек этот, который лишь условно назывался пока её сестрой, будет как её большая кукла-подружка по имени Матреша. А в руках, неожиданно, оказалось что-то теплое, мягкое, живое. Однажды, ей дали подержать щенка. Тогда она тоже взволновалась,
но сейчас было другое ощущение. Нет, в этом сверточке была не кукла, не щенок,
а настоящий живой человечек, только маленький. И как только мама догадалась, что
именно такой подарок меня обрадовал лучше всяких игрушек? Я научу её говорить! Мы станем с ней разговаривать! С Матрешей не поразговариваешь, молчит и молчит, зато её можно наказывать, а эту лялечку не накажешь. Её жалко. Она же такая маленькая! У неё
ещё ни одного юбилея не было. Теперь она станет догонять меня и не догонит, как я никак не могу догнать папу.
-Папа! Папочка, она живая! Самая настоящая, а не кукла! Такого подарка у меня еще никогда не было!
-Да ведь и у меня тоже.
-Как это не было? А я ? Разве мама не подарила тебе меня?
Глава тринадцатая
КУДА УХОДИТ ДЕТСТВО ?
Есть довольно популярная песенка с таким названием. Написали её взрослые люди.
Видимо, у них детство было счастливое, с которым им долго не хотелось расставаться, как не хочется Маше. Ведь совсем, вроде бы, недавно привезли они домой сестричку Лялечку /вообще-то её назвали Ларисой/, но Маша так и продолжает её называть тем первым именем, которое выговорилось у неё, когда впервые взяла сестричку на руки. »Сейчас уже не возьмешь: выросла, почти с меня ростом, сама толстая. Скоро меня перерастёт и все будут думать, что это она старшая, а не я. Только папа один и успокаивает меня: не огорчайся, доча, говорит он -, помни, что хоть и мал золотник, зато дорог. « А потом еще вздохнёт и скажет: »Ох, намучаешься ты с ней!»
-Ничего, папочка! Она хоть и ленивая, зато добрая. Что поделаешь, если у неё голова пустая? Я в пять лет свободно читала любую книжку, а она еще азбуку никак не освоит.
-Бедная моя дочурка! Достается тебе? Хочешь, сам с нею позанимаюсь?
-Куда уж тебе, сам на ладан дышишь. Мама все время на работе, а я с вами с двумя
еле-еле справляюсь: Лялька на горшок захочет, трусики не умеет сама снять, а может ленится, ждёт, чтобы за ней поухаживали; то тебе лекарство подать, то подушку поправить…
Что-то ты совсем разболелся, папочка мой миленький!
Маша обнимает, целует больного отца. Ей, кажется, она одна замечает, как он тает на глазах. И всегда-то был не особо толстый, а сейчас и вовсе кости да кожа остались, как говорит Никита. Сам-то не лучше, а туда же - других обсуждать горазд. И что за болезнь такая привязалась к моему папочке? Никакие лекарства не помогают.
Девочка, наверное, сама бы изошла слезами от жалости к отцу, но на её счастье,
прибыл из Серпухова старый друг Константина Ильича о.Серафим. Он давно уже
живёт и трудится в тамошнем Высоцком монастыре. Сейчас специально прибыл,
узнав о тяжелой болезни Ступина/ он не одобрил в свое время, перемену фамилии приятелем.
-Сдал ты, раб Божий,- заявил он, помолившись и целуя больного.
- Зато Вам пребывание в монастыре пошло на пользу. Рад за Вас.
-Что приключилось с Вами, Константин Ильич?
-Ничего не приключилось. Старость. Господь, видимо, к себе призывает ответ держать.
-А вот за Господа ничего говорить не станем, ибо дал он человеку выбор: жить ли в трудах, или лежать, дожидаясь смерти.
-Немощен я...
-Вижу, что духом Вы упали. Но поскольку лежите давно, а Господь всё еще не призвал Вас на суд свой, значит время Ваше еще не истекло, еще должны вы потруди- ться, сколько хватит сил.
-А что я могу делать, если на ногах не держусь?
-Хотел бы услышать от вас речи не мальчика, но мужа.
«Какой этот Отец Серафим строгий, - огорчённо подумала Маша, подслушав этот разговор. - Видит же, что папочке трудно. Ему даже лежать больно. И почти ничего не ест…» Но каким бы ни был новоприбывший, Маша рада была, что он снял часть забот с неё. Надо было бежать, снять с горшка Ляльку. Вообще-то она хорошая, ласковая.
Папку жалеет, даже плачет потихоньку, меня любит, но очень уж бестолковая и трусиха. Я в маму - отчаянная, а Лялька всего боится. С крылечка сходит, поддерживайте её. Если упадёт, рёву - на весь дом. Утешайте её, иначе так и будет хныкать, сирота казанская.
Разобравшись с Лялькой и уложив её спать, прежде чем взяться за уроки, Машенька побежала, по привычке, наверх, проверить, как там папа? Забыв, что у папы посетитель, с размаху распахнула дверь и замерла: папа и его гость стояли на коленях перед образами
и усердно молились. Маша попятилась и тихонько прикрыла дверь, не зная, радоваться или горевать, что папу, такого больного, подняли с постели, но решила, что отец Серафим лучше знает. Не зря же папа так его уважает и всегда с ним советуется. Что ж, пора заняться уроками.
Новый учебный год только начался. Маша училась уже в 4 классе.
Учеба ей давалась легко, если бы не арифметика! Такие трудные задачи нынче задают, даже папа не каждую может решить…это мама любые задачки щелкает, как орешки, только от зубов отскакивают. Научиться бы мне, как мама, но трудно даётся арифметика. Ничто так не портило детства, как невыученный урок. А иди, выучи его, если задача с ответом никак не сходится! Вообще-то детство у неё хорошее, интересное, особенно с тех пор, как в доме появилась Лялька. С ней не заскучаешь: то что-нибудь уронит или сломает, то сама ушибётся. Маша ответственно подходила к своей роли крёстной матери, а т.к. родителям было некогда особенно нянчиться с младшенькой, эту роль не просто добровольно, а как бы даже настырно, взяла на себя Маша. Как только Лялька выпросталась из пеленок, мыть ее в ванночке, одевать её, стала она сама. »Ты, мамочка, её так дергаешь, того гляди, ручку вывихнешь. Давай уж лучше я сама её одену.» Ну что тут скажешь? Маша и впрямь обращалась с сестренкой так же бережно, как когда-то с любимой куклой Матрёной. Она не только ухаживала за Лялечкой, она воспитывала её:
-Мой лицо с мылом!
-Не буду! Оно кусается.
_ Что ли оно собака?
_Собака, собака !- радостно закричала сестрёнка.- Хочу собаку.
_Где ты её видела?
-Виделла,видела! На тивилизе!
-Будешь хорошо себя вести, поищу тебе собачку.
Отец Серафим пробыл у них всего три дня. И всё это время они с отцом молились.
Утром и вечером к ним присоединялись мама и Маша. Ляльку решили пока не брать с собой в молельную комнату - бывший папин кабинет. От неё одни помехи. Такая непоседливая девочка.
_Ты, в её возрасте, была такая же вертушка. Вечно тебе не сиделось на месте. Она подрастет и тоже переменится, если ты её правильно воспитаешь.
-А я что ли неправильно воспитываю?
_Ничего неправильного сделать тебе не даст папино воспитание.
_Как это?
-Что - как? Тебя папа чему научил, ты тому же станешь учить и Лару. Ты просто не умеешь по - другому.
-Мама, а у нас в классе есть девочки, которые бьют своих младших братиков и сест ричек.
- Ты же не будешь брать с них пример? Даже если очень рассердишься. Помни:
когда ты была маленькая, я иногда была готова отшлепать тебя по мягкому месту, так ты меня, иногда, выводила из себя, но папа никогда не разрешал этого делать. И он оказался прав. Я считала, что воспитывать надо строгостью, а он допускал только доброту и любовь. Повезло нам с папой.
-Да, мамочка, я тоже так думаю. С тобой нам тоже повезло, так папа говорит. Он всегда так хвалит тебя.
- Как считаешь, заслуженно с моей стороны?.
-А вот и не всегда, мамочка. Ты иногда голос повышаешь, а папа всё - равно оправдывает тебя: »У неё на работе такая нервотрепка, поневоле станешь не всегда
такой сдержанной, какой следует быть»- так он говорит.
_И ты с ним согласна?
-Да, мамочка, потому, что папа всегда прав. И я очень-очень люблю вас обоих.
_Ах, ты моя, богоданная,- мать обняла Машеньку и крепко-крепко прижала к сердцу. »Знала бы ты, моя крошка, как мы-то с отцом тебя любим! Этого не высказать словами. Все родители любят своих детей, даже если дети не такие же чуткие и любящие. А ты у нас - просто ангел!»_так подумала мама, но вслух этих слов не произнесла, потому, что не педагогично это. А не делала ли она ошибку,
скрывая от дочери свои истинные чувства?
Отец Серафим давно уехал. Папа стал потихоньку ходить по дому, и не то чтобы
вмешивался в Машины приёмы воспитания, а только как бы помогал ей, незаметно исправляя, огрехи. И не переставал восхищаться старшей своей дочерью. Еще и одиннадцати не исполнилось, а она уже, как взрослая, берет на плечи иногда и взрослому человеку непосильные дела. Хотя бы это её шефство над Ларочкой, которое она
называет воспитанием. Может она и права. Когда-то Маша брала пример с матери и
с меня, а сейчас так вышло, что Ларочка ближе всех оказалась к Маше, больше проводит времени с ней, чем с нами. А Маша плохому не научит, если сама не поддастся тлетворному влиянию интернета, которым увлеклась, кажется, слишком серьёзно. Спаси, Господи, и помилуй мою крошку от этой беды! И ведь ничего нельзя поделать. Выросла, запросы такие стали, что мы с матерью, не всегда оказываемся на высоте. Приходится обращаться в справочники Интернета. С одной стороны эта система развивает, но она имеет и минусы, как всё в этой жизни. Оступишься и летишь в бездну. Одно прибежище и спасение - Бог и наши горячие, искренние молитвы к нему. По утрам, пожалуй, станем ограничиваться
одной молитвой, а вечером надо вставать на молитву всем, включая и Ларочку. Пора ей
привыкать к мысли об обязательной ежедневной молитве дома, независимо от того,
как часто ты бываешь в храме. Господь должен быть с нами не один день в неделю, а ежедневно, ежеминутно, всегда. И тогда ангел – хранитель не отступится от нас.
Глава четырнадцатая. В ЧЬИХ РУКАХ БУДУЩЕЕ ?
Есть старинная, несколько жестковатая, поговорка, одна из тех, что называют:
«А…так, сглупа…» Звучит она и впрямь не умно, но есть в ней, видимо, какой-то
смысл, если она дошла аж до нашего интеллектуального 21 века: »Как ни болела, а умерла». Тяжело жить рядом с человеком, который настолько болен, что выздоровление его не предвидится. Чаще всего такие больные не догадываются, что они обречены. Впрочем, кто из нас не обречен смерти? Но ведь каждый думает в глубине души, что его-то она, возможно, и минует, а если и придёт, то когда-то очень и очень не скоро.
Константин Ильич, после свидания с о. Серафимом, воспрянул духом и перестал
думать о смерти, хотя совсем еще недавно ему казалось, что она рядом, что она даже
старается заглянуть ему в глаза, и тогда - всё, конец. Но конца не случилось. Дни, месяцы шли своим чередом, он увлекся делами и, хотя физическая слабость еще не совсем оставила его и сердце пошаливало, но родилась вдруг уверенность, что впереди еще много времени, хотя и напоминал себе, порой: »Не зарывайся!»- продолжал свое новое существование с азартом. Хотелось и в саду поработать, но была зима и все его
попытки разгребать снег вокруг дома и в саду, Никита строго осаживал :
_Я тут пока еще работаю. Не отнимай кусок хлеба у бедного человека.
-Послушай, дружище, дай мне хоть метлу. Надо же мне размяться.
_Ну, метлу, так и быть, дам, но не на долго. От твоей работы толку мало, а мне надо не дремать, управляться с делами.
«Вот и Никита, как сделал себе »домовину», словно бы у него сил прибавилось.
Так и зырит по сторонам, как бы чего не упустить, словно вступил в соревнование сам с собой и старается, чтобы вверенное ему хозяйство выглядело, как перед приездом важных гостей. «Вот и для меня всё спасение в том, что есть две дочери, им нужно мое внимание.
По справедливости сказать, обе они весьма широко пользовались возможностью быть
с ним рядом. То одна бежит: »Папа! Это как?», то другая сует в руки игрушку - почини, папа.
Дни пролетали, как мгновенья: только что был рассвет, помолившись с дочерьми и сделав легкую зарядку, провожал одну в школу, а с другой садился за азбуку. Ларочка оказалась довольно сообразительной девочкой. Научилась читать, еще не успев запомнить все буквы. Ей интересен был сам процесс чтения.
_Как интересно выходит! Прибавишь букву и слово получается. Как из норки выскакивает.
-Ты не устала? Может пойдем на санках покатаемся? Никита уже залил горку.
_ Нет. Давай еще новые слова ловить?
._Что ж их ловить? Давай закончим азбуку учить и станем читать книжки. Там слов много. Куда больше, нежели мы с тобой вспомним.
Он учил её читать по собственной, им изобретенной, методе: дал в руки карандаш,
предложил срисовать с азбуки букву.
• -Видишь кружочек? Нарисуй такой же в тетрадке. Это буква «О».Запомнила?
Теперь прочитай её. Ларочка «читала»
-Теперь нарисуй букву «С».Её легко срисовать, она похожа на что?
-На «О»!.
-А теперь нарисуй рядом с буквой» С» букву «А». Ты её знаешь. Нарисовала?
Теперь читаем. Что вышло?
-Оса! - радостно вопила Ларочка в восторге от того, что еще одно интересное слово нашла.
Проблема с азбукой, которую занимаясь с Машей, они так и не смогли разрешить,
поддалась за неделю, не очень напряженных занятий. Вскоре они уже не рисовали буквы, читали вдвоем букварь. Это занятие так увлекло девочку, что уходя спать, она забирала его с собой и прятала под подушку: »Чтобы завтра еще почитать».
-Положи на полку! Куда она денется, эта книжка?
-Не знаю. Мышка утащит в свою норку.
Никакого сомнения: Ларочка была не менее, а может, и более способной, чем её старшая сестра. И азбуку осилила, как бы шутя да играя словами, а считать до ста научилась когда, никто и не понял. В общем к школе оказалась она готовой ничуть не хуже,
чем в своё время Машенька .Незаметно подкралось Рождество, за ним- Новый год. Понаехало гостей. На Рождество даже крестная мать Машеньки приезжала с ворохом подарков, которые та скрупулёзно и добросовестно разделила с Лялей.
-Зачем ты делишь мои подарки на две части?- спросила матушка Феодора.
-Так я же её крёстная! Кто ей, кроме меня подарит?
-А второй крестный?
-Так он уже умер. Я осталась одна в ответе за мою Ляльку.
...Праздники, праздники, праздники! Шум, гам! Как всё это утомительно. Вот с одной
стороны хорошо, что есть семья, не чувствуешь одиночества, счастлив от общения с ними, такими милыми, дорогими тебе людьми, но как же устаешь, порой, от всей этой суеты ! «Нет, мои дорогие! Не тягаться мне с Вами. Уже и с горки не катаюсь, и в пляс вокруг ёлки не пущусь, а ведь еще пять лет назад отплясывал с Машенькой «Русского».
И всё чаще стал не то, чтобы отдаляться от своего семейства, но удаляться, время от времени в Молельню. Там было тихое пристанище его, где можно было помолиться и поразмышлять. А подумать было о чём! Как там не отгораживайся в душе от мыслей о близкой смерти, она своё возьмёт и может сразить тебя, когда и не ждешь. Конечно,
я не забываю и постоянно держу в голове молитву, чтобы не застал меня Господь врасплох, но кроме ответа за свою собственную душу, мне предстоит держать ответ за
всех этих людей, что окружают меня теперь. И не только за жену и двоих детей, но и за Никиту, и за Ксению, что, завершив, учебу снова появилась в их доме. И даже за кухарку Авдотью, хотя та жила своим домом, к ним приходила только приготовить обед и ужин.
За всех ближних моих. На них оставляю мои дела, мои замыслы, мои заботы. Каковы-то окажутся в упряжке? Праздники это одно, а будни? Достаточно ли в руках силы и терпения, достаточно ли в сердце любви и милосердия? Как-то они будут вести дом, построенный мной, как-то станут справляться со множеством дел, что лягут на их плечи?
В дверь постучали. Вошла Тоничка, Антонина Викторовна, ненаглядная, всё ещё неистребимо любимая жена и подруга моя в старости. Мог ли ждать, что под конец жизни окажусь в таком прекрасном окружении, имея рядом такую красивую и умную женщину? Он встал ей навстречу
Помолившись на образа, Антонина взяла его за руку:
_Присядем здесь, давно мы с тобой по душам не говорили. Замучили бесконечные хлопоты, семьи не вижу.
_Я предлагал тебе оставить работу…
-А что взамен?
-Дом. Хозяйство,- неуверенно сказал он.
- Я с тобой посоветоваться хочу. Как ты смотришь на то, если я открою у нас дома небольшие платные детские ясли, а лучше всего детский садик? Воспитательница с дипломом о высшем образовании у нас есть. Ей и карты в руки. Я буду главный хозяйственник, она - главный воспитатель, а в помощь ей Маша, Ника, иногда ты, когда будут силы и настроение.
_Что это даст? Ты, всё так же будешь занята хозяйственными хлопотами, а мы тут одни…
_Но ведь я буду дома, с вами. Хочется мне бывать с тобой рядом почаще, да и
девочкам моё присутствие не повредит.
-Что ж! При зрелом обдумывании, можно будет попробовать и этот вариант устройства нашей семейной жизни. От меня помощи уже, сама видишь, не много. Рад, что хоть сам себя обслуживаю теперь, не вишу на ваших шеях.
-Тоже мне - висельник. Как ты можешь забывать о том, что и для меня и для девочек нет большего счастья, как быть рядом с тобой, говорить с тобой, а иногда и помолчать вместе? Мы же любим тебя! Дни, когда верчусь на работе вдали от дома, от тебя мне стали казаться потерянными, утраченными, пустыми и бесполезными. Ты
меня, однажды, сравнил с русской печкой в избе, а я тебе без всяких сравнений, прямо говорю: »Ты душа этого дома и всей окружающей нас природы. Я когда долго не вижу тебя, если приходится куда-то уезжать, мне бывает холодно, зябко, словно бы озноб нападает. Так что остывает твоя печка без твоих дров. У нас такая большая разница в возрасте, но у меня такое ощущение и по сей день, что мы, словно бы созданы были друг для друга. Это я еще тогда почувствовала, когда тебя впервые услышала на, так называемом литературном вечере у Юлии. И с годами это ощущение всё упрочнялось во мне.
_ Спасибо тебе, родная моя! – Он взял её руки в свои и, целуя, сказал,- ты мой главный приз на Земле. Я бесконечно благодарен Господу Богу за то, что он соединил нас,
дал нам вкусить подлинную духовную близость и искреннюю любовь.
Как ни самоуправствовала зима, как не показывала всем своим видом, что дни её ещё не сочтены, что она ешё попирует на просторе, законам, установленным Богом природе, и она не могла долго противостоять. Сдалась. И сразу очень бурно потекли ручьи, зазвенели капели; вот уже и хлопотливые скворцы занимают привычные домики, ссорятся между собой, стараясь захватить жилище потеплее да поблагоустроеннее.
«Прямо, как у людей,»- наблюдая за ними, произнес Константин Ильич.
_ Папа, а маленькие грачи, которые потом выросли, тоже вернулись домой?
-Да. Птицы всегда возвращаются на место старого гнездовья.
-А где они будут жить? У них же нет своего домика?
«Ай да Ларочка! В школу только еще собирается идти осенью, а глаз вон
какой вострый! Где грачам взять новый домик? Умница! Нет, не разочаровала меня и вторая дочка…»
_Не горюй. Сделаем твоим молодым грачам новый домик.
-А как его делать?
-А вот пойдём в сарай, поищем подходящие дощечки и что-нибудь, похожее на
домик для грачей, и сварганим.
Но «варганить» им ничего не пришлось. На верстаке уже стояли два новых скворечника, гладко оструганных, с крылечком и маленьким круглым отверстием над ним.
-Это у них дверка такая? Очень уж маленькая!
-Никита дело знает. Сделаешь отверстие побольше, кошка всех скворчат украдет и съест. Пойдём звать Никиту. Без его помощи нам скворечники не повесить так, чтобы кошки и впрямь не повадились, а то им ничего не стоит и взрослого скворца сцапать.
. В субботу вечером перед молитвой к нему в молельню заявилась Мария. Давно уже оставила она детскую свою привычку прыгать к папе на кровать по утрам и прежней горячности в их отношениях давно не стало. С возрастом Маша становилась всё сдержаннее в своём поведении не только с отцом, но вообще со всеми, окружающими её людьми, кроме Ляльки, разумеется. Это с ней они теперь тормошили друг друга по утрам, причем, младшая, как более массивная ,одолевала старшую и часто было даже у него наверху слышно, как она торжествующе кричала: »Сдаешься? Да?» Ростом они были одинаковы, хотя Маша этой весной заканчивала седьмой класс, а Ларочка осенью пойдет в первый.
Они присели рядышком на диван, тесно прижавшись друг к другу. Она ласково
потерлась пушистой головкой о его впалую грудь:
-Давно мы с тобой не разговаривали, как раньше, да папочка?
-Как думаешь, почему?
-Знаешь, папа, что-то я ничего не стала успевать: то уроки, то в кружок танцев
надо идти, то с учительницей музыки гаммы разбираем.
-Ларочка теперь не отвлекает тебя?
-Что ты, папочка! Она же теперь все время возле тебя. Вон и азбуку выучила, и читать научилась. Книжку из рук не выпускает, и до ста считает.
-Так в чем же дело?
-Повидимому - во мне… Я не умею организовать своё время, где-то теряю его.
-А я скажу тебе - где. Во всём виноват интернет. Ты слишком много времени тратишь на него. А всегда ли это рационально? Тебе надо решить, по каким вопросам
ты хочешь получать там информацию и только этот сайт и включай. А читать всякие,
не всегда полезные сообщения - пустая трата времени, которого, как ты сама говоришь, уже не стало хватать на все.
-Может мне отказаться от музыки или танцев?
-Не знаю, не знаю. Танцы полезны для твоего физического развития. Дают грацию и укрепляют мышцы. Я бы не советовал. Тем более, что твое физическое развитие оставляет желать лучшего. А музыка помогает эмоционально подпитывать душу.
-Что толку от этих гамм?
-Не зная азбуки, не научишься читать.
-Папочка, а кем бы ты хотел, чтобы я стала, когда вырасту?
-Обычно родители задают детям такие вопросы. Но если ты спрашиваешь, я охотно выскажусь на эту тему. Только не считай эти мои высказыванию, как диктат
с моей стороны. Никто не знает, кем ты станешь, а вот кем бы хотела стать, это тебе решать. Есть много разных интересных профессий. Мне кажется, по складу твоего ума, тебе подошло бы стать финансистом, как мама.
-Ну что ты папа? Я терпеть не могу арифметику.
-Да кто тебе сказал, что став экономистом, тебе придется решать арифметические задачки, которые нам с тобой не даются? Там изучают куда более сложные и интересные дисциплины. И очень важно иметь чувство долга. Это чувство, как говорил древний китайский мудрец Конфуций, полезно иметь каждому человеку, если он хочет быть благородным. Те, кто этим качеством пренебрегают, во всём ищут только выгоду, относятся к категории людей низких, с примитивными желаниями. Вот и выбирай, кем тебе быть. Неважно, какую профессию ты выберешь, важно какие качества твоей души окажутся главными. От этого будет зависеть твое положение в обществе, твой менталитет.
-Всегда ты, папочка, говоришь такими сложными понятиями, вроде бы не для детского моего ума, а я вижу, что ты прав. Никогда мне не научиться разговаривать с
людьми так сложно и в то же время понятно. Мы с Лялькой постоянно спорим, не понимаем друг друга. И спорим-то о пустяках. С ней же ни о чем серьёзном не поговоришь.
_Ну что ты от неё хочешь? Она же вдвое младше тебя. Погоди, подрастёт, она еще даст тебе фору. Очень толковая будет. Задатки - богатейшие, только надо, чтобы кто-то помог ей раскрыться. Я серьёзно говорю - это твоя обязанность и задача и как старшей сестры, и как крёстной. А ещё и я ходатайствую за неё. У мамы, может быть, не всегда будет хватать времени, чтобы следить за этой стороной вашего духовного развития, когда меня не будет и тебе придется возложить эту обязанность на себя, как старшей дочери. Лара очень впечатлительная девочка и может наделать много ошибок в жизни из-за этого. Не надо её бить за ошибки. Надо поддержать её в трудную минуту. А казнить
себя она сама станет, да так, как тебе и не снилось. Ты девочка с рациональным
складом ума, а она вся в эмоциях. Увлечется каким делом, гору своротит. Вот только дело-то не всегда может выбрать по уму. Тут и нужна твоя поддержка. Ты не думай, что, мол, это папка на меня наваливает проблемы, которые не каждому взрослому по плечу. Я только размышляю вслух, а твое дело принимать ли к сведению мои размышления и следовать им потом или пропустить мимо ушей и жить потом, как Бог на душу положит. Выбор за Вами, моя старшая дочь. Я доверяю тебе и передаю в твои руки ваше с сестрой будущее.
Глава пятнадцатая ТЯЖЕЛАЯ УТРАТА
«Голым ты пришел в этот мир, голым и покинешь его». Так гласит Евангелие. А еще говорится в народе: « Каким родился, таким и пригодился. » Робким был ребенком Костик Ступин, что называется, »воды не замутит». И хотя жизнь свела его потом с очень хитрым и ловким человеком, каким был покойный Петр Петрович Клюев, сыгравший в жизни мальчика столь важную роль, не стал Константин ни отчаянным ворюгой, ни беспардонным рвачом. Да, помог ему Клюев на первых порах выбиться на руководящие должности, где было широкое поле деятельности и для воровства и для взяток. Не преуспел наш герой и на этой стези. Однако, имея возможность помочь с приобретением дефицита/ а в Советском Союза дефицитом было все от еды до посуды/, он охотно шел на встречу, когда его просили об этом, и люди благодарили его за это. Благодарность он принимал, как должное и, постепенно, скопились у него достаточные средства, которые он сумел сохранить даже от разорительной реформы Гайдара. И при первой возможности стал скупать недвижимость, где только в этом был смысл/ и по цене и по её перспективности в будущем./Стал со временем держателем акций нескольких перспективных компаний. Но никогда он не был на первых ролях. Знал его лишь узкий круг людей, чьи интересы совпадали с его интересами. Правда, круг общения его был намного шире. Как человек любознательный, он любил послушать поэтов, актеров, читавших стихи на литературных вечерах, которые Ступин посещал регулярно, хотя сам еще не пробовал писать. Это после, когда он стал отходить от финансовых дел, когда вдруг ощутил себя свободным, даже смелым человеком, родились стихи. Он долго стеснялся говорить об этом и никому не показывал их, пока, однажды, прибыв в очередной раз в Москву, решил почему-то отнести их в редакцию первого попавшего на глаза издательства. И ведь отдал-то без всякой задней мысли, скорее даже не отдавая себе отчета в том, что делает. И если бы стихи эти отвергли, он, может, и продолжал бы их кропать на досуге, но исключительно ради душевной потребности и никому, по-прежнему, не показывая. Издание первой книги обошлось ему в несколько тысяч. Весь тираж ушел на сувениры знакомым и даже малознакомым людям. Стихи хвалили. И тогда он насмелился предложить свой сборник «Избранное» солидному издательству, которое сделало на его книге деньги. Казалось бы, пользуйся моментом, пиши еще, издавай, тем более, что за это неплохо заплатили. А у него вдруг стал пропадать интерес к стихотворству. В жизни его произошел такой крутой перелом, что стало и впрямь не до стихов. Он весь ушел в мысли о семье, в мысли о Боге и о том, что ждёт его в той, другой жизни. Часто молился. В одно раннее утро на страстной неделе, когда он стоял на коленях перед образами, сердце его вдруг остановилось. Произошло это как-то очень спокойно, почти без боли и он так и остался стоять, пока его не нашли домашние, когда пришли на утреннюю молитву. Первой влетела, как всегда, полная энергии Маша:
--Папа! - бросилась она к отцу, а он и повалился. Маша в полной растерянности
встала над ним, не имея сил даже закричать. Из полуобморочного состояния её вывела мать:
-Идём, идём отсюда! На такое нельзя долго смотреть.
Маша безвольно подчинилась. Ушла в свою комнату. Мать уложила её в постель, но, едва за ней закрылась дверь, девочка подскочила и в каком-то ужасе побежала обратно туда, где он лежал такой сиротливый и молчаливый. Но его там уже не было. Его уже унесли вниз и там, в гостиной, при закрытых дверях шли молчаливые хлопоты. Кто
там был и что делал? Маша не знала, но дверь в гостиную вскоре раскрылась и Маша
вошла ТУДА. Он уже был обряжен и лежал чинный, в дорогом черном парадном его костюме на каком-то высоком постаменте. Маша поглядела на его лицо и отвернулась-
это было чужое, холодное, строгое и не похожее на папу лицо. «Где Он? Что с ним?»
Потом она подумала, что душа уже отлетела от этого лица, потому оно так изменилось.
«Наверное, его душа сейчас в молельне. Пойду, помолюсь с ним…» Это последнее, что ей запомнилось из тех первых минут, когда его не стало. Дальше - кутерьма: разговоры, разговоры, чей-то плач/ оказывается, Лялька ревела в голос, но до Маши не сразу дошло, что сестра рыдает по усопшему, но как же она некрасиво кричит!»/ И люди, люди…
Два дня в доме толпились знакомые и совсем незнакомые люди, всем им что-то нужно было от мамы, от Маши и они обе что-то делали. Что-то говорили, кого-то куда-то
просили сходить. Пришел причт из храма во главе с самим настоятелем отцом Никодимом.
…Она расплакалась только, когда прибывший на похороны отец Серафим, взял её за плечи и, наклонившись к её окаменевшему лицу, тихонько сказал: »Крепись, старшая
дочь! Ты - опора матери. Что делаешь, делай и молись, чтобы Господь упокоил его душу во царствии своем».
У каждого человека на Земле есть свои обязанности: хлеб ли растить, детей ли воспитывать, Государством ли управлять. Но где бы, кем бы ты не работал, главная твоя задача, так делать свое дело, чтобы не стыдно было перед людьми. А главное, что с твоей болезнью, с кончиной ли, кто-то обязательно должен подхватить и продолжить начатое тобой, большое ли, маленькое ли дело. Сказано: малых дел не бывает, но есть люди, которые любое большое дело способны загубить, прости их Господь! А бывает за малым проглядывается то великое, что и ценит Господь в человеке при всех ошибках и прегрешениях наших. Ушел из жизни Великий деятель на церковной ниве, патриарх Алексий второй, его дело подхватил не менее энергичный муж, патриарх Кирилл. Да продлит Господь дни его жизни!
Маленький человек был Константин Ильич, но и он нёс, как мог, свою ношу, стремился быть полезным людям, занимаясь благотворительностью в довольно
широких масштабах, что выяснилось уже после его смерти. .И начатое им дело не
упало в землю, не затоптано ногами равнодушных прохожих. Его подхватили руки трех близких ему женщин. Антонина Викторовна, как и намеревалась, открыла платный детский садик, а потом еще взяла из детского дома пятерых ребятишек дошкольного возраста и сейчас всем семейством занимаются благим делом-воспитанием детей. Как и предполагалось, помощниками у нее стали Ксения и Ника-Никанор. Машенька, окончив девять классов, хотела учиться на дошкольного работника, но мать настояла, чтобы она окончила институт. »Согласна. Только я буду работать у вас в садике, а учиться заочно в педагогическом». Так и договорились. А что будет с Лялей -Лорочкой- этого никто предсказать не может. На похоронах она чисто по-деревенски выла, оплакивая отца, а над могилой вдруг выступила вперед и прочитала стихотворение собственного сочинения.
КОГО СМОГУ Я ТАК ЛЮБИТЬ?
Приходит белая царица и красит крыши в белый цвет,
Как будто красок лучше нет!
Набросит саван на поля и на сады, и на дороги,
Как будто тут проехать дроги
Должны и увезти тебя, отец. А ты доверился напрасно
Царице этой безобразной,
Позволив ей поцеловать тебя в увядшие уста.
А мог прожить бы лет до ста!
Я не люблю зимы дыханье. Колючий воздух
В глотке застревает, словно гвозди.
Я задыхаюсь и невольно мне очи слезы застилают.
С тобой прощаясь, я рыдаю.
Отец !Ну как нам без тебя дышать и жить?
Кого смогу я так любить?
Стихотворение потрясло не только Машу с матерью, но и крестного Нику и даже
Отца Серафима.
-Наследница! - сказал он Антонине, указывая на зареванную девочку.
-Господи ! Ну, кто мог ожидать? Ведь ей всего 9 лет!
-Что ж! Отец писал стихи под старость, а у нее талант с детства зародился.
«Намучаешься еще с ней!»- вспомнила Маша предсказание отца.
И впрямь выходило - непроста Лялька и то ли еще будет?
Как в воду глядела: Лялькин стих появился в Интернете. И кто его
туда сунул под названием: »Девятилетняя поэтесса» - никто не знал. А спустя месяца два, когда все стали постепенно приходить в себя после похорон, а главное после потери любимого, самого дорогого человека, семью ожидала еще одна сенсация: неожиданно пришло письмо из города Уржума. Какая-то Валентина Михайловна спрашивала, не те ли они Ивины, которых она знала, когда жила в ссылке в таежной деревушке под названием Займище. Это были супруги Виктор и Муза. Очень благородные люди. Их, как они были
дворянского рода, выслали из Москвы в начале войны. Сперва- то их в лагерь отправили, а потом, может, кто похлопотал или срок у них был маленький,
а только из лагеря отправили их в ту деревню на поселение. Валентина Михайловна писала, что женщину звали Муза Игоревна, а мужа её - Виктором. Они были очень плохо одеты для Сибири, часто болели. И прожили недолго. Муза часто плакала из-за того, что не может получить весточки о дочери, которую удалось спрятать от гебистов. Её приютили соседи, добрые в общем-то люди, но выживет ли у них девочка? Война началась. Сами они войну не пережили. Первым умер Виктор. Он ходил на колхозную работу и там его чем-то придавило. А Муза еще жила года полтора. Потом и она преставилась. Я их и хоронила. Дочку их звали Тоня. Если это Вы и есть, ответьте, я пришлю их фотокарточку»
Вот какие зигзаги дает жизнь, если на то есть воля Божья! Как чуяло сердце Антонины, не надо менять фамилию, только что бы это дало, не возьми она Ларочку из
Дома Малютки, не воспитай её? Не проявись в ней стихотворный дар. Спасибо и тому человеку, который догадался поместить её стихотворение в интернет! Хоть и печальная
весть, но все-таки теперь Антонина знает, из какого гнезда выпала, какой хрустальной вазы оказалась осколком.
Глава шестнадцатая НУ И СЕМЕЙКА!
Соседского мальчика Сережу, которого охотно привечали Ивины, когда Машенька была еще маленькая и ей не с кем было играть, но с появлением в доме Ларочки интерес к мальчику охладел, хотя обедать его приглашали как и прежде. Зато в Сереже
принял вдруг участие Никита Никитич. Впервые дед Никита позвал мальца заглянуть к нему в столярку, когда Сереже было лет 7-8.
-Ты заходи - ко в гости ко мне. У меня, брат, игрушки не пустячки вроде кукол у Маши. У меня, брат, дела посерьёзнее
Дед не обманывал. В мастерской у него чего только не было! Тут тебе и верстак,
на котором дед, у Сережи на глазах закрепил доску и стал ее строгать рубанком. Стружка, желтая, как сливочное масло, и с таким приятным запахом, завилась кудрями,
словно дед был какой-то волшебник, которому нравилось украшать мастерскую такими красивыми завитками, которые обвили ножки верстака, цеплялись за дедов фартук.
-Можно я возьму это?- спросил Сережа.
-Стружку-то? Да бери, сколь хошь! Чего-чего, а этого добра у меня тут хватает.
Подрастешь, я тебя и самого научу строгать-то. Стружка что? Так – забава!
А я тебя научу дельные вещи делать. Я ведь всю жизнь столяром был. Двери там, рамы для окон - это мы завсегда, в общем - в наших руках! Захочешь, станешь умельцем и не хуже, чем я. А что? Ты заходи сюда почаще.
Сереже в мастерской нравилось бывать. Здесь ему было вольно, свободно, не то, что в Большом доме. Там его все время что-то стесняло. Относились к нему приветливо, но он чувствовал себя скованно, словно боялся прикасаться ко всем этим красивым и дорогим вещам, которыми были наполнены комнаты. К тому времени, как ушел из жизни хозяин Большого дома, Сережа уже давно прекратил ходить туда обедать, как ни приглашала его Маша, да и сам Константин Ильич. Реже стал бывать и в мастерской у деда. Но, встретив его на улице, Никита Никитич строго спросил:
- Али возгордился? Слышал, горе у нас? Умер Хозяин-то. Осиротели мы все.
-Слышал. Ну и что?
-Ты мне не груби, а на похороны приди. Он был первым человеком, который в тебе, мальце, принял участие.
-Ладно. Приду.
-И в мастерскую приходи. Помнишь, я обещал научить тебя ремеслу? Пора приниматься за дело! И ты вырос, уже вполне можешь за верстаком стоять, да и у меня времени осталось в обрез. Того гляди, вслед за Хозяином уйду и Бог с меня спросит: »А почто ты, Никита, благое намерение свое не исполнил? Или забыл, что такими вот неисполненными благими намерениями ад вымощен? И что я ему отвечу? Так придёшь?
-Ладно, дед, приду.
С тех пор, возвращаясь из школы, не заходя домой, направлялся к деду в мастерскую. Тем более, что знал: дед ждет его, чтобы вместе пообедать. С похорон он перестал садиться за общий стол, который заполняли теперь чужие дети. Среди
этой оравы крикливых, враждебных детских лиц он чувствовал себя чужим, чуть ли не
нахлебником, чего раньше не бывало. При жизни Хозяина Никита Никитич твердо знал
и своё место в доме, и свои права. Со смертью его в Доме наступило «бабье царство».Со многими распоряжениями хозяйки он был не согласен, но не вмешивался.»Чего ж со своим-то уставом в чужой монастырь лезть?» Надумал было готовить себе еду на электрической плитке в своей комнате, что имела отдельный вход со двора, но Антонина
строго выговорила ему:
-Никита Никитич, это не по правилам дома! Здесь все получают пищу из одного котла. Если Вам не хочется и трудно сидеть за столом вместе с малышами, можете брать на кухне еду и уносить к себе в комнату.
Он так и поступил. Купил судки и ходил на кухню за обедами, а съедали их они вдвоём с Сережей, потому, что мальчик рос, а дома у него, как обычно, на обед и ужин была картошка с картошкой. А голодному человеку, как и пресыщенному, всякое может в голову придти. Пресыщенный может выбросить еду на помойку, чтобы посмотреть, как потом голодные станут подбирать его объедки, наслаждаясь чужим унижением. Голодный может украсть, чтобы поесть и сядет за это в тюрьму, а из тюрьмы редко выходят добрые люди, а только озлобленные, ненавидящие весь белый свет. Пресыщенного не накажут за его подлое и низкое действо, и он поймёт, что ему все дозволено и тогда их дорожки сойдутся: пресыщенный, преступив меру, потеряет стыд, и, не зная, что значит совесть, отрицая Бога и его законы, станет жить по своим законам, покупать воспитанного
тюрьмой, озлобленного человека и посылать его творить злодеяния. Нет, не мог дед Никита допустить, чтобы славный мальчик Сережа ступил на эту тропу, потому и придумал не обедать на кухне, как предлагала ему кухарка, а уносить судки с едой в свою каморку,
каждый раз напоминая кухарке, чтобы она не скупилась.
-Ты погуще, да побольше наливай, чтобы полный был судок!
-Куда тебе столько одному?
-А у меня от работы на вольном воздухе аппетит стал возрастать! Иди - ка, помаши метлой с утра до вечера. На мне и двор, и сад, народу стало много, мусора добавилось. Только пройдёшься с метлой, глядь уже накидали бумажек, каких-то палочек – мусор, одним словом.
Дед не преувеличивал свои труды, разговаривая с кухаркой, но ни за что не признался бы в этом Хозяйке, боясь, как бы она не отстранила его от такой важной, на его взгляд должности, которую он занимал. »Из дома не выгонит и кормить станет, да я-то не хочу нахлебником быть». Трудно сказать, чем бы дело кончилось, но однажды старик приболел и Сережа, таясь от хозяев, выполнил всю работу по уборке двора. А там и вошло в привычку - помогать деду в его неусыпных трудах, тем более что на дедовых харчах мальчик отъелся, окреп и физическая работа, что так утомляла старика, его молодым мускулам была, словно бы, за игру. Как ни таился Серёжа, но зоркий глаз Маши давно уже углядел, какого помощника залучил дед Никита.
-Мама! Надо бы Серёжу звать к общему столу. Фактически он работает на нас вместо деда. Никита Никитич так ослабел, что сгребать снег ему уже не под силу.
-Да, да! Сдал старик. Еле ноги волочит. Другой бы давно сдался, лежал бы себе на мягкой постели. А он, как старый кряж, все ещё на ногах. Но Сережу звать за общий стол не нужно. Да и не пойдёт он. Он же обедал раньше с нами, а потом перестал. Как думаешь, почему?
-Известно - вырос, стал стесняться.
-Но еще не настолько взрослый, чтобы не придавать таким вещам значения.
-Надо велеть выдавать еду для него наравне с дедом. И пусть всё будет, как будет. Положимся на волю Божью.
Вот так и вышло, что когда умер Никита Никитич, Сережа помогал в его похоронах, а потом, по предложению Антонины Викторовны, принял на себя обязанности
сторожа- дворника- садовника при большом Доме. Зарплату ему положили хорошую, вдвое больше, чем та, что получал покойный дед Никита. Кроме того, его обеспечивали спецодеждой и готовым питанием, предложив обедать вместе со всеми за общим столом.
-А нельзя оставить всё, как было?
-Ты хочешь питаться отдельно? Хорошо, можешь уносить судки к себе домой.
-А разве я не стану жить там, где жил дед?
_Сережа, у тебя мама еще живая, хоть и болеет. Ты должен помогать ей, а не
бежать из дома, когда она расхворалась.
-Мама! Давай из дедушкиной комнаты сделаем лазарет! Её надо отремонтировать,
поставить две кровати. Пока там можно будет лежать Сережиной маме, а поправится, тогда у нас будет готовое помещение для наших питомцев, в случае, если кто заболеет. А Сережа пусть живёт вместе с моим крёстным. Ему одному в большущей комнате Зимнего сада тоже одиноко, а будет рядом молодой человек, крёстный опять повеселеет, а то он что-то приуныл.
Приуныл не только Ника - Никанор. Семью лихорадило, но Антонина не хотела в этом признаться, всё ещё полагаясь на русский «авось», который в наше время звучит так: »Ничего, всё обойдётся». Но причин для оптимизма, к сожаленью, не было. Первой
об этом заговорила Маша:
-Мама, не кажется тебе, что от детского садика лучше отказаться? Усыновили мы
пятерых малышей из детского дома, вот с ними и станем работать, нечего прикидываться, что мы какое-то детское учреждение. Мы - семья. И надо вести себя по-семейному, не изображать, что мы представляем какое чуть ли не государственное заведение. У нас не детский дом семейного типа, тем более что от помощи государства в воспитании этих детей мы отказались. Знаешь, как навалились прошлый раз эти тётки из комиссии по опеке, у меня поджилки затряслись. Говорят, как статью в районной газете читают, такими казенными фразами, аж тошно. А главное, лезут везде, за всё хватаются.
Когда у нас будет просто семья, без всякого детского садика, мы их и на порог не пустим. Да они и сами к нам не полезут, как не лезли, пока мы с Лялькой росли.
-Твой папа как - то умел договариваться с руководителями всех этих казённых учреждений, да и у меня все было в ажуре, когда я хлопотала об удочерении
Ларисы. Но сейчас было куда сложнее утрясти проблему о включении в нашу семью этих пятерых малышей. Начинаю думать, не погорячилась ли я?
-Мамочка,- Маша взяла мать за обе руки, тем жестом, как когда-то отец брал её руки:
Малышам у нас неплохо! Ты же сама говорила, что даже сравнивать нельзя атмосферу семьи и детского дома, каким бы хорошим он ни был. Но, если им хорошо, мы тоже должны только радоваться, ну и как-то отказываться от стереотипов, что ли? Привыкли все говорить: «Ах, они детдомовские!» Это, мол, обязательно плохие дети. А они просто не привыкли к настоящей любви и к ласке и к заботе семьи. Обвыкнутся, все будет хорошо.
-Может ты и права, но лучше было бы взять годовалых, как Ларочку когда-то…
-А сил бы у нас хватило на пятерых-то? С Лялькой, в свое время, много пришлось повозиться, пока она стала нормальным ребёнком.
-Если так рассуждать, то ведь и ты была не ангел. Не сразу ты превратилась в такую вот рассудительную мою главную помощницу.
-Не такая рассудительная, как ты думаешь. Знаешь, порой мне, не хуже Ляльки, хочется зареветь от бессилия. Ты с ним говоришь на человеческом языке, а он кричит: »Уходи! Ты плохая!» Я теряюсь, не знаю, что и делать.
-Пожалуй, я с тобой соглашусь: от детского садика, видимо, и впрямь придётся отказаться, тем более что некоторые родители уже высказывают недовольство тем, что их детей воспитывают вместе с детдомовскими. Знали бы они, что я сама детдомовка, не только не доверили бы мне воспитание своих детей, меня саму к себе на порог не пустили бы.
-Утрируешь, ма!
Как найти подход к детям? Как научить их быть домашними, после нескольких
лет сиротства? Проблема, над которой думают и куда более опытные воспитатели, педагоги, ученые мужи, которые все зубы обломали об эту скалу, а не только три моих героини, из них только одна имеет опыт рождения и воспитания детей, другая пыталась
возместить отсутствие опыта учебой в пединституте, а третья сама только - только вышла
из детского возраста, но, помня уроки своего отца, что воспитывать надо только любовью и лаской, пыталась воплотить завет его на деле. Не всегда это получалось и ей, в этом случае, стоило большого т руда не сорваться, не показать, что она гневается, настроить себя на волну любви к ребенку, который только что отверг её стремление быть ему полезной.
Но это не было единственной проблемой семьи, о чем мать и дочь еще не
подозревали, а новая забота была уже при пороге…
Машенька, в конце - концов, вынуждена была поступить на дневное отделение педагогического института и ездила теперь в Москву на занятия. Обычно она ездила автобусом, но в одно, далеко не прекрасное утро, опоздала на первый рейс
и решила, что выгоднее на этот раз поехать электричкой. Вагоны, как всегда по утрам, были переполнены: кто ехал в столицу по делам издалека, кто из подмосковных
поселений на работу, кто на учебу, как Маша. Ей пришлось, почти всю дорогу, стоять, стиснутой со всех сторон, в проходе. И лишь подъезжая к Апрелевке, ей удалось
присесть на скамью. И только тут обнаружила, что вместо сумочки, в которой были все её деньги, документы - на плече болталась одна длинная ручка, а в руке – тяжелая сумка с домашней снедью. Денег в сумочке было, сравнительно, немного - около двух тысяч. Из документов ценным был лишь студенческий билет да записная книжка, но самое главное, там были ключи от их московской квартиры, где она предполагала сегодня побывать, прибраться и даже заночевать, намереваясь там жить постоянно, пока не закончит учебу. Пришлось вечером вернуться домой. А там, нате вам! - новости. Да еще какие! Мать за голову хватается, Лялька взлохмаченная, красная, как рак, сидит в углу и свирепо озирается по сторонам.
_ Что тут у вас за война? Лялька, что случилось?
-Я тебе не Лялька! - огрызнулась сестра.
-Ну ладно, Лара, извини, я просто с детства привыкла так тебя называть.
-Маша, ну хоть ты нас рассуди, - проговорила растерянно мать,- ты только послушай
эту фантазёрку, что удумала! Замуж, видишь ли, собралась. Да за кого? За нашего Сережу,
а он - ни сном ни духом- ничего не знает. Навоображала, что влюблена в него и он, мол, тоже на неё смотрит «со значением», но не смеет признаться.
-Вечно ты, Лялька, со своими глупостями!
-Опять?
-Ладно. Успокойся, не до тебя. У меня неприятность: сумку в электричке срезали, а там студенческий, записная книжка, а главное - ключи от нашей Московской квартиры. Я хотела
сегодня там побывать, может быть уборку нужно сделать, и вот – на тебе! Срезали сумочку
в электричке.
-Ну, это еще не велика беда! Студенческий утратила, выпишут в институте дубликат, пожурят, но всё обойдётся, а ключи возьми запасные. Это горе еще не горе!
А вот с этой козой что делать? Видишь, сидит, надулась, таращит злобно свои коровьи глазищи!
-А что с ней делать? Да ничего. Несерьёзно всё это.
-Из-за неё Серёжа собрался перебраться в свой дом. Жить у нас не хочет. У Вас, говорит, взбалмошная девка. Не дай Бог, с ней что случится, а Серёжа отвечай?
-Так она что - Сереже в любви что ли призналась?
-Призналась, призналась, а тебе какое дело?- прокричав, Лара сорвалась с места и вихрем вылетела из кухни, где они обычно по вечерам в узком кругу пили чай. Иногда
на огонёк заглядывал Ника. Забегала, кончив проверять тетради, Ксения. Ей в этом году удалось получить место учителя истории в местном ГПТУ. Но сегодня они были одни и сейчас предавались своим горьким размышлениям. Ну что, в самом деле, за напасть такая?
-Если Сережа нас оставит, что будет с садом? Он у деда многому научился и стал настоящим садовником. Я даже от обязанностей дворника его хочу освободить. Хватит с него и работы в саду, тем более, что он еще и на компьютере мне помогает - все расчеты теперь на нём. И что ей взбрело в голову?
-Попробую я переговорить с Сережей. Может, я с ним скорее найду общий язык?
-Попытайся. Может ты унаследовала отцов талант говорить с людьми более доходчиво и убедительно, чем я?
...Наверху, куда бросилась Лара, выскочив в сердцах из кухни, её встретил Ника-Никанор:
-Куда ты запропала? Который день не вижу, а дело стоит.
-Какое еще дело?- не остыв от недавнего гнева и все еще сердито, отозвалась она.
-Вот – те, здрасте! Или ты настолько перегружена домашними хлопотами, что о главной нашей с тобой задаче - возобновить кукольный театр - и забыла? Девичья у тебя память. Это раз. Никакой ответственности за порученное дело-это два.
-Не сердись, дядя Ника! Это там, - она указала пальцем в пол,- меня вывели из себя. Да ладно. Что делать-то?
-Как что? Вот стол. На столе пачка бумаги, есть и ручки. Садись и пиши сценарий
первого кукольного представления.
-Мы так не договаривались…
-Договаривались, договаривались. Ты забыла: я отвечаю за всю техническую часть и за подготовку артистов, ты пишешь сценарий и принимаешь участие в постановке
спектакля.
-Так это когда было?
-Правильно! »Это было давно, год, примерно, назад», - пропел он куплет известной народной песни.- А сейчас пришла пора действовать. Все куклы мы с Сережей привели в Божеский вид…
-А где он сейчас?
-Кто - где?
-Да Серёжа!- досадуя на его недогадливость, сказала она.
- У нашего Сережи, жизнь, как в сказке про тароватого Мартына: »Не успеет сделать тут, как десять дел за ним бегут!» И нет человека, который бы мог ответить на твой вопрос. И вообще, не отвлекайся, берись за дело, не отлынивай по привычке!
- Так у меня еще занятия с малограмотными…
-Это подождёт! Станем обучать твоих «малограмотных» теперь еще и с помощью театра. Ко мне уже обращались некоторые из них, интересовались, а нельзя
ли принять участие в Кукольном театре. Для них этот вид искусства не новый, они уже понимают, что к чему и охотно готовы почти все быть не столько зрителями, сколько действующими лицами. Вот я их и ошарашил: »Кто первый научится читать и сможет
выучить роль, того и примем в наш театр ! » Они, небось, зубрят теперь потихоньку азбуку.
Это я тебе скажу ещё та семейка! С ними надо ухо держать востро. Иначе сядут всем нам на шеи и станут погонять:»Ну, лошадка! Скачи побыстрее,»
-Это у них запросто! Первые дни вели себя смирно, прикидывались, что они такие тихие, послушные да умные, ангелы да и только! А сейчас меня ни в грош не ставят, Машу на дух не выносят. Не все, конечно, но есть отдельные личности.
-Ты правильно заметила: они хоть и маленькие еще, а уже личности. У каждого свой характер, свои пристрастия. Трудную ношу приняла Антонина Викторовна, взяв из детского дома сразу пятерых малышей.
-Мама хотела еще годовалых ясельников взять, да Маша отсоветовала.
-Не знаю, не знаю…может, с ясельниками меньше было бы хлопот. Они бы выросли в этой семье, считали вас родственниками и таких проблем с ними, как сейчас, не было бы.
-Таких не было бы,- возразила Лора,- другие навалились бы. Каково это нянчить сразу пятерых? Учить их ходить, говорить, кушать? Маше досталось, пока она меня нянчила.
-И ничего с ней не случилось. И с тобой тоже - вишь, какая вымахала! Выше меня рос- том. Вся в отца, такая же верста коломенская.
Но Лара уже не слушала его, вся ушла в работу. Это не первый сценарий для кукольного театра ей поручили написать. Она, можно сказать, на этом деле уже набила руку, и каждый раз, работая над будущим спектаклем, уходила в себя, не слышала ничего и никого рядом.
А Никанор Иванович, глядя на нее, думал, что вот вырос автор, для которого театр с его будущими героями, воплощает всю реальную действительность, а сама реальная действительность тоже есть не что иное, как театр, где все люди одновременно являются и зрителями и действующими лицами. Кто-то уже говорил об этом и куда более, складно, чем я. Умные слова люди повторяют до тех пор, пока мысль, выраженная ими, не станет банальной. «Се ля ви « ! - как говорят французы.
Глава семнадцатая. ХРАНИТЕЛИ ОЧАГА
Сёстры Ивины, хотя и были не родными, всегда были как-то особенно трогательно
дружны, не могли и несколько часов обходиться друг без друга. Началось это со школы. Ляльке было два года, когда Машенька пошла в первый класс. Она быстро подружилась с девочками в классе. Уроки ей не казались утомительными. И вообще в школе ей нравилось, но с каким нетерпением, тем не менее, бежала она домой, чтобы поиграть там с малюткой Лялькой. Пока её не было, Маша разговаривала только с Матреной, да что с неё толку? Молчит и молчит, ничем не интересуется, а Ляльке, какую. игрушку ни покажи, так и тянется пухлыми ручками: »Дай!»
Как-то очень быстро она стала больше интересоваться Машиными куклами, чем
своими пестрыми кубиками, разноцветными шарами. Она видела, как Маша одевает своих кукол в новые платья и тоже тянулась участвовать в этом сложном процессе, но ей разрешалось пока только укладывать спать кукольных малышей.
Но самое интересное было для обеих - это игра в слова:
_ Где у Лялечки глазки?- спрашивала Маша
_ А где ушки?
Вопросы следовали быстро один за другим. Обычно Лялька угадывала и обе радовались, хлопая в ладошки; иногда она сбивалась и тогда Маша дразнила её: »Не знаешь, не знаешь!»
-Знаю, знаю,- чуть не плакала младшая и Маше становилось её так жалко, что она
начинала уговаривать, успокаивать сестрёнку: »Я же пошутила! Ну, прости меня! Ладно?»
Такие игры длились часами и не надоедали девочкам. Матери, зачастую, приходилось их разводить: Маша садилась за уроки, а малышку укладывали спать.
Их взаимное притяжение сохранилось и после, когда Лара тоже стала ходить в школу.
Так как учились они в одном здании, только на разных этажах, на перемене без конца навещали друг друга: младшей надо было что-то спросить у сестры или рассказать ей что-то; старшая заботилась о том, чтобы у Ляльки не расплелась коса, чтобы она не испачкалась мелом.
Вот и сегодня Лара не долго помнила о том, что размолвилась с сестрой. Закончив писать сценарий для кукол, она пошла искать Машу.
-Манечка, не сердись на меня, ладно? Мне стыдно. Зачем я тебе нагрубила?
-Я была неправа: нечего дразнить тебя детским кукольным именем, когда у тебя есть настоящее красивое имя Лариса, Лара.
-А Ника-Никанор, знаешь как меня называет? Ларчик! Правда, смешно?
-Да, он выдумщик. Веселый и добрый человек. Я рада что у нас с тобой есть такой умный и добрый друг. Пока жив был папа, мы как-то не очень обращали внимание на крестного, а сейчас он наш главный советчик, вроде, как замещает в чем-то нашего папочку. Ты согласна?
-Да, конечно! Хотя мы уже и выросли. А помнишь, когда мы были маленькими,
ездили все вместе на большом таком пароходе?
-Еще бы не помнить! А ты не забыла, как он назывался?
-Ну…пароход и пароход.
-«Шота Руставели» он назывался в честь грузинского великого поэта, который написал поэму «Витязь в тигровой шкуре».
-Знаю. Читала. Мне там очень понравилась героиня. Нистан Дареджан, кажется, так её зовут?
-А помнишь, как мы носились по пароходу? Семь палуб! Пока все обежишь, уже надо идти в ресторан, обедать, затем - в постель, отдыхать, после отдыха все вместе - в бассейн.
-Я не очень хорошо помню всё это…
-Конечно! Тебе было тогда всего пять лет. Но ты хоть и не помнишь, а бегали мы взапуски и ты никогда не отставала от меня - такая была сильная девочка.
-Я и сейчас сильная!
-Ну да? А кто сегодня ни с того ни с сего расплакался?
-А тебе не обидно было бы, если твою мечту высмеяли? Что я виновата, что мне Сережа нравится?
- Да кто тебя высмеял? Я, во всяком случае, ничего смешного в том не вижу. Если хочешь знать, он и мне тоже нравится, но я не собираюсь за него замуж, хотя я и постарше тебя.
-И ты тоже влюблена в него?
-Не знаю, не знаю… я как-то не думала об этом.
-Я и сама не точно знаю, влюблена или нет.
-Зачем же ты Сереже призналась?
Ларочка потупилась:
-Я хотела, как Татьяна Ларина. Она ведь тоже первая Онегину призналась.
-И не хуже тебя - сама всё испортила. Онегин сбежал от нее, а она потом без любви вышла замуж. Тоже мне, героиня! Не понимаю, почему все ею восхищаются? Вот наша мама, если бы не встретила нашего папу и не полюбила его, так бы всю жизнь и прожила одна. Я её за это уважаю.
. -Наша мама вообще подвижница!
-Трудно ей без папы с таким-то семейством! Спасибо тебе, что так хорошо ладишь с малышами, а у меня почему-то ничего не получается.
-Очень уж ты сюсюкаешь над ними! Они этого не любят. Я, если вижу, кто-то кого-то обижает, так наподдам, живо в себя приходит, еще и прощенья просит. С ними надо
построже.
-А папа всегда говорил, что воспитывать надо только с любовью.
-А я, по - твоему их не люблю? Да я за каждого из них горой встану! Но баловаться не дам.
…А жизнь шла вперед. Как - то преодолевались большие и маленькие трудности.
Дети подрастали и требовали к себе всё больше внимания. Особенно мальчики.
Кукольный театр уже не привлекал их, зато все устремились к компьютеру. Помня раз-
говоры с покойным мужем об аккуратном обращении с этими машинами, Антонина
не стала покупать второй компьютер, зато установила расписание пользования тем единственным, который был в их доме. Чаще других к нему допускали тех, кто хорошо
успевал в школе, отличался усидчивостью и аккуратностью, добросовестным отношением
к своим обязанностям по дому. Слава Богу, девочки не очень интересовались компьютерными играми. Их больше привлекали куклы. Они с удовольствием мастерили им наряды. Антонина даже надумала пригласить мастерицу швейного дела руководить кружком кройки и шитья. Проблем с девочками было немного, тем более, что их было всего двое. Мальчики отличались склонностью к подвижным играм, лазили по деревьям, рвали на себе одежду, ходили чумазые, пока Лара не схватит за шиворот и не отведет в ванную отмывать грязь с рук и лица. К тому же все трое отличались напористыми характерами:
-Мама,- требовательно заявляли они, - когда ты купишь нам по велосипеду?
-А где на них кататься-то станете? В нашем лесочке места для трех велосипедистов маловато, а дальше идет луговина - сплошной кочкарник. Руки - ноги поломаете и носы в кровь разобьете, пока научитесь, а там и бросите эти дорогие игрушки. Вот наступят каникулы, поедете вместе с вашей воскресной школой в летний лагерь отдыха, а там
простора будет много. Куплю несколько штук, чтобы не только вы, но и другие мальчики и девочки, если захотят, катались на них.
На том и порешили.
. . . Прошло еще несколько трудных лет. Выросли питомцы и разлетелись из родного гнезда: два сына стали студентами, один ушел в Армию. Девочки вышли замуж, тем более, что Антонина из фонда поэта Константина Ступина выделила им порядочное приданное. Уехала из дома Лариса, решив стать монахиней. Осталась Антонина со старшей дочерью
и садовником Сережей, который, похоже, положил глаз на Машу, иначе давно бы женился.
- И что? И хорошо бы им сойтись. Пусть строят здесь свое гнездо, плодят деток, чтобы вновь наполнился дом звонкими детскими голосами. А мне пора и на покой.
Не знаю, выполнила я возложенную на меня Господом Богом задачу в этой жизни или
еще что-то осталось за мной, но я старалась, несла свою ношу, пока были силы. Вон и Никанор, Машенькин крестный отец, которому, казалось бы, жить да жить,-
ушел из жизни. Похоронили его, как положено: успел исповедаться и пособороваться перед кончиной и умер как-то тихо, словно уснул. Вот не всегда он угождал Богу, так я думала, ан - нет, не мне судить! Иной человек из храма не выходит, во все дела вникает, всех учит, считает себя докой в храмовых порядках, а кончина его бывает тяжкая, страшная, особенно, когда человека разобьет паралич. А наш Ника не кичился своим званием,
всё делал как бы незаметно, как бы и не для людей, а ради собственного удовольствия, но в том-то, возможно, и секрет, когда человек делает доброе дело, как бы походя, и первый радуется, коли все получилось, как ему мечталось, не мнит себя ни подвижником, ни каким-то особенно угодным Богу человеком. Но велика была его помощь мне с моими девочками в воспитании наших приёмышей! Трудные были дети, дички, а он, со своим театром смог их отвлечь от тяжелых воспоминаний, пробудить в душах те добрые семена, которые сеет церковь, согласно заветам Господа нашего Иисуса Христа.
Незаметно Антонина перекинулась мыслью в своё прошлое и сравнила ребятишек младшей группы детдома, со своими питомцами. Те были смирные. Что ни скажешь, бывало, со всем согласны. А с моими приемышами никакого сладу не было. Игры, которые мы с Машей затевали, мальчикам были не интересны, да и девочки больше склонялись к каким-то своим, привычным тихим занятиям. Наверное всё дело в том, что тогда, в детдоме, я бывала в их группе, как гостья и это они меня развлекали, а я воображала, что я лучше воспитательницы, коли детки меня так хорошо слушают. Прав был покойный Константин Ильич: воспитание обоюдный процесс, в котором участвуют
две стороны. Малыши моего детства дали мне урок деликатности и гостеприимства, а мои
теперешние воспитанники вели себя, как обычно ведут себя дети в семье. Сколько, было
хлопот с одной Машенькой, когда она была в детсадовском возрасте! Но кто на них обращал внимание, если она была единственным ребенком, к тому же неожиданным, настоящим Божьим подарком? Хорошо, что я вовремя заметила, как она играет с куклой Матрёшей и надумала взять ей в подруги сестрёнку. В заботах о младшей сестре, она вырабатывала в себе чувство ответственности и это серьезно облегчило нашу задачу воспитания её, тем более, что я не одна этим занималась - львиную долю забот взял на себя КИС. А он был талантливый воспитатель. Вот не зря говорят: талантливый человек талантлив во всём. За что бы ни взялся Константин Ильич, всё у него получалось складно да ладно. Взялся разводить сад. Сад оказался надиво хорош: и красив и плодоносит каждый год. Ни ягод, ни фруктов не покупали, хотя и выросла наша семья вдвое. Это сколько же народу кормилось и кормится по сю пору от сада? Нас трое, пятеро малышей, хотя, какие они малыши! - давно выросли и на целую голову выше меня ростом, Никанор/ царство ему небесное/, Сережа. Десять человек! А первоначально было пятеро: Машенька, мы с мужем, Никита Никитич, царство ему небесное! - кухарка. Тогда часть фруктов приходилось продавать…
Вот уж никогда не думала и не мечтала, что стану , со временем ,хозяйкой большого дома. И дело не в высоких палатах! Большой дом именно потому так и называется, что живет в нём большая семья. Хотя сейчас она заметно уменьшилась. Разъезжаются мои малыши, кто куда, разлетаются, как птицы осенью из своих гнёзд. Но самую настоящую
сенсацию внесла в дом опять-таки Ларочка. Намеревалась учиться в Литературном инсти-
туте, сдала вступительные экзамены и даже прошла по творческому конкурсу, но, пробыв там месяца три, бросила учебу.
-Не по мне этот бардак! Студенты все пьяницы, наглые, проходу не дают, оскорбляют:
«Что ты ломаешься? Этакая кобыла, сколько через себя кобелей пропустила?» Я им
не «кобыла»- это раз! Второе: видеть не могу их пьяные рожи! У нас, в Покрове, на
танцах многие ребята тоже бывают в подпитии, но такого хамства я ни от кого не слыхивала!
-Так здешние знают тебя еще по школе, иные из них еще не забыли, наверно, как ты им носы расквашивала!
-Маша! Поедем к тётке в монастырь. Интересно поглядеть, что там за жизнь.
-Поезжай одна. У меня сейчас ответственный момент - заканчиваю диссертацию. Скоро защита. Я дам тебе письмо к моей крёстной и тебя примут без разговоров.
После отъезда Ларисы прошло больше месяца, а от неё всё не было вестей. В доме
уже начали беспокоиться: не случилось ли чего? Наконец, пришло долгожданное письмо.
« Маша,- писала она,- я решила остаться в монастыре, тем более, что, как выяснилось, никакая
я тебе не сестра, а такой же приёмыш, как и те пятеро малышей, с которыми я возилась.
Одного не пойму - зачем было меня обманывать столько лет? Теперь стану искать женщину, которая набралась храбрости меня родить, а растить отказалась. Обстоятельства покажут, назову ли я её, когда-нибудь мамой, но мою родную мамочку Тоню люблю и не забуду никогда. Она для меня стала настоящей мамой, такой, что до сих пор не верится, что не она меня родила, такая она всегда была и надежная и родная. Тебя я тоже люблю,
хоть ты могла бы и сама просветить меня, а не перекладывать эту задачу на крёстную. Она
передает тебе привет и предлагает мне остаться в монастыре навсегда. Может я так и сделаю…»
-Какая все-таки невоздержная на язык моя бывшая подруга Юлия!- воскликнула Антонина выслушав письмо, которое Маша поспешила ей прочесть.- Какой был смысл вводить в смущенье бедняжку Лару? Ведь знает же, что девочка очень впечатлительная, зачем ей причинять еще и эту рану?
-А по-моему Лара не очень-то и опечалилась. Ей, наоборот, интересно: что это за женщина, которая посмела её бросить на произвол судьбы. Если живёт её биологическая мама в тепле да уюте, Лара повоспитывает ещё её на свой лад, а если находится в беде, чего доброго, окажется наша Лариса Константиновна в роли няньки, опекунши или еще что-
ни будь в этом роде. Она ведь мир воспринимает, как через увеличительное стекло:
её легко развеселить, даже рассмешить, но еще легче вывести из себя, возгнать в гнев или в горе. И смех и слёзы у неё рядом живут.
Долго не шел в эту ночь сон к Антонине Викторовне. С детства обреченная на одиночество, она оказалась матерью большой семьи. Хотя это не исключалось изначально.
Не выйди она замуж, все - равно взяла бы ребенка из приюта, чтобы не быть одной, и чтобы хоть одному из обездоленных сироток создать счастливое детство в семье. Господь судил иначе. Он даровал ей родную дочь и можно было не удочерять чужого ребёнка. Но
тогда в этом была необходимость. Нужно было, чтобы у Машеньки был рядом близкий человек, чтобы она не была такой одинокой, какой была я, оказавшись без родителей…Это было моё эгоистичное чувство, стремление обеспечить своему ребенку наибольший комфорт на этом свете, но зачем были нужны эти пятеро, с которыми и хлопот, пока выросли, было в пять раз больше, чем с Ларой и необходимости в их усыновлении и удочерении не было?
«Ан и не так! Была необходимость. Работа в храме была мне уже не по силам. А была
настоятельная потребность хоть как-то послужить Богу.» После смерти мужа она подсчитала постоянные доходы семьи и пришла к выводу, что сможет поднять на ноги еще
несколько осиротевших детей, избавить их от казённой ласки детского дома. Она хотела стать для них таким же человеком, каким была для нее встретившаяся ей уже после детдома Марья Александровна. Не случайно Антонина и дочь свою назвала Машей, в память об этой скромной, но такой замечательной женщине, которая сыграла большую роль в её нравственном становлении. Господь дает всем нам выбор, по какой дороге идти. Одни выбирают ту, что полегче, ищут для себя выгоду, нимало не заботясь о том, за чей счет она им дается. Другие идут навстречу трудностям, преодолевают их, хотя и подвергаются, зачастую, осуждению со стороны обывателей: »Ишь, выслуживается! Лучше всех хочет быть!»- но такие разговоры есть ни что иное, как попытка замаскировать собственную лень и нежелание хоть чем-то пожертвовать ради Господа Бога. Многие осуждали и Антонину, когда она взяла на воспитание сразу пятерых детей. Даже сам настоятель храма отец Никодим один раз обмолвился, мол, не гордыня ли это? »На пятерых и средств и времени потребуется много. Справитесь ли?»
-Я, батюшка, подготовила на мое место надежного человека, я уже говорила Вам о нём, а сама займусь моим женским делом - детьми.
-Ну, благослови тебя Христос! Желаю успеха на избранном поприще.
Теперь-то вспоминается всё это, как нечто само собой разумеющееся, а тогда - сколько дум, сколько переживаний было. Но я не каюсь. Ребята, слава Богу, все выросли. Один поступил на биологический факультет, один в духовную семинарию готовится под
руководством отца Серафима. Один решил пойти в военное училище. Да поможет им Бог на избранном пути!
А на завтра её ждал сюрприз, который, если сказать правду, она предвидела и давно ждала и надеялась, что эта радость не обойдёт её. Началось все разговором за обедом на неинтересную для Антонины тему -о её предстоящем юбилее. Скоро ей исполнялось 80.
Они сидели за столом втроём. Столько их осталось теперь из десяти.»Мало нас, но мы в тельняшках!»-любила пошутить Маша. Но сегодня она была настроена ,как всегда, серьёзно.
-Кого в гости звать станем?
-За гостями дело не встанет,- улыбнулась Антонина,- налетят, что галки, только стол приготовь. А вот что буду иметь от моего юбилея с его хлопотами и расходами ,лично я.
юбилярша?
- Как это что?- Маша даже растерялась.
-Чествовать Вас станем,- вмешался вдруг обычно молчаливый Сережа.
-А как вы это представляете?
-Да как обычно бывает: поздравим, преподнесем подарки.
-И какие же подарки могут порадовать меня в моём возрасте?
-Ну, ты, мама, вообще!- возмутилась Маша.- Какие подарим, наше дело, твое дело радоваться. Ритуал, так сказать. У нас уже отмечались юбилеи, имеем опыт.
-Пока что вы только радовались да веселились - вот и весь ваш опыт. А вот как всё
организовать, чтобы и весело было всем, и чтобы сам юбиляр тоже был доволен об этом
стоит подумать.
-А мы, мамочка уже подумали. Как ты смотришь, если мы твой юбилей совместим
со свадьбой?
- Это с чьей же?
- А нашей с Сережей!
Сережа встал. В руках у него откуда-то появился букет цветов. Только тут Антонина углядела, что Сережа сегодня и держится как-то скованно и принарядился, как будто уже
приготовился отмечать её юбилей.
-Дорогая Антонина Викторовна, - торжественно провозгласил он,- вручая этот букет, поздравляю Вас с предстоящим юбилеем, а еще, пользуясь случаем, обращаюсь к Вам с
Просьбой: станьте моей матерью, отдайте за меня Машу. Я её никуда не увезу. И после
Вашего юбилея ни в какое свадебное путешествие не уедем. Согласны вы на таких условиях?
-Милые вы мои дети! Как давно я ждала, что вы договоритесь друг с другом! Давно вижу, что любите друг друга…Нет для меня лучшего подарка, чем это ваше намерение сочетаться законным браком. Благословляю вас всем сердцем! Маша, дай-ка икону Божьей Матери. Надо все делать по порядку…
Заполучив икону, она подняла её высоко над головами стоящих перед ней молодых
людей и заговорила высоким, как сквозь слёзы, голосом:
-Да благословит Вас Господь на принятие венца! Да продлит он дни ваши в радости и в любви! Да будете Вы оба надежными хранителями очага, который я Вам вручаю.
Приложитесь к иконе. Ну, а теперь станем готовиться к свадьбе. Слава тебе, Господи, что услышал мои молитвы!
Июль 2009 года.
КОНЕЦ
| |
|
Христианское творчество / Климова Валентина Васильевна / Исцеление
